Кирилл Казанцев - По следу тигра

Но конкурировать в скорости с машиной лошади тяжело, да еще и на таком рыхлом снегу. Лютик постоянно оступался, наст под ним подламывался, и лошадь проваливалась в снег. И уйти-то некуда, пока некуда, это дальше хороший густой лесок из мрачных осин и ольхи, за ними «железка» и федеральная трасса. Но туда еще надо добраться, уйти от погони. Машины преследования настигали, одна из них вылетела на встречку и летела, воя спецсигналами, рядом с первой. Сзади их поджимал «уазик», тоже сияющий и воющий на все лады. Расстояние сокращалось стремительно, сейчас одна машина вырвется вперед и «подрежет» беглеца. А как поведет себя перепуганная лошадь, можно только гадать. Вариантов масса — засвечит, понесет, шарахнется в сторону, споткнется и грохнется в придорожной канаве, вылетит под колеса встречного автомобиля. Максим зажал поводья между пальцами одной руки, вцепился ими в рыжую конскую гриву, вторую сунул в карман, вытащил пистолет. И подтолкнул Лютика, дернул повод чуть вправо, заставив лошадь выскочить почти на середину проезжей части. Лютик послушно выполнил маневр и даже прибавил ход. Дальше — как получится, один бог знает, чем это закончится, но делать нечего. Максим выпрямился, развернулся в седле, выбросил руку с пистолетом назад и выстрелил, не целясь, несколько раз в сторону машин преследования. Но Лютик словно и не слышал звуков выстрелов, лошадь даже не вздрогнула, не бросилась в сторону, не остановилась на полном скаку. Только бегущий рядом Гоблин мотнул башкой, глянул на Максима снизу вверх и помчался дальше. Зато милицейские «Форды» повели себя предсказуемо — затормозили синхронно и попытались уйти от выстрела. Они дружно повернули навстречу друг другу, «поцеловались» передними бамперами, перекрыв дорогу «уазику».

— Жрите, суки, не обляпайтесь! — в восторге проорал Максим. Жаль, руки заняты, ну ничего, будет еще возможность… Он запихнул пистолет обратно, взял поводья обеими руками и снова чуть пригнулся в седле. Через несколько минут появилась уводящая в лес дорога, она обрывалась перед полотном «железки». Здесь Максим остановил лошадь, взял наконец стремена и сел в седле уже нормально, как положено, по-человечески. Зато заметил, что Лютик вздрагивает нервно, двигается боком и странно переступает задними ногами. «Спину ему сбил». — Максим поморщился с досадой и похлопал раненого Лютика по шее.

— Прости, друг, прости, давно я так не ездил. Ничего, в Еремине тебе помогут, надо только туда добраться.

Гоблин лежал на снегу, внимательно слушал, что говорит Максим, и тяжко дышал. Но быстро вскочил и побежал следом за всадником — вверх по насыпи, перепрыгнул через рельсы и, увязая в снегу, покатился вниз.

Деулинский переезд когда-то был охраняемым, потом пост убрали, будку постепенно превратили в притон бомжи и наркоманы. От нее остались только стены и крыша, но сейчас этого было вполне достаточно. Ждать пришлось долго, Лютик уже начал замерзать, вздрагивал всем телом и на месте стоять отказывался. Гоблин сидел рядом с Максимом, как статуя, только крутил лохматой башкой по сторонам. Наконец из потока машин отделилась белая «Нива» с прицепом-коневозкой, съехала на обочину и остановилась. Из машины выскочил Олег, бледный, взъерошенный, и все никак не мог открыть дверь прицепа трясущимися руками. Лютик в теплую душную темноту рванул сам, Малышка зафыркала недовольно, но дверь быстро закрылась. Максим затолкал Гоблина на заднее сиденье, сам уселся рядом с водителем. Границу города пересекли без приключений, спокойно выехали на федеральную трассу и двигались в общем потоке машин. Десять километров, пятнадцать, двадцать — все шло благополучно, пока на очередном посту «Ниву» с прицепом не остановил жизнерадостный коротышка-дэпээсник.

— Что везем? — ткнул он полосатой палочкой в сторону прицепа. Олег обернулся, сунулся было на заднее сиденье, но там уже давно и крепко спал Гоблин. Уголок набитой документами папки виднелся из-под накрытых хвостом задних лап пса.

— Уйди, — толкнул Гоблина Олег, но пес сделал вид, что ничего не слышал. Дэпээсник уже начал проявлять нетерпение, тогда вмешался Максим:

— Лошадок больных на мясокомбинат везем, на колбасу. Боюсь, не успеем, по дороге сдохнут. Болезнь какая-то странная — то ли лишай, то ли экзема, то ли язва сибирская, черт его знает. — Этого было достаточно более чем полностью. Дэпээсника от «Нивы» как ветром сдуло, он даже не обернулся посмотреть, как отъезжает машина.

— Не надо так шутить, пожалуйста. — Олег, казалось, вот-вот заплачет.

— Да какие тут шутки. Вылезай, мы так и до вечера не доедем. — Максим поменялся с Олегом местами и сам сел за руль. Владелец «Подковы», переживший только за сутки столько, что обычно человеку хватает на полжизни, немедленно заснул. Растолкал его Максим уже в самом поселке. Еремино оказалось поселком городского типа, сплошь состоящим из длинных двухэтажных панельных домов. На коневозку внимания никто не обращал, Гоблин на чужой территории вел себя спокойно и с достоинством, осматривался через окно и даже не отвечал на «приветствия» местных дворняжек. Остановились на самом краю поселка, рядом со старым одноэтажным зданием из красного кирпича. Навстречу коневозке из конюшни выбежали две девушки, и Максиму показалось, что те готовы расцеловать и лошадей, и Гоблина одновременно. Максим прошелся по новой, перестроенной из старого, толстого кирпича дома, конюшне, проинспектировал все денники. Малышке с жеребенком отвели большую «комнату», Лютику достался дом поменьше. Все восемь лошадей, сытые, чистые, спокойные и любопытные, с новым человеком знакомились охотно. Гоблин промчался по новым владениям, сунул нос в решетчатую дверь каждого денника и теперь валялся на сене. На очередное нарушение неписаных законов Максим в очередной же раз закрыл глаза и вернулся к деннику Лютика.

— Ты извини, я ему тут холку немного повредил, но так уж получилось, — сказал Максим, но Олег только махнул рукой.

— Ничего, это ничего, заживет. Даша завтра приедет, я ей звонил, сказал, что все хорошо, что мы переехали.

— А что еще сказал? — уточнил на всякий случай Максим.

Олег оторвался от созерцания поврежденной спины Лютика, посмотрел на Максима слегка безумным взглядом и ответил негромко:

— Ничего, только это. Боюсь только, что они нас все равно найдут.

— Если болтать лишнего не будешь, то не найдут. Ты им не нужен, как и лошади, как и больные дети.

«Не тронут они тебя, не успеют», — эту свою мысль озвучивать Максим не стал. Он пошел следом за Олегом в его новое жилье — небольшой, на одну семью, дом рядом с конюшней.

— Здесь вам лучше будет, — сказал, прощаясь следующим утром, Максим, — и вам, и лошадям, и детям.