Александр Бушков - Пиранья против воров-2

– Бабушка твоя – полковник, – сказал Мазур беззлобно. – Я адмирал.

На лице узкоглазого отразилось искреннее непонимание:

– Адмирал – кто?

– Как генерал, только на море, – сказал Мазур. – Понял?

Понял, обормот – поклонился еще ниже, заверил:

– Меня понял, море, Владивостока… – и почти без ошибок запустил затейливую фразу, позволявшую судить, что он и в самом деле общался с господами российскими моряками.

– Это точно, – сказал Мазур. – Кто тут главный?

– Меня староста…

– Совсем отлично, – сказал Мазур. – Знаешь, что такое покойники? Это когда человек был живой, а потом стал дохлый…

– Меня понял…

– Гений, – сказал Мазур чуть ли не растроганно. – Там есть покойник. Взять лопаты и всех закопать. Быстро и качественно. Живо! – рявкнул он, исказившись в лице.

Он тоже не был знатоком восточной философии, но хорошо знал мало изменившиеся за тысячелетия классические восточные порядки: уклад тамошний всегда представлял собой пирамиду, где то и дело вышестоящие орут на нижестоящих, а то и палкой чествуют. И что бы там ни чирикали о правах человека, Восток – дело тонкое…

Судя по виду тщедушного старосты, услышав грозный рык пусть и неведомого, но определенно начальства, тот воспрянул духом, вмиг оказавшись в простой и насквозь понятной системе отношений. Тут же обернулся и, в свою очередь, визгливо заорал на своих нижестоящих, а те проворно вскочили и кинулись к выходу, едва не стоптав от усердия Мазура.

Тут все тоже было в порядке. Мазур направился к лагерю – как раз вовремя, чтобы столкнуться нос к носу с этим сукиным сыном, что сначала лег под Гвоздя, а потом проворно переметнулся к Ковбою. Господин кандидат исторических наук Никольский, толстый, романтически бородатый и ухоженный, выглядел несколько шокированным, но все же довольно бодрым. Он обнаглел настолько, что еще издали громко воскликнул, разведя руками:

– Ну надо же, сюрпризы, эти отморозки…

Мазур с ходу ткнул ему под ложечку прикладом автомата, а потом, не снижая темпа, нанес несколько ударов по организму так, чтобы причинить максимальную боль, но не повредить ничего жизненно важного, приговаривая:

– Это тебе за перестройку, это тебе за Гайдара, это тебе за демократические ценности, а это за то, что не предупредил, сука, хотя я тебе настрого велел…

– Ты что это там делаешь? – раздался за спиной голос Лаврика.

– Интеллигента бью, суку, – сказал Мазур, немного остыв и с сожалением оторвавшись от увлекательного занятия.

– Дело, конечно, хорошее, – сказал Лаврик. – Но нет у нас времени на развлечения. Пойдем пошепчемся?

Они отошли к лесу. Мазур оглянулся. Китайцы уже суетились, как бодрые муравьи: выкрикивая в такт какую-то свою ритмичную приговорку, вереницей волокли покойников куда-то за раскоп, следом поспешали другие, с лопатами, а сбоку бежал староста, весь из себя суетливый и деловой, беспрестанно подбадривая коллектив пронзительными воплями, в которых русскому уху моментально угадывалась знакомая матерщина, хотя речь, конечно, шла о простом созвучии: сунь в чай и вынь сухим…

– Ребятки, в общем, в норме, – сказал Лаврик. – Относительно, конечно. Им еще долго отлеживаться. Ну, все хорошо, что хорошо кончается, слава богу, этот сучий потрох убивать никого не планировал…

Мазур сказал почти беспомощно:

– Слушай, но никто же не мог предвидеть такого оборота событий… Торговать, понимаешь ли, шпионами. Пошлость какая…

– Стареем, – сказал Лаврик. – Не поспеваем за рыночным мышлением. Скажу тебе по секрету, я тоже такого в расчет не брал, мне и в голову не могло прийти… Мы к другим раскладам привыкли, двухцветным, как черно-белое кино… Ладно. Пора что-то решать. Можно, конечно, ждать у моря погоды, но в данном случае это не самый выигрышный вариант… Предлагаю, не теряя времени, выдвигаться к той явке. К заброшенному храму. Мы с тобой поедем, а Катюха останется на хозяйстве. Она справится, девка хваткая. Да и молния два раза в одно место не бьет… Машина есть, видал, какая зверюга? До места – всего-то километров тридцать. Домчим с ветерком. Как тебе идея?

– Я бы сказал, идея весьма неплоха, – медленно сказал Мазур. – Лучшее, что тут можно придумать, – засада в лагере и мобильная группа на маршруте. Вот только…

– Она справится, – твердо сказал Лаврик, глядя ему в глаза. – Ты уж давай без лирики, старый черт…

– Есть, – угрюмо сказал Мазур.

– Ну, тогда живенько! Собери все хозяйство, я жду у машины…

Мазур кинулся в палатку. Быстренько обулся, прихватил бушлат и весь свой арсенал, на выходе нос к носу столкнулся с Катей, тоже уже одетой по всей форме, добротно вооруженной и выглядевшей вполне бодро. Мазур решительно задержал ее:

– Катерина, есть тут одно незавершенное недоразумение… Когда мы лежали связанные и гнусно плененные, ты, сдается мне, все же допускала, что я могу с этим козлом договориться… А? Взгляд у тебя был специфический, подозрения в нем играли на всю катушку…

Девушка довольно стойко выдержала его взгляд, отведя глаза лишь на секунду. Непреклонно прищурилась:

– В конце концов, я тебя почти и не знаю. Мало ли что в жизни случается…

– Молодец, хвалю, – искренне сказал Мазур. – Вообще-то, так и надо, особенно когда в двух шагах лежит связанный живой пример измены в рядах…

На него повеяло прошлым, на миг прохватило насквозь, как ледяным ветром, давным-давно ушедшими в пыльные дебри архивов казусами, о которых большая часть человечества не то что забыла, а и вообще не знала. Море под солнцем, далекие Ахатинские острова и раскаленные пески, кривые улочки города Эль-Бахлака. Редко ли случается такое, что неизвестно, кому и верить? С нами, увы, чаще, чем с восхитительно мирными гражданами, сроду не попадавшими в такие переделки…

– Молодец, Катерина, – повторил Мазур. – Растешь на глазах…

А больше ни на что не было времени, уж тем более на лирику, и Мазур, стараясь за нее не тревожиться, стараясь выбросить из головы тревогу и тоску, поднял руку, щелкнул ее по носу, во весь рот ободряюще улыбнулся – и вывалился из палатки, вооруженный до зубов, готовый простреливать гривенники навскидку с сорока шагов и крушить левой пяткой вековые кедры, переть по чахлому следу, что твоя ищейка…

Хорошо еще, голова была пока что свободна от всяких чисто профессиональных расчетов, и можно было по-стариковски поворчать про себя: воистину, мир перевернулся, чистой воды массаракш, и еще сто раз массаракш, бля, – отставные сержанты на полном серьезе собираются торговать американскими разведчицами, а на рутинное, в общем, задание по отлову вышеупомянутой дамы (чертовски банальное мероприятие, чего уж там) отправляется группа, где даже завалящего полковника не имеется, одни адмиралы, числом двое… Точно, мир перевернулся…