Андрей Дышев - Огонь, вода и бриллианты

– Лечь и не встать! – произнес Амбал и покачал головой. – Какие, оказывается, за вами делишки…

– А ты думал, все так просто? – продолжал Окуркин. – Заднее сиденье в моей машине, между прочим, насквозь кровью Рюмина пропиталось. Мне пришлось всю обивку и поролон менять.

– За обивку и поролон скидываемся по штуке баксов в твою пользу, – согласился Амбал.

Лисица скорчила гримасу и брезгливо сплюнула под ноги.

– Но это еще не все! – оживился Окуркин, словно уже услышал шелест денег. – Я же потом всю ночь не спал, наблюдая, как они на берегу с трупом возились. Надо же было создать нервозную обстановку! Я и петарды пускал, и говорил, потом номерной знак у «жигуля» свинтил…

Лисица повернулась ко мне и доверительно поделилась впечатлениями:

– Правда, он такой гнусный?

– Хорошо, хорошо! – попытался подвести черту Амбал. – За бессонную ночь, петарды и номерной знак я тебе лично еще три штуки отваливаю!

– Подождите! Подождите! – вошел в раж Окуркин. – Я еще не рассказал, как рано утром мне пришлось бежать в типографию и срочно заказывать афишу о соревнованиях собак…

– И за собак еще пять штук!! – взревел Амбал.

– …а как я рисковал, когда относил в ментовку номерной знак? – не унимался Окуркин. – А как плавки Рюмина на шест повесил?..

Лисица хохотала. Амбал схватился за голову и произнес:

– Боже мой! Когда это кончится?.. Дорогой мой, за плавки – десять тысяч баксов. И еще подсчитай, сколько раз ты в платный сортир ходил. За каждую малую нужду я дам тебе сто баксов, а за большую – триста.

– Пятьсот, – сказал Окуркин совершенно серьезно.

– Черт с тобой, пятьсот! – согласился Амбал.

Я коснулся губами уха Лисицы.

– Значит, все-таки не ты убила Рюмина! – шепнул я.

– Я же тебе говорила, а ты не верил.

– А командира? – едва слышно произнес я.

Она отмахнулась:

– Потом!..

Меня, идиота, этот вопрос интересовал больше, чем дележ драгоценностей.

– Еще на взятку милиционеру, чтоб отпустил, на бензин… – бормотал Окуркин, но его уже никто не слушал.

Свои права стал качать Амбал:

– Сами понимаете, как я рискую. Если вдруг меня возьмут менты, то я получу по максимуму за то, что использовал свое служебное положение. Я на этот чемодан всю свою жизнь кладу… И самое главное! – Он посмотрел на меня, потом на Лисицу. Окуркин не удостоился его взгляда. – У меня ключ. А эта штучка стоит не меньше, чем чемодан. Не забывайте об этом!

– За ваш ключик, – тотчас возразила Лисица, – мы сохранили вам жизнь.

– А я позволил выбросить магазин и патроны, – подал голос Окуркин, – которые тоже денег стоят!

– Да пошел ты со своими деньгами! – отмахнулся Амбал. – Тут человек самолетом управлял, жизнью рисковал, – он кивнул на меня, – и стоит молча, ничего не клянчит. А ты… как муха трупная!

– Без оскорблений, пожалуйста! – попытался защитить свою честь Окуркин.

Черт возьми, мне было приятно, что Амбал заметил мою природную скромность. Что ни говори, но я был еще весьма падок на лесть. Издержки былых комплексов.

– Ты в самом деле воняешь, как мухомор, – сказала Лисица Окуркину. – Выпросил свое – отойди, не мешай другим торговаться!

– Проваливай, – поддержал ее Амбал, – пока я насчет плавок и собак не передумал.

Наверное, Окуркин всерьез воспринял угрозу Амбала и молча удалился. Он сел на камень и уставился на костер.

– Сделаем так, – негромко произнес Амбал, почувствовав в нас союзников. – Дадим этому чмурику сто тысяч, остальное поровну поделим на троих.

– Я не согласна! – категорично заявила Лисица. – Во-первых, чмурику хватит и пятидесяти. А вот наш многострадальный пилот должен получить больше всех.

Амбал нахмурил брови, задумался.

– На сколько больше? – спросил он меня. – Не подумайте, что мне жалко, но моя роль…

Он не договорил. Вдруг громыхнул выстрел, Амбал захлебнулся кровью и мешком повалился на землю. Я был уверен, что за первым последует второй выстрел и упадет кто-то из нас с Лисицей. Но эхо утихло, и лес снова наполнился тишиной.

– Готов, – произнесла Лисица, глядя на страшную рану в горле Амбала, из которой толчками выплескивалась черная кровь.

Я поднял глаза и увидел Окуркина, держащего в руке револьвер «магнум».

– Зачем?! – крикнул я. – Ты, тупица безмозглая! Ты зачем это сделал!

– Заткнись, – буркнул Окуркин. – Он чужой среди нас. Выдаст с потрохами.

– Да ты просто испугался, что он тебе за твои поганые плавки не заплатит! – орал я.

– Сейчас я и тебя прикончу! – пригрозил Окуркин.

– Не прикончит, – сказала Лисица. – В револьвере больше нет патронов… Прекратите орать! Надо быстро сваливать отсюда!

Окуркин кинул «магнум» в костер. Я не мог смотреть на этого ублюдка. Мы все горячились, ругались и угрожали друг другу. Но зачем было убивать человека, когда от него уже не исходила явная угроза нашим жизням?

– Не стой же! – крикнула Лисица Окуркину. – Обыщи его! У него должен быть ключ!

Окуркин, исподлобья глядя на меня, приблизился к Амбалу и коснулся ногой его лица. Я заметил, как по губам Окуркина пробежала злорадная усмешка.

– Быстрее! – сказала Лисица.

Окуркин опустился на корточки и сунул руку в карман брюк Амбала. Не найдя ничего, полез во второй.

Я кинул взгляд на Лисицу и успел увидеть, как она что-то быстро подняла с земли. Кажется, это был патрон от ружья. «Плохо все это кончится», – подумал я.

– Вот он! – дрожащим от волнения голосом произнес Окуркин, поднимая над головой маленький ключ на шнурке. – Я так и думал, что он держит его при себе. Такую ценную штучку глупо прятать в ночном лесу…

– Открывай, открывай, – спокойно сказала Лисица. Казалось, ее интерес к чемодану угас. Обойдя костер, она села на то место, где несколько минут назад сидел Окуркин.

– Значит, так, – произнес Окуркин, крепко сжимая в кулаке ключ. – Дележ, который был, отменяется. Благодаря мне количество претендентов уменьшилось на четверть. Поэтому я имею право эту четверть взять себе. Все согласны?

– Согласны, согласны, – махнула рукой Лисица.

Окуркин кидал недоверчивые взгляды то на меня, то на Лисицу.

– Ну-ка, отойди подальше! – сказал он мне.

– С удовольствием, – ответил я и сел на самом краю поляны. Это место я хорошо запомнил и все время держал его в поле зрения: где-то там, в кустах, лежал пистолет. Но Окуркин оказался умнее, чем я думал.

– Э-э нет! – улыбаясь, протянул он и погрозил мне пальцем. – Туда иди, к ней!

Я послушался. Бессмысленно было сопротивляться и что-то доказывать. Проще было плюнуть на все это и уйти, но у меня душа корчилась от одной мысли, что все драгоценности достанутся такой твари, как Окуркин.

Мы сидели с Лисицей рядом и смотрели, как Окуркин, покусывая губы, ковыряется ключом в замке. Я думал о том, что не успел выяснить у Амбала главного: кто же все-таки убил командира? Амбал был единственным свидетелем этого. И он не стал бы лгать. Дележ драгоценностей заставил каждого из нас признаваться в своих грехах. Окуркин сделал это первым и с большой радостью. Амбал лишь намекнул, что использовал свое служебное положение и за это может серьезно поплатиться. Означало ли это, что он признался в убийстве командира? Лисица по-прежнему хранила молчание, оставаясь для меня загадкой. Что теперь может заставить ее рассказать всю правду?