Илья Деревянко - Подельники

– Зарываешься, Вадим! Чересчур много на себя берешь! – надрывался сизый от бешенства Овечкин. – О-су-ще-ствление! Мозг фирмы – я! Ты же всего-навсего инструмент!

– На полтона ниже, Леня! – угрожающе потребовал Хлыстов.

– По-о-жалуйста! – скорчил ехидную гримасу Леонид Александрович и продолжил ядовитым полушепотом: – Представь себе, Вадик, плотника. Выполняя заказ, он забивает молотком гвозди. Допустим... хе-хе... в гроб! Завершив работу, плотник получает оплату, и тут внезапно молоток оживает да начинает визжать: «Отдай мне львиную долю! Я здесь главный!» Ну, теперь понял свое место?

– Выходит, я «визжащий молоток»? – зловеще сощурившись, поинтересовался Вадим Робертович.

– Фу-у, наконец-то сообразил, – с деланым облегчением вздохнул Леонид Александрович. – Дошло-таки до дебила!

– И еще дебил! – В глазах Хлыстова загорелись недобрые огоньки.

– Ага! – ухмыльнулся Овечкин. – Он самый!

– А ты... А ты... – задохнулся от ярости Вадим Робертович.

– Язычок проглотил, придурок! – подначил Леонид Александрович.

– Ты не мозг фирмы, а присосавшаяся пиявка! Паразит! Чмо! Пидор! Козел! – взорвался Хлыстов, порывисто поднялся из-за стола и вышел вон из кабинета, с треском хлопнув дверью.

– Воняй, мудила, воняй! – выскочив следом, крикнул вдогонку Овечкин. – Все равно будет по-моему!..

* * * Велев персональному шоферу Саше ехать «куда глаза глядят», Вадим Робертович угрюмо нахохлился на заднем сиденье новенького «шестисотого» «Мерседеса». Мысли Хлыстова назойливо, как жирные мухи над падалью, вертелись вокруг склоки с компаньоном. Сердце переполняла нечеловеческая ненависть, пульс участился, в висках свинцовыми молоточками стучала кровь. Дышать с каждой минутой становилось все труднее.

«Нужно срочно проветриться! – решил Вадим Робертович. – Иначе кондрашка хватит!»

Между тем «Мерседес», попетляв по улицам, выехал на Ленинградское шоссе и значительно увеличил скорость.

– Стой! – задушенно приказал шоферу Хлыстов.

Саша послушно затормозил. Вадим Робертович неуклюже выбрался наружу и по мистическому стечению обстоятельств очутился в знакомом парке, неподалеку от метро «Речной вокзал», где год назад совладельцы «Анжелики», встретившись с Ковальским, договаривались об убийстве Романа Петровича.

За прошедшее время тут практически ничего не изменилось. Вот только погода сегодня была хорошая.

– Е-мое! – оглядевшись по сторонам, ошалело пробормотал коммерсант. – Совпадение-то какое! Неспроста это! Ох, неспроста!

Вадим Робертович отчетливо вспомнил свои тогдашние переживания: сперва неистовую ненависть к хозяину «Цезаря», затем «оформление заказа на ликвидацию», тревожное трехдневное ожидание и, наконец, безудержное ликование. Вспомнил он и кошмарный сон, виденный после празднества, начавшегося в «Фанни-хилл» и закончившегося на квартире «старого друга» Лени: падла Овечкин торгуется с Ковальским по поводу стоимости его, Хлыстова, умерщвления. Вадима Робертовича затрясло в ознобе. Ноги ослабели, подкосились. Коммерсант обессиленно плюхнулся на первую попавшуюся грязную, мокрую скамейку.

«Сучий выкидыш Ленька вполне способен меня «заказать», – лязгая зубами, подумал он. – С него, с пидорюги, станется! Выродок! Ублюдок бессердечный! Сволочуга!» (О том, что сам он сволочуга ничуть не меньшая, господин Хлыстов, будучи закоренелым эгоистом, естественно, не помышлял.) Вадима Робертовича охватила паника. Бизнесмену явственно представилась страшная картина: кладбище, разрытая могила, груда траурных венков, гроб. Произносятся прочувствованные речи, а в гробу – он, Хлыстов! Неподвижно вытянувшийся, с восковым лицом... Рядом гад Овечкин, утирая крокодиловы слезы, с трудом сдерживает злорадную ухмылку. Хлыстова прошиб холодный пот.

– Как же быть? – забывшись, вслух воскликнул Вадим Робертович.

– Позвольте спросить! С кем вы, уважаемый, беседуете? – прозвучал над ухом приторно-сладкий голос.

Невольно вздрогнув, Хлыстов поднял глаза и остолбенел. Перед ним, распространяя аромат дорогостоящей парфюмерии, стоял Сергей Игоревич Ковальский собственной персоной – поджарый, в модном пальто, с любезной улыбочкой на губах.

– Если я вам помешал, то извините! – заметив дикий, выпученный взгляд Хлыстова, сказал журналист и повернулся, собираясь уходить.

«Перст судьбы! – внезапно осенило Вадима Робертовича. – Оказывается, неспроста приехал я именно сюда и не просто так появился менеджер киллера. Это знамение!» [22] Все сразу сделалось ясным, понятным.

– Постойте, Сергей Игоревич! – хрипло позвал он Ковальского. – Вы очень кстати! Есть интересное деловое предложение!..

«Пейджер» убийцы забрел в парк случайно, решив, подобно Хлыстову, подышать свежим воздухом, правда, в отличие от бизнесмена, журналист не страдал «расстройством чувств», а совсем наоборот!.. Весь прошедший год жизнь Сергея Игоревича складывалась на редкость удачно. Хозяин выполнил много заказов, добросовестно отстегивая «пейджеру» положенный процент.

В качестве журналиста и «заслуженного правозащитника» Ковальский также плодотворно потрудился, настрочив целый ряд заказных статей, хаявших патриотическую оппозицию, православную церковь, левое парламентское большинство и правительство Примакова. За них Сергей Игоревич неизменно получал подачки «зеленью». Последний же «шедевр» старого педераста, объявившего премьер-министра не более и не менее как «предателем России», оплатили особенно щедро! Однако сегодняшнее прекрасное настроение журналиста объяснялось причиной более существенной, нежели незыблемое материальное благополучие. «Пронесло!!! Пронесло!!! Пронесло!!!» – начиная с раннего утра, мысленно твердил он. Дело в том, что в конце октября 1998 года Сергей Игоревич полностью разорвал интимные отношения с Рубиновым, в виде компенсации пристроив Толика на постоянную работу в одну задрипанную газетенку с минимальным кругом читателей, главный редактор которой тоже относился к сексуальным меньшинствам. Сделавшись штатным корреспондентом, Рубинов не ограничился удовлетворением похоти нового шефа и продолжал проституировать большей частью по мелочи, за грошовые гонорары. Но недавно ему удалось подцепить богатого клиента – подданного Соединенных Штатов. Правда, предусмотрительный янки, прежде чем заняться с Рубиновым сексом, потребовал предъявить справку, подтверждающую отсутствие в крови Толика ВИЧ-инфекции [23]. Толик добросовестно сдал анализы, и выяснилось – он болен СПИДом! Узнав об этом от знакомого врача-гомосексуалиста, господин Ковальский в прямом смысле слова наделал в штаны, ринулся сдавать анализы, и вот вчера вечером получил результат – «Реакция на ВИЧ-инфекцию отрицательная», то есть он здоров! Радости Сергея Игоревича не было предела. Он поспешил поделиться счастливым известием со своим новым любовником Майклом Капустиным – американцем российского происхождения, сотрудником пресловутого Корпуса Мира [24]. Ковальский, естественно, не поведал ревнивому Майклу о подлинной причине столь спешного обследования, а преподнес полученную справку как трогательную заботу о «милом мальчике Майке». Мистер (или мисс?) Капустин остался доволен и оплатил совместный роскошный ужин в фешенебельном ресторане. После него голубая парочка отправилась на квартиру Майкла, где до утра предавалась любовным утехам. Проснувшись ближе к полудню, журналист выехал домой, но на полпути вдруг захотел продышаться, размять ноги, затормозил у известного читателю парка, прогулялся по аллеям и случайно наткнулся на Хлыстова, внешним видом напоминавшего раздавленную жабу. «В дерьмо вляпался», – подумал Ковальский. Услышав же словосочетание «деловое предложение», он мигом навострил уши, почуяв – заказ наклевывается, и не ошибся. В ответ на улыбчивый вопрос Ковальского: «Какое предложение, уважаемый?!» – Вадим Робертович разом выдохнул: «Двадцать тысяч долларов!..»