Александр Тамоников - Яд власти

— Убийцы?

— Да, я, — Уланов не стал втягивать в это дело Людмилу, — курил в тамбуре и был замечен проводницей, той, что крупнее. И до ее появления через тамбур из соседнего вагона в этот перешли трое мужчин.

— Мы поговорим об этом. Но не здесь. Забирайте вещи и на выход.

Уланов снял чемодан, взял сумку.

Вышел. Из своего купе появилась Людмила, сунувшая ему записку. Следователь не заметил это. На выходе майор смог посмотреть, что в записке. Там оказался номер сотового телефона. Он запомнил, номер был не сложный, а память у майора хорошая, выбросил бумажку под колеса состава.

В 2.05 он с вещами вошел в кабинет следователя.

А Жданов объявился через час в 3.20.

Уланов спросил:

— Вас обучают методам работы НКВД периода тридцатых годов?

Усталый следователь сел в кресло:

— Приношу вам свои извинения.

— За долгое ожидание?

— За задержание, для которого не было оснований.

— Вот как?

— К сожалению, это выяснилось недавно. Проводница Блинова Елена Макаровна подтвердила, что на момент убийства вы с соседкой по купе курили в тамбуре. Видела она и перемещавшихся троих мужчин. Не понимаю, почему вы скрыли нахождение с вами в тамбуре женщины?

— У нее, капитан, чемодан очень тяжелый.

Следователь с удивлением посмотрел на Уланова:

— А при чем здесь чемодан?

— Вы бы тоже задержали ее, пришлось бы бедняжке тащить этот чемодан.

— Вы это серьезно?

— Зачем вмешивать в дела мужчин женщину?

— Но она — это свидетель в вашу пользу.

— Обошлись же и без нее?

— Обошлись. Да еще, дежурный по станции видел, как из последнего вагона после прибытия спецгруппы вышли трое мужчин и ушли за состав. Так что и ваши показания подтвердились. Насчет кейса тоже. Этот кейс был у одного из троицы.

Уланов спросил:

— Это значит, что я свободен?

— Да, и еще раз извините.

— Да не стоит. Служба есть служба.

— Это так, одно мне непонятно, вы позавчера старший офицер Главного управления по борьбе с террористической угрозой службы безопасности командир специального подразделения и не разглядели в освещенном тамбуре лиц проходивших мимо людей? Хотя вам не до того было.

— Не в этом дело. А в том, что они все трое были в ветровках с поднятыми капюшонами. Один бросил взгляд на нас, но я увидел лишь его глаза. Какие-то мутные. Остальное закрывал капюшон. Так что разглядывать особо было нечего.

— Понятно. У нас в семь утра сотрудник едет в Переслав по личным делам. Может подбросить и вас. А до этого я устрою вас на отдых.

Роман поинтересовался:

— А такси у вас в это время найти можно?

— Ну наш городок хоть и провинция, но не такая уж глухая. Можно вызвать такси. Только дорого обойдется поездка.

— Ничего. Вызовите, пожалуйста, такси!

— Как скажете.

Капитан набрал номер. Переговорив с диспетчером, сказал:

— «Рено», номер… Будет у отдела через десять минут.

— Ну и хорошо. Я пошел?

— Вам помочь?

— Не надо.

Выйдя из отдела полиции, первым, что сделал Уланов, так это вбил в свой телефон номер Людмилы. А тут и такси подъехало.

Машина встала прямо у входа. Из нее вышел пожилого вида мужчина, на вид ему было не менее шестидесяти лет.

— Кого тут в Переслав везти?

Уланов улыбнулся:

— А что, незаметно?

— Для порядку спрашиваю.

— Открой багажник, дядя.

— Зови Матвеичем, а тебя как?

— Роман.

— Угу!

Таксист открыл багажник, Уланов поставил туда чемодан.

Матвеич поинтересовался:

— А чего не спрашиваешь, во сколько тебе поездка обойдется? Сам понимаешь, время сейчас позднее или раннее, один черт, и платить придется за проезд туда и обратно, а это выйдет за триста верст.

— Сколько?

— Три тысячи.

— Это еще по-божески.

Уланов знал расценки московских и подмосковных таксистов, случалось, приезжал домой на такси.

— Четыре, — хитро щурясь, посмотрел на пенсионера таксист.

— А вот это уже дорого.

— Ладно, шучу! Три, значит три. Бросай сумку в салон и поехали. Даст бог, через полтора часа довезу до дома. Только в городе дорогу сам показывать будешь, Я в Переслав, конечно, езжу, но обычно до автовокзала или до остановки первой маршрутки.

— Покажу.

— Ну тогда, по коням?

— По машинам.

— Военный, что ли?

— Был, уволился.

— Рановато вроде.

— Так получилось.

Они сели в «Логан», и водитель выехал с площадки у ОВД на дорогу, ведущую к шоссе. На трассе спросил:

— Музыку включить?

Уланов отрицательно покачал головой:

— Нет. Голова болит.

— Таблетка есть.

— У меня и подейственней лекарство имеется.

Таксист понял:

— Ты выпей, стакан в бардачке, там есть бутерброды, старая моя успела сунуть перед отъездом.

— Так пройдет. Но музыки не надо.

Водитель поинтересовался:

— А чего, если не секрет, тебе тачку из РОВД вызывали? Случилось что?

— Так, ерунда. По ошибке задержали.

— С поезда сняли?

— А ты, Матвеич, наблюдательный, раз чемодан, то, значит, куда-то ехал. Автобусы не ходят, значит, поезд.

— Да, но только вот поезда у нас не останавливаются, только экспрессы и электрички. Они ночью не ходят.

— Сегодня сделали исключение.

— Да? И почему?

— А в купе со мной, я имею в виду в котором и я ехал, неизвестные грохнули мужика-попутчика.

Таксист открыл рот:

— Чего? Грохнули? Совсем?

— Совсем. Заточкой в грудь.

— Ни хрена, ерунда? Молодой попутчик-то был?

— Лет сорока, может, больше, может, меньше.

— Да, дела. Я уж думал, прошли те времена, когда людей пачками клали из-за разной мелочи.

Уланов вздохнул:

— Оказывается, еще не совсем прошли.

— Да. Куришь?

Уланов утвердительно кивнул:

— Курю.

Водитель со своего места приоткрыл окно.

Майор закурил.

Таксист поинтересовался:

— А служил где и на какой должности? Офицер? Прапорщик? Контрактник?

Роман улыбнулся:

— А тебе, Матвеич, какая, собственно, разница?

— Да никакой, но надо же о чем-то говорить?! Нет, если хочешь вздремнуть, то базара нет, отдыхай, помолчу.

— Дома отдохну. А служил я в штабе дивизии мотострелковой, в московской области, должность… так себе… помощник начальника штаба, майор. Теперь в запасе. Не воевал. Короче, штабная крыса. Этого достаточно?

Таксист кивнул:

— Достаточно, но не похож ты на штабиста, но это не мое дело. Чего рано уволился? Или уволили?

— Сократили. Должность лишней признали, а ехать на новое место службы на Дальний Восток отказался.

— Понятно. На хрена он сдался, этот Дальний Восток после Подмосковья. На пенсию-то хоть наслужил?

— Будет пенсия, вопрос, какая?

— Все больше, чем я получаю. Нам со старой по двенадцать тысяч родное государство определило.

Уланов поддерживал разговор, хотя особого желания к этому не испытывал, но и обижать этого добродушного дядьку не хотелось.