Александр Бушков - Волчья стая

Вадим потащился вверх, про себя обозвав спутника самыми неприглядными словами. Очень быстро он стал задыхаться – подъем становился все круче, бушлат казался невероятно тяжелым, пригибали к земле набитые разнообразными припасами карманы, наган обернулся пудовой гирей. Однако перевести дух никак не удавалось. Эмиль, замыкавший шествие, при малейших признаках задержки шепотом матерился, а то и тыкал в спину рукоятью ножа, хорошо хоть – не лезвием. Сам же – ах, как трогательно! – тихонько ободрял Нику, поддерживал под локти, в конце концов понес ее бушлат, кабальеро сраный.

В какой-то миг у Вадима возникла неплохая идея: а не уйти ли в одиночное плаванье? Выпрыгнуть из оврага и самостоятельно искать счастья? И пошли они к чертовой матери, ничем не обязан, рассуждая здраво…

Почему нет? Продуктов навалом, есть даже револьвер… Они люди взрослые, сами о себе позаботятся. Вот пусть и покажет, на что способен, таежник хренов, пусть героически волочет свою Джульетту на широком плече.

Однако по размышлении Вадим отказался от столь заманчивого плана. И превосходно знал, почему: он боялся остаться в тайге один. Боялся панически. Остаться одному было почему-то страшнее всего…

Они поднимались и поднимались, брели сначала в тумане, молочно-сизой пеленой залившем, казалось, весь мир, брели, и под ногами хрустела крупная скатанная галька, косматые еловые лапы, неожиданно выныривая из мглы, стегали по лицу словно бы осмысленно и зло. Туман понемногу редел, истаивал. И было очень тихо, первобытно тихо – никаких звуков погони, ничего, свидетельствовавшего бы, что в тайге вообще есть жизнь.

Только однажды слева, не столь уж далеко, что-то шумно выдохнуло и метнулось в сторону. Ника замерла, и Вадим по инерции наткнулся на нее. Она моментально отшатнулась, будто не хотела к нему прикасаться. Прямо-таки сквозь него, как сквозь воздух, спросила у Эмиля:

– Медведь?

– Может, и медведь. А может, олень. Не бойся, медведи нынче сытые…

– Интересно, а он знает, что он сытый? – осведомилась она с нотками прежней капризности, той самой, изначально свойственной светским красавицам. Судя по этому тону, начинала понемногу ощущать себя по-настоящему свободной.

– Да глупости, – сказал Эмиль насколько мог беззаботнее. – У него сейчас столько жратвы вокруг… Не до тебя.

– Да, а вдруг шатун? Я про них читала…

– Будь он шатун, давно бы кинулся, – успокоил ее Эмиль. – Ну, пошли дальше…

Они двинулись по извилистой тропке, поднимавшейся вверх, проложенной кем-то в зарослях неизвестного Вадиму кустарника с крепкими, высокими, беловатыми ветвями. Листьев на них не было совсем.

– Похоже, места населенные, – сказал Вадим чуточку громче, чем следовало. – Кто-то тропу протоптал…

Ему, в сущности, хотелось этой репликой как бы закрепить себя в качестве полноправного члена махонького отряда, поскольку давно уже подметил, что к нему с момента с в о б о д ы стали относиться так, словно его и вовсе нет на свете. Ника вообще в упор не видела, а Эмиль если к нему и обращался, то исключительно ради того, чтобы с матом и оскорблениями гнать вперед.

Ну вот, снова… Эмиль бросил, даже не обернувшись в его сторону:

– Тропа-то звериная…

Туман растаял окончательно. Теперь было видно, что они достигли высшей точки – теперь, куда ни направляйся, будешь только спускаться.

– Привал, – объявил Эмиль.

Медленно опустился на землю, достал сигарету. Ника тут же устроилась рядом, прильнула к нему, положила голову на плечо, Эмиль приобнял ее одной рукой столь непринужденно и естественно, по-хозяйски, будто и был законным супругом, зато Вадим – не поймешь и кем, приблудышем…

Внутри все кипело, но он сдержался, сел неподалеку, зажег сигарету. Впереди, вокруг, куда ни глянь, вздымались пологие, заросшие сосняком вершины сопок, ближние – темно-зеленые, те, что подальше – туманно-синие, казавшиеся великанскими, плоскими декорациями, вырезанными из исполинской фанеры и поставленными рядком до горизонта. Ни малейшего следа присутствия земной цивилизации – ни дымка, ни самолета в небе, все, как десятки тысяч лет назад. Вокруг понемногу начинался разноголосый птичий щебет, небо совсем посветлело, но восходящее солнце заслоняли сопки.

– Концлагерь где-то там… – показал Эмиль Нике.

Она невольно передернулась:

– Куда ж теперь?

– Будем прикидывать, – раздумчиво сказал Эмиль. – Восток у нас примерно там, запад, соответственно, там… На север идти не стоит, там сплошное безлюдье, н а с т о я щ а я тайга начинается. Эрго: нужно держаться юга, юго-востока… Куда-нибудь да выйдем. Вообще-то, за этой сопочкой вполне может оказаться и город, типа Кедрогорска, и приличных размеров деревня – поди определи с этого места. Возле Шантарска тоже такие сопки есть, пока не перевалишь хребет, ни за что не догадаешься, что за ней – миллионный город…

– А они за нами не погонятся?

– Вот это вряд ли. – Эмиль мимолетно погладил ее по голове. – Тайга, малыш. Чтобы найти человека, дивизию нужно поднимать. А у них – ни собак, чтобы шли по следу, ни людей, ни времени. Проще свернуть лагерь и смыться.

– Мы выберемся?

– Ох, малыш… – Он рассмеялся, кажется, вполне искренне. – Мы ж не в Антарктиде. Еда есть, воду найдем, тут ручьи часто попадаются. Денек-другой придется идти, вот и все. Выдюжишь? Конечно, выдюжишь, ничего архисложного…

– Я же в походы ходила, – похвасталась она. – И в школе, и в институте. Даже значок есть.

– Молодец ты у меня… – Эмиль надолго приник лицом к ее щеке.

В общем, законного мужа и основного держателя акций фирмы здесь будто бы и не было. Непринужденные телячьи нежности происходили так, словно Вадим бесповоротно стал пустым местом. И он вновь подумал: что, если встать и шагнуть в тайгу? Уйти одному? Ведь бежать-то в одиночку собирался, и никакая тайга не пугала… В нагане еще патрона три, как минимум, медведи сытые, ноги не сбиты…

И вновь не мог себя заставить. Все изменилось. Раньше он был бы беглецом-одиночкой п о н е в о л е. Поскольку лучше было бежать в одиночку, нежели оставаться на нарах. А теперь он боялся остаться один. Боялся, и ничего тут не попишешь.

Он ощущал себя марсианином, вдруг оказавшимся на чужой планете. Все вокруг было ч у ж о е. До сих пор тайга, чащоба, дебри были лишь декорацией для приятных пикничков хозяев жизни. Связь с привычной цивилизацией оставалась всегда и везде – либо машины, либо арендованный кораблик, либо снегоходы. Рядом всегда имелась обслуга: егеря, шофера, прочие мотористы и рулевые. В любой момент можно было в е р н ут ь с я. По большому счету, словно бы и не покидал города. Шантарск всего лишь раздвигался до немереных пределов, и не более того.