Андрей Дышев - Миллион в кармане

Не отрывая рук от руля, я мельком взглянул на них. На кистевых костяшках была содрана кожа, между пальцами запеклась кровь. Кожа стала легко ранимой, не то что раньше. Десятка ударов по физиономии не выдержала.

Лада достала из сумочки носовой платок, смочила его водкой. Подстраиваясь под движение моих рук, она оттирала запекшуюся кровь и все время дула на ссадины, думая, что мне больно. Ее внимание ко мне становилось слишком навязчивым, она начинала опекать и уже не скрывала жалости ко мне.

– Может, тебе нужны деньги на первое время? – через минуту спросила она. – Я могу дать в долг.

Я стиснул зубы.

Раздался треск, машину тряхнуло, и по лобовому стеклу хлестнули упругие ветки, словно кусты, в которые мы въехали, дали «Опелю» пощечину за беспардонный визит. Хорошо, что скорость была небольшой, иначе кувыркаться нам, как ежикам с горки. Пропахав клумбу, нашпигованную звонкими и тугими каллами, и застряв одним колесом в кювете, машина замерла в кусте туи.

Лада, сунув сумочку под мышку, бросила бутылку с водкой мне на колени, открыла дверь и выпорхнула наружу. Я посигналил ей, а потом «поморгал» дальним светом фар. Она не обернулась и, блеснув напоследок люминесцентным изумрудом платья, смешалась с толпой.

Чертыхаясь, я попытался выехать из кювета задним ходом, но ничего не вышло – машина застряла серьезно. Пришлось заглушить двигатель, навесить на руль противоугонный «костыль» и пойти к скверу пешком.

Влад, к счастью, был один. Он сидел на бордюре с чашкой горячего кофе в руке и через дымок наблюдал за прохожими. Увидев меня, он тотчас вскочил, поставил чашку на асфальт и устремился мне навстречу. Удобные для толпы рост и масса тела – перед ним все расступались, и Влад шел по многолюдной улице так, словно по чистому полю.

Поравнявшись со мной, он крепко пожал мне руку и даже обнял за плечи. Признаюсь, я просто обалдел от этого. Приветливость в этом человеке, должно быть, была заложена на генетическом уровне. После такого искреннего и дружелюбного реверанса я стал мучительно вспоминать, как мы расстались в последний раз, не клялись ли в дружбе и не пили ли на брудершафт.

– Я встретил Ладу, – начал было Влад, но я его перебил:

– Я знаю. Если ты беспокоился о Курахове, то напрасно. Он жив и здоров. Неприятность в другом.

– Кофе хочешь? – спросил Влад. Кажется, мой стремительный переход к делу историк был не в состоянии усвоить, и он нарочно удлинял паузы в диалоге. – Сейчас закажу. Все стулья липкие от вина, так что лучше садись на бордюр… Что у тебя с руками?

Неужели это так заметно? – подумал я, невольно засовывая руки в карманы и озираясь по сторонам – нет ли поблизости милиции.

Влад принес кофе. Чашечка в его огромной ладони потерялась, он едва смог опустить ее на асфальт.

– Ну? – спросил он и, стараясь не показывать своего волнения, сделал глоток, задержал кофе во рту, словно смакуя.

– Манускрипт сгорел, – ответил я.

Видимо, Влад был готов услышать эту новость и воспринял ее внешне спокойно. Но пауза затянулась. Он маленькими глотками долго пил кофе. Потом стал отламывать веточки кипариса и грызть их.

– Это Курахов сказал, что сгорел?

– Да. Но вполне может блефовать.

– А смысл?

– Чтобы ты отцепился, – ответил я и тотчас понял, что говорю ерунду.

– По логике, теперь я должен вцепиться ему в горло. А где он сейчас?

– В «Горизонте».

– Что думает делать?

– Не знаю.

– Черт возьми! – наконец выругался Влад и выплюнул кусочек хвойной ветки.

Он опять надолго замолчал. Меня подмывало спросить его об Анне – знает ли она о том, что наша гостиница сгорела? Но чем дольше я готовил этот вопрос, тем труднее мне было его задать.

– Теперь тебе нужны большие деньги, чтобы отремонтировать гостиницу, – сказал Влад.

Мы переглянулись. Мне показалось, что мы одновременно подходим к одной и той же идее.

– Ее не ремонтировать надо, а строить заново… Ты мне поможешь вытащить тачку из кустов?

Мы пошли по аллее вниз. Влад, нахмурив лоб, о чем-то думал. С ним было удобно идти навстречу потоку людей – не надо было лавировать, люди заблаговременно уступали нам дорогу.

Я свернул с аллеи на цветник, где в кустах темнел мой «Опель». Влад, продираясь сквозь заросли, трещал ветками не слабее, чем это делала машина.

– Хорошую ты нашел стоянку, – сказал он, обходя «Опель» и заглядывая под днище. – Сидит на брюхе. Колеса увязли. Как это тебя угораздило?

– С девушкой заговорился, – пояснил я, открывая дверь и садясь за руль.

Влад встал у передка. Я включил зажигание. Свет фар выхватил его фигуру из темноты. Он прицелился, потоптался по клумбе, но руки на капот не опустил. Уставившись на эмблему «Опеля», Влад застыл, словно превратился в гипсовое изваяние.

Я газанул. Мой помощник не шелохнулся.

– Что ты там увидел? – спросил я, высунув голову из окна.

– Знаешь, что я тебе скажу, – медленно произнес Влад, – это очень хорошо, что Курахов думает на меня. Если сделать рокировку и поменяться местами с преступниками, то из профессора можно будет вытряхнуть всю информацию о сокровищах… Ну-ка, давай!

Я едва прикоснулся ногой к педали акселератора. Влад, этот бизон, обхватил руками передок и, издавая ужасный стон, за несколько секунд вытолкал машину на асфальт.

– Поехали-ка к морю, надо туфли помыть, – сказал он, садясь в машину. – И я тебе кое-что предложу. Тебе моя идея понравится! – И добавил, смягчая собственную самоуверенность: – Во всяком случае, тебе больше ничего не останется, как принять мое предложение.

Дурной тон – наносить людям визиты в десятом часу вечера, но Лебединская, по-моему, только обрадовалась моему приходу. Она ничего не знала о пожаре, а значит, мы экономили время на лишних разговорах.

– Иду! – отозвалась женщина из квартиры, щелкнула замком и настежь распахнула дверь. – Так и знала – Кирилл Вацура! Больше некому. Прошу!

Она сделала рукой широкий жест, и папироса в ее пальцах оставила дымный шлейф.

– Обувь не снимайте, – распорядилась Лебединская. – Будьте как в музее.

– Познакомьтесь, тетя Шура, – представил я Влада. – Владимир Уваров. Он тоже историк.

– Очень приятно, – ответила Лебединская, не глядя на Влада и вообще не проявляя к нему никакого интереса. Похоже, она его сразу невзлюбила. – Внимание, господа историки! Зеленый чай будете?

– Нет, – отказался я. – У нас к вам срочное дело.

– Зря, – покачала головой Лебединская, затягиваясь своей крутой папиросой. – От тебя пахнет водочкой, а зеленый чай тонизирует. Ты зачем за рулем пьешь, Кирилл? Это добром не кончится!

Влад, занимая слишком много места в маленькой квартирке заведующей музеем, чувствовал себя неловко и переминался с ноги на ногу.