Андрей Дышев - Два шага на небеса

– Отойди от окна! – попросил Алину Алик. – Могут появиться патрули.

– Сколько я тебе должна? – спросила Алина. – Я хочу выйти. Я больше не могу на это смотреть!

– Надо же, какой Пыжик у нас слабонервный! – оскалившись, выдавила Стелла. – Сучка ты белая! Смотреть на это не можешь!.. Мамаша, закройте рот, от вашего воя уже голова раскалывается!

– Я до последнего верила, что Виктор – мой сын, – всхлипывая, произнесла мадам. – Я и сейчас верю!.. Сынок! Родненький! Подойди к своей маме!

– Ага, сейчас! – кивнула Стелла. – Что ж вы так оплошали! Все у нашего отца выпытали: и как нашу мать звали, и когда она умерла, а вот о том, что на свете была еще я, – не узнали! Очень обидно!

– Молчи, подлая лгунья! – прикрикнула мадам. – Никакой он тебе не брат! Виктор мой сын, а вот ты – самозванка! Ты нарочно приклеилась к нему, чтобы обогатиться за его счет!

Голос ее постепенно набирал силу. Братки, балдея от бесплатного концерта, качали головами и хихикали. Лора успокоилась и из-за моей спины наблюдала за скандалом. Алик неожиданно громко хлопнул в ладоши и поднял руку.

– Господа и дамы! Ситуация становится неразрешимой, – объявил он. – Два человека претендуют на родственное отношение к Виктору Челешу. Кажется, что-то похожее было в мифологии: две женщины, дитя, царь Соломон…

Он обвел взглядом всех присутствующих.

– Я не в состоянии разрешить этот спор иным способом, чем принять Соломоново решение, – произнес Алик таким голосом, от которого у меня по спине побежали мурашки, и тогда я начал понимать, что все мы здесь уже немного забыли Россию.

Бэтмен вдруг подскочил к Виктору и снизу вверх ударил его прикладом «калашникова» по лицу. Откинувшись назад, доктор упал на пол и громко застонал. Капли крови хлестнули по лицу Стеллы.

– Хватит! – закричала она, снова кидаясь к брату.

– Не убивайте моего сына! – взмолилась мадам, протягивая в сторону Виктора руки.

Алик снова поднял руку вверх. В нем пропадал талант телеведущего.

– Мы будем бить его до тех пор, пока он не покажет, в каком номере и где он спрятал пластины, – предупредил Алик. – А когда покажет, мы отпустим всех.

Он кивнул Бэтмену. Тот с готовностью снова замахнулся прикладом, но Стелла загородила собой брата и сказала:

– Не надо! Хватит! Он покажет!

Виктор, с трудом поднимаясь на ноги, крутил головой. Из его распухшего носа кровь хлестала как из крана.

– Стелла… – попытался он возразить, но сестра схватила его за ворот бурой от крови рубашки.

– Все, Виктор, все! – громко говорила она, словно брат начал глохнуть. – Мы проиграли. Покажи им, где спрятаны пластины! Пусть подавятся! Жизнь дороже! Я прошу тебя!

– Не сметь! – вдруг врезался звонкий вопль мадам. – Он не имеет права показывать это место, потому что эти пластины принадлежат мне! Это нарушение! Это покушение на частную собственность!

– Значит, вы предпочитаете, чтобы Виктор молчал? – уточнил Алик.

– Да! Эта тайна принадлежит нам двоим.

– Продолжай! – Алик подал знак Бэтмену, но Стелла почти вплотную приблизилась к Алику и твердо повторила:

– Прекратите! Он скажет. А если нет, тогда я покажу вам номер.

– Стелла, молчать! – с небывалой для женщины громкостью рявкнула мадам.

– Я все-таки хотел бы уточнить, – мягко вмешался Алик. – Вы отказываетесь от своих материнских прав на Виктора?

Мадам, дергая головой, стала ковыряться в пачке сигарет.

– Отказываетесь, не отказываетесь! – злобно прошипела она. – Много вы понимаете в материнстве!

– Господа! – торжественно объявил Алик. – Позвольте представить вам победительницу поединка, которая сумела доказать свое родство с Виктором.

С этими словами он подошел к Стелле и, взяв ее за руку, поднял вверх. Стелла с негодованием высвободила ладонь. Бэтмен и Петруха зааплодировали.

– Прекратите паясничать! – выкрикнула Стелла.

– Так и быть! – взмахнула рукой мадам, требуя внимания к себе, как будто намеревалась оспорить решение «рефери». Ее руки дрожали, огонек зажигалки прыгал под сигаретой, и мадам никак не удавалось прикурить. – Я расскажу все как было! С Маратом – отцом Виктора – мы были почти расписаны. Мы обязательно бы зарегистрировали наш брак, если бы не трагические события двадцатого июля семьдесят четвертого года. По сути дела, мы были мужем и женой. Отсюда следует, что я имею право наследовать пластины как его законная супруга! В смысле – вдова.

– Вы лжете, Эмина, – глухим голосом сказал Виктор, прижимая к носу платок, который ему дала сестра. – Отец не доверял вам и не собирался вступать с вами в брак. По этой причине он никогда не приглашал вас к нам в номер, не говорил об истинной ценности пластин и тем более о том, куда я пластины прятал.

– Извините, молодой человек! – повышенным тоном возразила мадам. – Это сейчас молодежь спит друг с другом на второй день после знакомства. А в те годы с моралью было все в порядке, и, даже если бы ваш отец пригласил меня к вам в номер, я бы отказалась от этого предложения. У нас с ним была настоящая крепкая дружба!

– Дружба? – усмехнулся Виктор. Было видно, что даже слабая улыбка доставляет ему страдания. – За день до вторжения турецких войск в Фамагусту, несмотря на то что отец простудился и лежал в постели, вы оставили его и сбежали в Кирению к своим родственникам, среди которых ваша лояльность к турецким войскам была бы особенно хорошо заметна.

– Что?! Какую гадость вы говорите! Не верьте ему! – начальственным тоном приказала мадам. – В то время он был сопливым мальчишкой, не способным судить о сложных взаимоотношениях взрослых! Что вы помните, если вам тогда было шесть лет!

– Лично я помню, как в шесть лет родители возили меня на море, – увлекся темой спора Петруха. – Это было под Одессой, в Чабанке. Мать заставляла по утрам пить кефир – я его ненавидел. Помню одноэтажные фанерные домики, в которых мы жили, марлю на двери от комаров, койки, тумбочки. Но комнату, в которой мы жили, я бы сейчас не нашел – это точно.

– А вы, Виктор, уверены, что найдете номер? – спросил Алик.

– Мы найдем его по виду из окна, – за брата ответила Стелла.

– Стелла! – угрожающе произнесла мадам. – Вспомните о нашем договоре! Не делайте ошибки!

– Вот что, мамаша! – вспылила девушка. – Отвяжитесь от меня!

– Я из-за вас продала виллу! – Мадам попыталась разжалобить девушку. – Я историк! У меня в жизни ничего нет, кроме этих пластин! Вы отняли у меня сына! Теперь хотите отнять память о молодости и любви!

Девушка взяла с пола начатую бутылку с минералкой, намочила бурый от крови платок и приложила его к переносице Виктора.

– Хотите, я заплачу еще больше? – не сдавалась мадам. Ее голос уже утратил былую твердость и дрожал. – Я поговорю с родственниками, мы продадим квартиру в Никосии! Продадим обе машины! Земельный участок в Карпасии! Я все, все продам! Я умоляю вас!