Александр Бушков - Под созвездием северных Крестов

Не так давно Карташу доставили еще одну загадочную посылку, и опять в неурочное время – полиэтиленовый пакет от «Максидома», с хавкой, сигаретами и причиндалами для чистки зубов.

– Так Пастор кормит, – пожал плечами Алексей, искренне уверенный, что так оно и есть.

– Ладно, погодите вы, – бросил Квадрат и повернулся к Дюйму: – Я не понял, что там с нашими бабками?

– А ничего, – яростно сказал Дюйм, швыряя трубку на одеяло – то есть, уже не пряча ее от Карташа. Эмоции переполняли его. – Все всё слышали, всё все поняли. Что могли, мы сделали. Дальше пусть папаша Гаркалов выясняет, кто за всем этим стоит.

– Дык кто стоит-то?! Шлюха какая-то вошла в гостиницу, без ствола притом, и что? Она, что ли, сыночка мочканула? Как? И кто она такая?

– Да-с, милостивые государи, – вздохнул Эдик. – Опять тупик. Будем копать дальше? Или все же это наш общий сибирский друг укокошил обоих?

– А я с самого начала и говорил, – сказал Квадрат. – И все равно он нам денег должен. Сам работу предложил…

– А вдруг Давыдов этот оказался бы не при чем? – угрюмо спросил Алексей, раскатывая на ладони трубочку малявы. – И его б братва запытала до смерти?

– Но оказался-то очен-но даже причем, – отмахнулся Эдик. – Не ной, Карташ. Знаешь, если все время оглядываться на «если бы», да «кабы», да «как бы чего не вышло»…

Но Карташ его уже не слушал. Ему вдруг все стало ясно. Все сложилось в одну картинку. «Вон оно как… – подумал он совершенно спокойно. Ни обиды, ни тоски, ни разочарования он не испытывал. Вообще ничего не испытывал. – Мог бы и сам допереть. Значит, с самого начала это была огромная многоходовая подстава. И плевать, ради каких таких золотых ферзей гробовая фирмочка «Глаголев, Кацуба и Ко» решила пожертвовать пешками Алексеем и Машей. Главное, что пожертвовали Машей… Ай-ай-ай, товарищ Кацуба, с женщинами воюете, а еще офицер… Чем ты лучше какого-нибудь Эдика, Пастора или Гаркалова?»

Таких совпадений просто не бывает. И не важно, кто убил Машу – киллер-невидимка или он сам в наркотическом дурмане. Теперь уже не важно. Главное, что об «Арарате» Карташ узнал за два дня до вылета в Питер. В «Арарат» их поселила Глаголевская контора. А таинственный куратор приказал Давыдову переиначить свой график работы за неделю до их приезда. Возможно, конечно, что подселение в номер двести восемьдесят четыре планировалось Кацубой задолго до того, как он посвятил в свои планы Карташа, и некий их с Глаголевым противник, имея «уши» в конторе, успел подготовиться. Но – подготовиться к чему? К тому, что на презентации – куда Алексей и Маша пошли по воле, между прочим, того же Кацубы – им обязательно встретится Гаркалов, что сынок непременно станет крутиться вокруг Маши, что все трое стопудово вернутся в гостиницу? Не бывает таких Кассандр, вот в чем дело. Значит, все это, от начала до конца, до конца, было спланировано белокурым монстром и его соратниками.

Quod erat demonstrandum, как говорили древние римлянцы.

Ну, ребята, готовьтесь. Машку я вам не прощу…

Он заметил, что пальцы его все еще нервно крутят загадочную записку, машинально развернул ее, прочитал… Ничего не понял, вчитался…

– И что теперь мы? – спросил Квадрат у Дюйма.

– А ты чего хотел? – раздраженно сказал судья. – Чтобы все получалось с первого раза? Эй, сибиряк, может, сознаешься все ж таки, чтоб мы зря не напрягались? Ты своих друзей упокоил али не ты?.. Сибиряк, я к тебе обращаюсь. Алло, Алексей, оглох? Леха, мать твою!..

Карташ ничего не видел и не слышал вокруг. И ничего не понимал.

Едва сложившаяся картина всего происшедшего с ним, развалилась вмиг.

На бумажке в клетку было написано от руки:

Ал-й!

я здесь

скор, вытащу

молчи

все буд. отл. и опять поедем на рыб-ку

ребенок капитана ЖИВА ЖИВА!!!

Вопль души, иначе не скажешь…

Но кто вопит?

Писалась малява в явной спешке, на какой-то мягкой поверхности – должно быть, прямо на колене, причем отвратно работающей шариковой ручкой, но почерк был характерный, летящий, с резкими завитушками у строчных «у», «з», «д», «в»… Подписи не было. Вместо нее под текстом помещалось шаржевое изображение хулиганской кошачьей морды, нарисованной несколькими резкими, отрывистыми линиями. Быстрый, небрежный набросок – но даже в этом незаконченном виде проглядывал, проглядывал сквозь котячьи черты четкий человеческий образ, причем образ знакомый и ненавистный…

Карташ словно в ступоре пребывал. Что еще за «рыб-ка»? Рыбалка? На рыбалке последний раз он был вместе с Кацубой. Ах, вот что за человек изображен в образе кота – Кацуба! Ну да, именно он, гнида… Значит, малява от него?

Хренотень какая-то… И, главное, как понимать «ребенок капитана ЖИВ ЖИВ»?!. И почему этот «ребенок капитана» подчеркнут?

Шифр, никаких сомнений. Это какой-то код. И что, Алексей должен его разгадать? И как, позвольте спросить?! Без ключа, без подсказки!

Ребенок капитана… Какого такого капитана? Гранта? Немо? Или одного из Двух Капитанов?

Да черт бы подрал эти спецслужбы с их шпиономанией! Алекс – Юстасу, мать вашу!

Ширкнула по металлу заслонка «глазка», и через секунду в замке громко заворочался ключ.

– Карташ, на выход давай! – сказал цицик. – Пальтишко возьми. Приехали за тобой…

Алексей почувствовал, как в желудке у него что-то оборвалось. – Кто?..

– Агния Барто, блин! – рявкнул сержант. – То ли переводят куда-то, то ли еще что… Я знаю? Так что сигареты с мылом и зубной щеткой бери, если есть. Разрешено.

…Опять запиликал телефон. Родион Крикунов, вор по кличке Пастор, посмотрел на дисплей и нахмурился: номер звонившего не высветился. Он поколебался, но все же нажал кнопку с зеленой трубкой, поднес аппаратик к уху… и стал молча ждать. Если абонент хочет остаться инкогнито, тогда пусть первым и говорит.

– Родион Сергеевич, здравствуйте, – сказал в трубке веселый бархатный голос. – Вы слушаете?

Пастор почувствовал, как непроизвольно поджались пальцы ног. Он узнал этот голос. Блядь, и неужели он испугался?!

Ну… не то, чтобы испугался… но насторожился, правильно?

– Слушаю, – сказал он ровным голосом.

– Узнали, Родион Сергеевич?

– Узнал.

– Вот и славненько. Есть у меня к вам одна нижайшая просьба. Помните, с полгодика назад мы…

Несколько минут Пастор слушал своего собеседника, в нужных местах вставляя: «Да…», «Известно…», «Нет…», «Карташ? Нет, точно нет…», «Понял…» Когда разговор закончился, Родион Крикунов некоторое время без всякого выражения смотрел на погасший экранчик, потом аккуратно положил его в карман пиджака и нервно потер подбородок…

Вдоль по набережной пронизывающий ветер гнал поземку, редкие пешеходы кутали носы в воротники и, судя по всему, кляли на чем свет стоит питерскую погоду. А в салоне «газели» было тепло, хоть и накурено жутко. Когда за ними закрылись ворота «Крестов», Карташ вдруг почувствовал свободу. Блин, вот, оказывается, что это за сладкое слово такое…