Андрей Дышев - Два шага на небеса

– Ты бритоголовых раньше когда-нибудь видела?

Лора отрицательно покачала головой. Я протянул ей платок.

– Сколько отец уже сделал ходок из Ялты на Кипр?

– Семь или восемь. Надо считать…

– Кто вам в Ялте поставлял порошок?

– Зачем тебе это? – пожала плечами Лора. – Я знаю не много. Отец держал меня на дистанции от своих дел и никогда не делился подробностями. Знаю, что кокаин поступал из Таджикистана через посредника. В Ялте на каком-то почтовом отделении порошок запаивали в герметичные контейнеры и вставляли их в пробковые бруски. На таможне жилеты ни разу не проверили. Здесь нас встречала машина из «Олимпии», жилеты списывали как пришедший в негодность инвентарь и заменяли новыми. Потом отцу передавали деньги: его долю, которую он заработал, и на закупку новой партии.

– В этот раз у вас все не по сценарию?

– Не знаю, как я пережила этот круиз! Постоянное ожидание, что нас раскроют, ужасные сны, вечное напряжение, все время следишь за своей речью, все время оглядываешься, смотришь по сторонам, всюду мерещатся сыщики! Я умоляла отца выкинуть все жилеты за борт, но он смотрел на меня как на сумасшедшую и говорил: «Неужели ты хочешь, чтобы твоего отца расчленили, как барана?» Часто бывало, что выпьет чего-нибудь крепкого, встанет передо мной на колени и начинает прощения просить, клясться, что еще две-три ходки – и мы уедем в США. Отец мечтал купить яхт-клуб в Калифорнии, меня устроить на учебу в Кембридж, а маме сделать операцию…

– Что с мамой?

– У нее травмирован позвоночник. Уже четыре года не ходит. Горами увлекалась. Когда были деньги, по нескольку раз в год ездила в Небраску на скальные маршруты. И сорвалась.

– Ну хорошо: привезли жилеты с порошком на фирменной машине в «Олимпию». А дальше куда они его перетаскивают?

– Вроде куда-то на север Кипра, на оккупированные территории. Мне кажется, его переправляют через Фамагусту.

– На какую сумму вы привезли порошка в этот раз?

Девушка ответила не сразу.

– Кажется, на полтора миллиона долларов, – робея от суммы, едва слышно произнесла она. – Самое страшное, что деньги, на которые он это купил, были не его…

– Да это мне понятно! – нервно дернул я рукой. – В моей голове, милая моя, не укладывается другое: ты что же, каждый раз вот так стоишь на улице с картонной коробкой на полтора миллиона и ждешь машину из «Олимпии»? Без всякой подстраховки? Даже без газового баллончика?

– Что ты! Отец ни за что бы не поручил мне это дело, если бы не поехал в полицию!

Многие вопросы можно было и не задавать, но я хотел отвлечь девушку от слез, которые переносил с трудом. Мы подъехали к гостинице. Лора уже не пыталась выскочить из машины на ходу. Поделившись со мной своей бедой, она перегрузила часть своих проблем на мои плечи и, соответственно, отдала мне в руки инициативу.

Мы вышли и поднялись по лестнице. Я открыл дверь, пропуская Лору вперед. Метрдотель в черном смокинге, скучающий в вестибюле, увидел нас и, сверкая улыбкой, пошел навстречу. Если улыбается, с надеждой подумал я, то новость должна быть хорошая.

Новость была архигадкой.

– Уже два раза звонил ваш отец, – сказал он Лоре. – Если вам не трудно, подождите в вестибюле. Господин Кид с минуты на минуту позвонит снова.

– С ним что-то случилось, – произнесла девушка, едва мы отошли от метрдотеля. Она стала так быстро слабеть, что я засомневался, сумеет ли она дойти до ближайшего дивана. Но мы не успели даже присесть, как Лору позвали, обратившись к ней на английский манер:

– Мисс Кид! Ваш отец на телефоне!

Лора кинулась к стойке портье.

– Где?! – крикнула она, вызывая недоуменные взгляды постояльцев и служащих. – Где телефон?!

Я подошел к ней в тот момент, когда Лора уже прижала трубку к уху, уже услышала первые слова, и ее лицо исказила гримаса боли, словно из трубки несся оглушительный визг, от которого начали рваться барабанные перепонки.

– Да, – едва слышно говорила Лора. – Да… На джипе, четверо, лысые… По-моему, русские… Не знаю… Нет, я его еще не видела… Хорошо, отец, я все сделаю… Прости меня…

Она опустила трубку, глядя сквозь меня широко раскрытыми глазами, и несколько мгновений не видела и не слышала меня.

Я отвел ее к лифту. Вместе с нами в кабину зашел Мизин. Кажется, он предлагал мне сыграть партию в бильярд, но я его не слушал, а все смотрел в неживое лицо девушки. Зайдя в свой номер, я запер дверь, усадил Лору в кресло и дал ей выпить глоток бренди.

– Отец у них, – прошептала она. – Они дали мне двое суток. Если я не найду порошок или деньги, они его убьют… Господи, что мне делать? Что же мне делать?..

«Вот это вляпался! – подумал я. – Полтора миллиона баксов! Не слишком ли я был самоуверен, предлагая ей помощь?»

– Иди умойся, – сказал я. – И постарайся успокоиться. Где они будут тебя ждать?

Лора отрицательно покачала головой.

– Они оставили номер пейджера. Я должна позвонить, когда буду готова передать порошок… Или деньги.

– Полиция отпадает, – вслух думал я. – Если даже она сможет спасти твоего отца, то только для того, чтобы сразу посадить за решетку. Значит, надеяться мы можем только на себя. И… и… Ну-ка пошли!

Дверь генеральского номера была открыта настежь, в комнате орудовала пылесосом уборщица. Увидев, что я пытаюсь что-то у нее узнать, она отключила пылесос.

– Хозяин ушел минут двадцать назад, – ответила женщина и добавила существенную деталь: – С полотенцем на шее.

Мы спустились на цокольный этаж и сошли по лестнице, украшенной журчащими фонтанами, в оздоровительный комплекс. Мизин увидел нас через окно бильярдной и стал размахивать руками. Мы прошли по узкому коридору, выложенному белым кафелем, еще дальше, пока путь нам не преградили стеклянные двери, за которыми плескались волны бассейна. Проигнорировав предупреждение, мы не стали раздеваться и вошли в купальню в обуви и одежде. Генерал отмокал в джакузи, оборудованной в углу под ветвями искусственного дерева, которое упиралось кроной в стеклянный потолок. Увидев нас, а точнее, лицо Лоры, на котором было написано все, он шумно, как морж, вылез из ванны и пошел к нам, шлепая босыми ногами по кафелю.

– Что случилось, Микки Маус? – пробормотал генерал, заметно испугавшись заплаканных глаз Лоры. – Идем, расскажешь…

Он хотел отвести ее к стойке бара-джюс, но Лора, не сделав ни шагу, снова принялась бороться со слезами. Я понял, что генерал не вытянет из нее ни слова.

– Эдди попал в беду, – сказал я, внимательно глядя в глаза генералу.

– Ну-ка, ну-ка, – нахмурился он. – Давай-ка все начистоту!

Я рассказал все, заменив слово «порошок» словом «товар», но генерал не стал ничего уточнять.

– Ясно, – проворчал он. – Ничего более умного он придумать не мог, как отправить дочь с дорогостоящим товаром на улицу!