Илья Деревянко - Театр старых мишеней

– Глупая девка, – резюмировал Капитоныч. – Хотя бы зарплаты дождалась! Конец месяца на носу!

– А ты сам-то как: дождешься получки и свалишь по-быстрому или намерен дальше работать? – поинтересовался Коля.

– Не знаю, – пожал рыхлыми плечами повар. – Посмотрим по обстоятельствам. Но торопиться, как бестолковая Глашка, разумеется, не стану!

– Правильно, – поддержал его садовник Аркадий. – Поспешишь, людей насмешишь!.. Кстати, парень, – обратился он к охраннику. – А зачем тебя в Москву посылали, если не секрет?

– За успокоительными таблетками, – механически ответил тот и вдруг схватился за голову. – Елки-моталки! Хозяин небось заждался, а я тут с вами болтаю!

Сунув под мышку картонную коробку с десятком упаковок реладорма, Коля торопливо прошел в дом, бегом поднялся на второй этаж и деликатно постучал в дверь спальни Суховеева. Изнутри донеслось невнятное, глухое бормотание. Восприняв его как приглашение, охранник отворил дверь и деловито шагнул в комнату.

Всклокоченный, иссиня-бледный Вадим Петрович, дико озираясь, сидел на кровати в одних плавках. На босых ступнях, вперемежку с грязью, запеклась кровь. Очевидно умудрился поранить ноги, носясь по двору.

– Я принес таблетки, шеф! – доложил Коля.

– Чо-о-о?! – ошалело вскинулся Суховеев.

– Таблетки, успокоительные, – терпеливо повторил охранник. – «Реладорм» называются. Без рецепта их не отпускают, но по блату достать можно. Хотя дело в принципе подсудное! (В расчете на щедрое вознаграждение со стороны Хозяина парень специально преувеличил опасность.)

Однако реакция шефа оказалась совсем не такой, как ожидалось.

– Подставить меня хочешь, козел! – с ненавистью прохрипел бывший киллер, схватил со столика острый кухонный нож и, соскочив с «Марии-Антуанетты», угрожающе придвинулся к Коле. – Дело подсудное, а ты базаришь о нем при свидетелях! Замочить тебя, на хрен, падлу!!!

– Какие свидетели?! Мы здесь совершенно одни! – пятясь назад, отчаянно воскликнул охранник. – А таблетки отличные! Проглотите штуки три и будете спать как младенец!!!

Вадим Петрович медленно опустил занесенную руку с ножом.

– Одни, говоришь?! – задумчиво молвил он. – Гм! В принципе ты прав. Те гады в ментуру не побегут... Ладно, давай сюда «колеса»! – Суховеев грубо вырвал у парня коробку. – Ну, чего встал столбом?! – внимательно прочитав инструкцию, свирепо рявкнул бывший киллер на по-прежнему ждущего благодарности Колю. – Пошел вон, скотина! Я отдохнуть желаю!

Охранник поспешно выбежал в коридор, с силой захлопнув за собой дверь. «А Глашка-то полностью права! – со злостью подумал он. – Не фига тут больше ловить. Кроме «приключений» на задницу!!!»

В тот же вечер Коля с Глашей собрали свои нехитрые пожитки и, положив на стол в караулке заявления об уходе, потихоньку покинули усадьбу... К ним примкнул и шофер Вова.

Между тем Вадим Петрович задвинул на двери щеколду, проглотил пять таблеток подряд, запил водой из графина и расслабленно вытянулся на постели. Реладорм подействовал быстро. Глаза Суховеева слипались, натянутые струной нервы успокаивались, но вместе с тем заполонившие спальню покойники никуда не исчезали, оживленно беседуя друг с другом. Причем голоса убиенных значительно окрепли. Стали громкими, отчетливыми, угрожающими...

– Ему бы пачки три сожрать! – заявила, в частности, вредная бабка. – Пусть отравится да подохнет, сволочь!!!

– Не волнуйся, он по-любому не жилец! – утешил старуху Куликов...

Последнее, что видел бывший киллер, проваливаясь в глубокий сон, – мрачные лица мертвецов, тесно обступивших кровать...

Ранним утром 30 июля поливавший газон садовник Аркадий стал свидетелем жуткого, запредельного зрелища. Сквозь запертые, бронированные ворота усадьбы преспокойно прошел пожилой человек в темном костюме, с небольшим портфельчиком в руке. Проникнув таким образом вовнутрь, он поправил на носу пенсне, без промедления направился к Аркадию, попробовал ухватить садовника за горло, но... внезапно отдернул руку, словно обжегшись.

– Православный, крест носишь!!! – с ненавистью прошипел незваный гость и спустя пару секунд как ни в чем не бывало, представился: – Я профессор-невропатолог Гончаров Савелий Иванович. Живу неподалеку в доме № 13. Вашему хозяину, как я слышал, настоятельно требуется помощь психиатра. Не так ли?!

Аркадий угрюмо промолчал.

В глазах визитера полыхнуло адское пламя. Физиономия отвратительно перекосилась, но голос остался абсолютно спокойным. Более того, сделался вкрадчивым, медовым.

– Поскольку ваш хозяин еще спит, а вы, любезный, не хотите со мной общаться, то я, пожалуй, обожду где-нибудь в тенечке. – Тут Гончаров непостижимым образом переместился на веранду второго этажа, а садовник стремглав ринулся в свою комнату, которую делил напополам с поваром.

– Зна-а-аем мы таких «профессоров»! – растолкав спящего товарища и стремительно пакуя чемодан, лихорадочно говорил он. – Свят! Свят! Свят!.. Прошел сквозь стену, пытался удушить, но креста испугался! Ноги моей больше здесь не будет! Шут с ней, с зарплатой... Свят! Свят! Свят!

– Тебе случайно не померещилось? – недоверчиво спросил заспанный Капитоныч. – В смысле проникновения сквозь стену!.. А о профессоре Гончарове я немало наслышан! Маститый ученый с мировым именем и действительно проживает в тринадцатой усадьбе!

Аркадий оторвался от вещей и окинул толстяка долгим, сожалеющим взглядом. Как умственно неполноценного.

– К твоему сведению, НАСТОЯЩИЙ Гончаров находится в Швейцарии, на медицинском симпозиуме, – четко, раздельно произнес он. – Уехал четыре дня назад, а вернется не раньше пятого августа. Уж я-то точно знаю! Моя полюбовница Ирка у них в доме кухаркой служит. Впрочем, если хочешь, – оставайся! Жди от Суховеева получки. Заодно проверь личность «маститого ученого с мировым именем». Но учти, я предупреждал!!!

– Нет-нет-нет! – вскакивая, засуетился вмиг побелевший Капитоныч. – Погоди, Аркаша, я с тобой... Кстати, а как выбираться будем?! Через ворота-то боязно!!!

– На дальнем конце территории, за дровяным сараем есть маленькая заброшенная калитка, – подумав, сказал садовник. – Там и пройдем!

Спустя десять минут последние два представителя прислуги навсегда покинули жилище бывшего киллера. Вслед за ними, сорвавшись с цепи, помчался пес...

А тем временем сам Вадим Петрович ворочался, стонал и визжал во сне. Грезился Суховееву безликий убийца, выходящий из зеркала и стреляющий ему в голову. Каждый раз череп раскалывался от боли, и экс-киллер, вылетев из собственного тела, попадал в океан бушующего, нестерпимо палящего темного пламени, где испытывал воистину нечеловеческие страдания. Затем, по истечении несколько мучительных минут (а может, часов?!) он опять оказывался напротив злополучного зеркала, и все повторялось по новой. С точностью до мельчайших деталей...