Андрей Дышев - Инструктор по экстриму

– Хозяева, наверное, гуляют по лесу, – заключил он, повернулся к Мире и только сейчас увидел, что девушка сидит на корточках перед густым кустарником и со страшным выражением на лице грозит ему кулаком.

Заинтригованный, он пригнулся, как в окопе под обстрелом, неслышно приблизился к девушке, присел рядом с ней и посмотрел сквозь ветви и листья.

Голый, лишенный растительности обрыв. По кромке торчат белые камни, напоминающие челюсть какого-то исполинского чудовища. А на самом краю лежат парень и девушка. Оба в шортах и майках. Лежат неподвижно, в одинаковых позах, широко раздвинув ноги, словно куклы, и смотрят с обрыва вниз. Парень держит в руках, у самого лица, какой-то темный предмет. Тишину заполняет приглушенный шум реки.

Мира поймала Геру за ухо и притянула к себе. Он почувствовал, как шевелятся ее губы.

– Уходим отсюда! – шепнула она.

– А почему шепотом?..

Она не дала ему договорить, прижала ладонь к его губам, завороженно глядя через сетку кустов на парочку. Интересно, а что они там делают? Медитация? Наркотическое опьянение? Палатка, по всей видимости, принадлежит им… Странная парочка. Уединились в заказнике, поставили палатку в непроходимых дебрях, легли на краю обрыва и замерли, как мертвые.

Гера на минуту даже забыл, зачем пришел сюда. И тут его осенило. Эта парочка наверняка видела Некрасова! Судя по невнятному бормотанию Брагина, кабан «засветился» именно в этом месте.

– Добрый день! – громко сказал Гера, не обращая внимания на безуспешные попытки Миры закрыть ему рот.

Парочка враз ожила. Парень подскочил, словно его ужалила змея, повернулся лицом к Гере и, заметно волнуясь, ответил:

– Да… Добрый…

Девушка отреагировала на приветствие не столь внятно, но тоже немедленно встала и отошла от края обрыва. В ее руках откуда-то появилась расческа. Как ни в чем не бывало она начала поправлять взъерошенную прическу, приближаясь к Гере.

– Здравствуйте! – приветливо улыбаясь, сказала она и протянула ему руку. – Марина!

Парень торопливо укладывал в кофр видеокамеру. Лицо его было неестественно озабоченным, словно он только что потерял деньги и теперь был занят их поиском. Что-то бормоча, он прошел мимо Геры и Миры, у палатки опустился на колени и стал сосредоточенно раздувать давно потухшие угли.

– Отдыхаете? – поинтересовалась незнакомка. – Чаю хотите?

У нее было холеное, несколько суженное и вытянутое книзу лицо с круглыми глазками и оттянутой верхней губой, что придавало ему выражение детской туповатости и обворожительной наивности. Она часто моргала, будто хотела сказать: «А что такое? А что случилось? А я тут вообще ни при чем!» В отличие от своего друга, она не суетилась, не делала бессмысленных движений, если не принимать во внимание не к месту предложенный чай. И все-таки было ясно: она тоже очень надеется, что Гера и Мира не придадут значения тому, что увидели, и очень скоро уйдут отсюда.

Мира скептическим взглядом оценила девушку и, наверное, осталась удовлетворена. Эта молодая особа, неумело маскирующая свое замешательство, явно уступала ей по привлекательности, и Гера не мог этого не заметить.

– Пойдем! – решительно сказала она и взяла Геру под руку, но он все же спросил:

– Вы не видели здесь молодого человека?

– Какого молодого человека? – рассеянно переспросила девица, назвавшаяся Мариной, и раскрыла «молнию» палатки.

– Нет, никого здесь не было, – проворчал парень, продолжая тужиться и надувать щеки над холодными углями.

– Он крупный такой… Плечистый… В мокрой одежде.

Гера попытался помочь парочке вспомнить, но, к своему разочарованию, поймал только отсутствующе-пустые взгляды.

– Не было тут никаких мокрых парней, – ответила из палатки Марина.

– И сухих тоже не было, – пошутил парень и на четвереньках полез в палатку.

Вжикнула «молния». Они закрылись изнутри и притихли.

Отойдя от палатки на приличное расстояние, Мира сказала:

– Не могу вспомнить, где я ее видела.

– Ты знаешь, и мне ее лицо почему-то показалось знакомым, – признался Гера. – И все-таки куда же запропастился этот чертов Некрасов?

– Я думаю, – отозвалась Мира, – что чем меньше мы будем его искать, тем быстрее он выйдет из леса к нам.

– Надеюсь, ты уже веришь в то, что он цел и невредим?

– Уже верю.

Пузырьков был уверен – судьбу человека определяет его внешность. Но сам он пришел к этой мысли слишком поздно. Конечно же, не надо было ему идти на юридический, не его это дело – уголовный розыск. Ну какой из него следователь, скажите на милость? Широколицый блондинчик, рост – метр сорок (плюнуть не на что!), глаза светлые, добрые, как у клоуна, по-детски наивные. Двадцать шесть ему ни за что не дашь. Вечная проблема – купить сигареты или спиртное. «Подросткам водку не продаем!» – к такому вердикту продавщиц он привык. И краснеть не разучился, как школьник, поставленный в угол. Малиновеет до самых корней волос. Из-за этого у него и развился комплекс. Начальство, конечно, это сразу заметило. «Ты, парень, добросовестный, но огня у тебя в глазах нет!» Пузырьков в ванной подолгу рассматривал свое лицо в зеркале, отыскивая этот самый огонь. Черт знает, где его взять!

Он словно был запрограммирован на неудачу. Когда женился на Ольге, то увидел себя и ее в огромном зеркале в фойе загса. Он был на полголовы ниже ее! «Она меня бросит!» – подумал он и с покорной обреченностью стал ждать этого события. Год ждал, два ждал, потом не выдержал пытки ожиданием и первым подал на развод. Жена была в шоке, но он считал, что она вздохнула с облегчением.

У него был небольшой опыт работы в прокуратуре, но удачный. Два дела (квартирная кража со взломом и убийством хозяина и серийный насильник из числа приезжих) раскрутил быстро – весь отдел удивлялся и пожимал ему руку. Но сам Пузырьков был уверен, что это случайность, редкостное везение. Когда взялся за новое дело о контрабанде наркотиков и исчезновении начальника охраны аптеки, мысленно сказал себе: «Это мое последнее дело».

С сотрудницей аптеки Мирой, у которой в день исчезновения Ломсадзе начался отпуск, он встретиться не смог. Ни вечером, ни на утро следующего дня на звонки в дверь квартиры никто не отвечал. Соседи сказали, что уже дня два они не видели Миры и не слышали, чтобы она открывала дверь. Они не смогли ответить, где Мира может сейчас находиться, пожимали плечами на вопрос о ее подругах и парнях. Воспитывалась она в школе-интернате, родителей своих не знала, была замкнута и малообщительна.

– В Верхнюю Калиновку, – сказал он водителю, вернувшись в машину.

– Люблю я эти места, – стал откровенничать водитель, когда «Волга», заметно потеряв в скорости, стала заползать по серпантину в ущелье. – Чувствуешь себя песчинкой, жалким рабом природы. Посмотришь на эти скалы, обрывы, на эти леса и понимаешь, что мы на этой земле – в гостях, и надо вести себя соответственно…