Андрей Дышев - Классная дама

Ольга Андреевна снова принялась сосать и покусывать мои губы, а я при этом пытался незаметно нащупать ногой сливное отверстие и определить, не закрыто ли оно случайно пробкой. Впрочем, спасти мою одежду шансов уже не было. Если рубашка оставалась относительно сухой, то джинсы, не считая левой штанины, промокли насквозь.

Наконец, она меня оттолкнула, встала во весь рост и ловко, двумя руками, как это умеют делать только женщины, стянула платье через голову. Справедливо полагая, что этот момент должен взволновать меня особенно, учительница вольно опустила руки, чуть склонила набок голову и слегка согнула раненую ножку в колене, позируя мне и позволяя рассмотреть все, что меня интересовало.

Я, не будь дураком, стащил с себя джинсы и, добросовестно выжав их, тотчас надел опять. Ольга Андреевна обезоруживающе улыбнулась и с милой иронией произнесла:

– Надо же, какой стыдливый! Ладно, иди в спальню, расстели постель и приготовь кофе.

Оставляя мокрые следы на ламинированном паркете, я быстро осмотрел оба этажа, потом зашел в спальню – большую часть ее занимала широкая кровать с симметричными зеркальными тумбочками, на которых стояли японские ночники, – и стянул с кровати покрывало.

Ложе было что надо. Белые, как сугробы, подушки, туго натянутая шелковая простыня, почти невесомое синтепоновое одеяло… Лишь одно отравило мне настроение: я вдруг отчетливо представил на этой кровати Лешку, его лоснящуюся от пота спину, его животные, ритмичные движения, его затылок с торчащими во все стороны волосами, меж которых проглядывает розовый череп…

Комок отвращения подкатил к горлу. Я быстро вышел из спальни и спустился на кухню. Однако неплохо зарабатывал ее бывший муж, думал я, рассматривая роскошную мебель из красного дерева со встроенной техникой высшего класса. Поискал по шкафам, нашел ручную кофемолку, вытряхнул из нее в медную турку молотый кофе, налил воды из гнутого, как шея лебедя, крана и поставил на плоскую стеклянную конфорку.

Затем вышел в прихожую, поднял с пола свою куртку и вынул из него мобильник.

– Ирэн! – сказал я в трубку, когда вернулся на кухню и прикрыл за собой дверь. – Извини, что звоню так поздно. Есть срочное дело!

Сначала из трубки доносилось сонливое причмокивание, затем инспектор по чистоте коммерческих сделок тяжко простонала и капризно произнесла:

– Ну так же нельзя, Кирилл! Я уже сказочные сны видела!

– Твои сказочные сны в сравнении с моей действительностью – серая и скучная банальность, – заверил я. – Завтра утром ты должна добыть мне очень важную информацию о сгоревшем под Кажмой джипе.

– Кирюша, я завтра утром не могу, – промямлила Ирэн и зевнула. – У меня в семь бассейн, а потом массаж и солярий. Знаешь, как было тяжело записаться? И еще это больших денежек стоит. И ты хочешь, чтобы я пропустила?

Я отключил телефон и сочно выругался. Все, мое терпение лопнуло! Доведу это дело до конца и закрою агентство к чертям собачьим! Пусть Ирэн ходит в бассейн и солярий сколько ее душе угодно!

Мне очень не хотелось звонить Сергеичу, но другого выхода не было.

– Ты ведь не спишь, я отгадал? – спросил я радостным голосом, когда гудки в трубке сменились сердитым сопением.

– Да, теперь уже не сплю! – прорычал Сергеич. – Ну, дюдик хренов! Ты меня достал! Чего тебе еще надо?

– Сергеич, несколько дней назад в лесу под Кажмой сгорел джип и в нем два человека. Мне нужно узнать, кто это люди?

– А вчера в Египте откопали очередную мумию! Ее личностью случайно не интересуешься? – огрызнулся Сергеич и оборвал связь.

Кухню заполнил ароматный дым. Кофе, закипев, шоколадной пеной выплескивался на конфорку. Пузырясь, он тотчас застывал, превращаясь в черную корочку… Вот так и на поршне двигателя застыл нагар, подумал я и, отключив конфорку, вышел из кухни в прихожую.

Хорошо, что Ольга Андреевна не затащила меня в ванную в ботинках и куртке, подумал я, открывая дверной английский замок. Хоть что-то осталось сухим. Но какая ж хитрая кошка мне попалась! Чего только не придумает, чтобы сломать мои планы!

Когда я снова подъехал к воротам института, то напрочь забыл про влажные джинсы, пустой желудок и первый час ночи. Мои нервы опять были взведены, как курок. Ничто мне уже не мешало и ничто не отвлекало. Я был предоставлен сам себе и волен был приказать себе что угодно.

Проторенным путем, через проем в воротах, я проник на территорию института. Интересная деталь: на этот раз, особенно после всего пережитого, институт показался мне если не родным домом, то, во всяком случае, хорошо знакомым двором, где я чувствовал себя хозяином и был готов сделать заикой кого угодно.

Я шел прямо в сторону домика, в котором светилось окно, вовсе не собираясь прятаться, вставать на цыпочки и задерживать дыхание. Я чувствовал в себе силу и уверенность.

Миновав главный корпус, я вышел к пруду. Туман, в самом деле, быстро рассеивался, и на черной поверхности пруда отразились первые звезды. Я стал обходить пруд по самой кромке, но мокрый пляжный песок вскоре сменился гнилой заводью, и мне пришлось пойти в обратную сторону. Все это время я старался не спускать глаз с домика, опутанного лестницей. Ни света в окне, ни самого окна я не видел. Либо Белоносов уже лег спать и погасил свечу, либо окно было зашторено так, что увидеть свет можно было только с высоты.

Путь до домика занял у меня намного больше времени, чем казалось, когда я смотрел на него сверху. Институт оттяпал себе приличный кусок земли, благо что здесь, в предгорье, ее было предостаточно. Обойдя пруд, я поднялся на пригорок, утыканный вентиляционными трубами, которые красноречиво говорили о том, что подо мной скрыты какие-то подвалы или бункеры. Петляя меж железных сфинксов, я наконец приблизился к домику с лестницей.

Мне трудно было судить о том, чем служила эта постройка в недалеком прошлом. Может быть, это был центральный диспетчерский пункт или же наблюдательный пост охраны. Я обошел дом по периметру. На первом этаже не было ни окон, ни дверей – сплошной кирпич. Почти под самой крышей с трудом угадывались оконные проемы. Их было несколько, причем больше половины были наглухо закрыты листовым железом. В остальных сохранились стекла, но даже слабого отблеска света я не заметил.

Тем лучше. Пусть Белоносов поспит еще немного, пока я буду подниматься по лестнице.

Лестница, сваренная из кусков ребристой арматуры, предательски скрипнула, едва я поставил ногу на первую ступеньку. Причем скрипнула довольно громко. Пришлось замереть и прислушаться. Тихо. Я сделал второй, затем третий шаг… Лестница вибрировала подо мной, будто была закреплена на пружинах. Я плюнул, решив подниматься не таясь, как к себе домой. На угловом переходе лист железа прогнулся под моей тяжестью, а когда я сошел с него, хлопнул с громкостью артиллерийского орудия. Черт подери, но Белоносов не случайно выбрал в качестве своего укрытия этот дом с такой гремучей лестницей! Лучшей сигнализации для непрошеного гостя и не придумаешь! За те три минуты, пока я поднимался, он мог успеть зарядить дюжину пистолетов и выдернуть чеку у двух десятков гранат или, на худший случай, спрятаться в какой-нибудь щели, словно таракан.