Александр Бушков - Танец Бешеной

Он опустил глаза, скорбно поджал губы. «Похоже, обязательная ритуальная прелюдия, – подумала Даша, – сейчас покивает…»

Он покивал и сказал:

– Хорошо, что вы так быстро приехали… В милиции работаете, как я понял?

– Да, – кратко ответила Даша. – Что с ним?

– Успокойтесь, Дарья Андреевна. Ничего страшного, случай в чем-то классический, и неожиданностей, равно как и летального исхода, не предполагает… Но это, опасаюсь, надолго. В пределах нескольких месяцев. Простите, я просто обязан выполнить некоторые формальности… – он придвинул бумаги. – Ваш отец в самом деле майор?

– В отставке.

– Каких войск?

– Милиция. Сейчас работает в частном сыскном агентстве.

– Название вы знаете?

– Конечно, «Бармица»…

– Простите?

– Бармица. Это такая разновидность старинного доспеха.

– А, понятно… Год рождения?

– Сороковой. Двадцать восьмое декабря.

– Значит, полных лет – пятьдесят пять… Крепко выпивал?

– Ну, я б не сказала… Как все. В смысле – с умом и без запоев.

– А вы, простите, точно знаете?

– Мы же вместе живем. Я не замужем…

Он поднял глаза, кольнул цепким взглядом. И продолжал писать.

– К наркотикам – никакого касательства?

– Вот уж глупости! – сказала Даша.

– Вообще-то, домашние не всегда способны определить…

– Доктор, я – капитан угро. У меня наркоманов перебывало столько, всех и всяческих…

– Угро… Ах да, уголовный розыск. Преемственность поколений, так сказать? М-м… А как у него обстояло с работой – переутомление? Бессонные ночи?

– Бывало иногда. Но он у меня мужик вполне крепкий. Ничего такого не замечала… Что случилось-то?

– Вашего отца доставили часа полтора назад по звонку… гражданки, в квартире которой он находился. Приступ с тяжелым течением. Исключительно тяжелым.

– Почему он здесь, а не там? – она кивнула на видневшуюся в окошко пятиэтажку.

Врач вздохнул:

– Понимаете ли, здесь у нас отделение… скажем так, усиленного надзора.

– Буйные? – уточнила Даша с упавшим сердцем. – Я с вашей конторой порой контачу, разобралась уже…

– Увы… – врач развел руками. – Возможно, вы в таком случае немного разбираетесь в психических заболеваниях? Ровно столько, чтобы понять – иногда жизненно необходимо подвергать больного усиленному надзору?

– Неужели так плохо?

– Голубушка… – выговорил он как-то совершенно естественно. – Случается иногда, конечно, что больные видят в прибывших медиках спасителей и избавителей. Но такое случается не менее редко, нежели падение метеорита на крышу жилого дома. Ваш отец, прежде чем ему успели… ну, назовем вещи своими именами – надеть смирительную рубашку… Прежде чем оказаться полностью безопасным для окружающих, он ухитрился привести в бессознательное состояние одного из санитаров, а вы, должно быть, имеете полное представление о их комплекции и богатом опыте… Ничего страшного, – тут же успокоил он. – Переломов нет, не покалечен наш оплошавший бедолага, но провалялся без сознания чуть не два часа.

– Майор может… – кивнула Даша.

– Теперь понимаете, что у нас не было другого выхода? Предвижу ваш очередной вопрос и спешу заверить, что видеться с ним сейчас нельзя. Спит и будет спать еще долго. Мы делаем все, что в таких случаях предписывает медицина… Пришлось для купировки возбуждения применить довольно сильные средства.

– Если нужны какие-то лекарства, я достану…

– Не нужно, что вы. Все есть. О нас в последнее время пишут массу жуткой чуши, но, смею вас заверить, тяжелобольные получают должное лечение. Через недельку сможете увидеться.

– Неделю?!

– Никак не раньше. Это не тот случай, когда достаточно длительного сна. Боюсь, он еще долго будет в крайне плохом состоянии. Через неделю. Так будет лучше и для вас, и для него. Значит, вы решительно утверждаете, что запоями он в последнее время не пил?

– Не пил, – сказала Даша. – И особо сильного переутомления я что-то не замечала. Наоборот, ходил бодрый… как обычно, – поторопилась она добавить. – Никакой болезненной оживленности… А откуда его привезли?

– С частной квартиры некой гражданки…

– Адрес можно узнать?

– Вряд ли в этом есть необходимость…

Даша, справившись с первым ошеломлением, разглядывала его уже внимательнее. Волосы русые, с красивой проседью, чересчур уж ранними серебряными ниточками, а вот густые брови – черные. Вроде бы это в старые времена считалось признаком благородной породы. Выглядит весьма уверенным в себе.

– Значит, вы еще не поставили диагноз? – спросила она.

– Это не так просто, как вам кажется, – объяснил врач мягко. – Пройдет какое-то время… Сначала мы подозревали запой или наркотики, как вы, наверное, поняли. Но если вы уверяете, что ничего подобного не было… И все же я не сбрасывал бы со счетов переутомление.

Он отложил заполненный разграфленный бланк и придвинул большой лист чистой бумаги. Что-то записал – хаотично, в нескольких местах, словно бы продвигаясь от краев листа к центру. Даша нерешительно полезла в карман за сигаретами.

– Ради бога, – кивнул он, углядев уголок пачки. – Я тоже, знаете ли, подвержен греху… Диагноз… Травмы черепа у него были? Сотрясения мозга?

– Ну, я не припомню ничего серьезного. Однако милиционеры из тех, что не проводят всю жизнь над бумажками, в его годы бывают битыми и ломаными. И по голове, случается, получают. С мотоцикла его сбрасывали на полном ходу, дверцей машины били, кастетом получал…

– Вот видите… – психиатр, ободряюще кивая и не поднимая головы, написал еще несколько слов. Как Даша ни старалась, не могла прочитать закорючки. – Такие травмы с годами дают о себе знать. Это своеобразная мина, накапливается с годами, и однажды… Острый галлюциногенный психоз…

Даша вздрогнула:

– Как?!

Решив, должно быть, что она не поняла, врач повторил медленно и внятно:

– Острый галлюциногенный психоз.

– Возрастные изменения сосудов мозга? – подхватила Даша.

– Да, вы и в самом деле немножечко разбираетесь… Я бы допускал и такую вероятность. Пятьдесят пять лет – возраст рискованный с точки зрения врачей самых разных специальностей. Особенно в его случае, – он глянул как-то загадочно. – Когда примешиваются столь сложные обстоятельства…

– Что вы имеете в виду? – Эти загадочные взгляды и явные недомолвки стали ее настораживать. – Почему я все-таки не могу узнать, откуда его привезли? Поняла уже, что от женщины…

– Значит, вы ее не знаете?

– Слышала о ней, но не видела. Если это та самая. Мне бы с ней хотелось поговорить.

– Зачем?

– То есть как это – зачем? Должна же я… – она запнулась и прикусила язычок. Совершенно незачем посвящать этого уклончивого симпатягу, определенно затаившего что-то за пазухой, в некие тайны.