Илья Деревянко - Оборотень

– Гм, вполне вероятно, – загадочно прищурилась ведьма. – Было у меня видение…

– Какое?

– После расскажу, а пока расслабься, вздремни…

Апраксин, уже полностью находившийся под властью Риммы, мгновенно отключился. Сны его, надо сказать, были не из приятных…

Вернувшись домой, Сорокин попил чая, включил телевизор, но, увидев там очередную рекламу женских прокладок «с крылышками», тихо выругался, выключил и прилег на диван с сигаретой в зубах. Из головы не шел недавний разговор с Сергеем. Проклятая колдунья! На костер бы ее или, на худой конец, пожизненно в подземную тюрьму инквизиции на хлеб да воду. Но нет теперь инквизиции. Колдунам с ведьмами полное раздолье!

В надежде отвлечься Алексей взял с журнального столика первую попавшуюся газету и тут же наткнулся взглядом на объявление некой целительницы (белой якобы), «специалиста с мировым именем». В левом углу помещался портрет ее самой. Голову женщины окружали всполохи адского пламен [34]

Сорокин яростно скомкал газету и зашвырнул в дальний угол комнаты. «На полных идиотов, что ли, рассчитано?! – возмущенно подумал он. – Или… бог шельму метит?!»

После посещения госпожи Риммы Апраксин подъехал к своему дому, припарковал машину и неожиданно решил пойти прогуляться по улицам. Было еще не поздно (около одиннадцати вечера). Снег, выпавший-таки накануне нового, 1997 года, тихонько поскрипывал под ногами. Щеки пощипывал мороз. Мягко светились окна домов. Из некоторых квартир доносились звуки музыки и разудалые пьяные песни. (Кое-кто уже начал «празднование», рассчитывая закончить его где-нибудь в десятых-двадцатых числах января.)

Апраксин, как и все последнее время, пребывал в мрачном настроении. Регулярные сеансы «лечения» у колдуньи оказывали свое пагубное воздействие.

Из-за поворота, заметно покачиваясь, появились два молодых парня. Сергей, в глубине души алчущий драки, мгновенно напрягся, подобно хищному зверю, учуявшему добычу.

– Слышь, мужик, угости сигаретой, – приблизившись к Апраксину, развязно попросил один из ребят. Этого оказалось достаточно.

– Й-й-я! – железный кулак каратиста врезался ему в печень. Удар был настолько силен, что даже толстая дубленка не спасла своего хозяина. Скрюченным от боли комком он рухнул на тротуар.

– Ты чего, ты чего?! – сразу протрезвев, забормотал другой, с ужасом глядя в горящие дьявольским огнем глаза Сергея. В ответ тот нанес три коротких удара: ногой в голень, кулаком в солнечное сплетение и локтем в позвоночник. Затем злорадно захохотал и, не оборачиваясь, зашагал прочь…

– Этот мертв. Разрыв печени и обширное внутреннее кровоизлияние, – констатировал врач «Скорой помощи», вызванной примерно через час сердобольным прохожим, заметившим на мостовой двух бесчувственных молодых людей. – Другой, возможно, останется жив, но передвигаться сможет только на инвалидной коляске.

– Бедные мальчики! – всхлипнула пожилая медсестра.

– Пьянь поганая, – просипел, сморщив нос, дежуривший в приемном покое милиционер. – Бутылку не поделили! Разрыв печени! Да она у него небось и так от водки разваливалась!

– Они не похожи на законченных алкоголиков, – осторожно возразил врач.

– Мне виднее! – огрызнулся страж порядка…

Апраксина нисколько не беспокоила судьба его жертв. Дома он с аппетитом поужинал, со смаком выкурил сигарету, посмотрел по телевизору какую-то белиберду и с неотягощенной совестью улегся в постель.

– Хороший у нас сын! – сказал отец матери. – Не пьянствует, как другие! Спортсмен!

– Ты прав, дорогой! – с гордостью подтвердила она.

Тридцатого декабря тысяча девятьсот девяносто шестого года хозяева тотализатора решили порадовать клиентов последним в уходящем году зрелищем. Первоначально планировались аж пять боев: Сорокин – Малинин, Апраксин – Савельев, Шевчук – Горюнов, Синицын – Иванов и Гладков – Удалов. Однако осуществить на практике сей грандиозный замысел не удалось. Сорокин подхватил грипп, как известно, свирепствовавший в Москве в конце 1996 – начале 1997 года. Удалов накануне так нахлестался водки, что с трудом передвигался по квартире и глухо стонал, держась трясущимися руками за разбухшую от похмелья голову. Гладков случайно повредил на тренировке кисть, у Иванова умерла мать, и ему было сейчас не до выступлений, а Малинин по каким-то неотложным делам срочно выехал в Петербург. В итоге остались Апраксин, Савельев, Шевчук, Горюнов и Синицын. Пять – нечетное число, на два не делится, даже трех поединков не организовать. Хозяева тотализатора приуныли, поскольку подыскать и проверить новых гладиаторов не оставалось времени, но неожиданно им на выручку пришел Апраксин, вызвавшийся провести два боя за вечер.

– А справишься? – с сомнением спросили его.

– Обязательно! – горделиво ответил Сергей. – Я в прекраcной форме! Сперва уделаю Савельева – это несложно, он полный щенок, затем Синицына. Ему до меня, как до луны. Так что не беспокойтесь! Все будет в лучшем виде!

– Парень прав, – после некоторого раздумья сказал один из совладельцев (он же по совместительству рефери). – Думаю, такой вариант пройдет!

– Ну и ладно! – с готовностью согласились трое остальных…

Сегодня по случаю грядущих праздников, которые, как известно, многие начинают отмечать заблаговременно, толпа у стойки бара была особенно густой. Страждущие с изрядно помятыми физиономиями жадно глотали спиртное. Однако по мере отступления похмельного синдрома клиенты тотализатора заметно оживились и приступили к обсуждению предстоящих поединков. «Апраксин выступает сразу в двух боях… Интересно! Поставлю на него!.. Гм, помнится, не так давно он основательно получил от Малинина. Ногой дерг и тут же мордой в пол – бряк! Гы-гы-гы… Вы правы, но Малинин, говорят, в отъезде… Н-да… Кто первая пара?.. Шевчук с Горюновым… Горюнова я видел. Человек-гора. С таким трудно совладать!.. Не забывайте, что Шевчук классно дерется… Не скажите! Помню, как Сорокин его нокаутировал! Кстати, где он?.. Я слышал, заболел. Грипп! Проклятая зараза. У меня вся семья слегла!.. Тогда почему вы здоровы?.. А я накануне так проспиртовался, что у меня все бациллы в крови передохли… Ха-ха-ха!.. Мудрое решение! Кстати, не вмазать ли нам еще по стаканчику для профилактики?.. Заметано! Эй, бармен, два виски без содовой!..»

Андрей Шевчук, расслабившись, сидел на табуретке в углу и, дожидаясь повторного гонга, возвещавшего начало боя, с интересом разглядывал противника. Игорь Горюнов полностью оправдывал прозвище Человек-гора. Груда мышц (правда, с заметным наслоением жира), мясистое лицо, крохотные заплывшие глазки. «Вряд ли он отличается особой подвижностью, – думал Шевчук. – Но не дай бог попасть такому в объятия! Раздавит! Ладно, поглядим!»