Андрей Дышев - Раб

– Садитесь, – предложил швейцар, кивая на топчан. – А я сейчас чай поставлю.

«Я отсюда теперь до конца своей жизни не выйду! – подумал Кабанов, прижимая фиолетовые от холода руки к батарее парового отопления. – Как тут хорошо! Какое блаженство!»

– Вот, компьютер нам поставили, – похвастал швейцар, смахивая тряпочкой пыль с выгоревшего монитора. – Игры тут всякие… Можно в «лягушки», можно в «домино»… Вам сколько сахара ложить? Пять? О-е-ей, какой вы, оказывается, сластена! Я, знаете, тоже, когда прапорщиком в органах служил, любил чаек послаще… Значит, в тот раз вы тоже сюда по служебным делам? Я так и понял, когда вас увидел. И знаете, на чем я вас раскусил? Вы за один вечер четыре раза в ресторан заходили и что-то там заказывали. Разве нормальный человек будет так обжираться? Не иначе как контрольная закупка. Я прав? Хе-хе! Доложу вам, у меня память цепкая, как вошь… Я вам шесть ложек положу, не возражаете? Если хотите погорячее, то я кипяточка подолью… Как сейчас помню, что это была ночь с шестого на седьмое сентября. Я прав? И «Мерседес» у вас был. Вот только номер запамятовал. Но это легко установить…

И швейцар со значением потряс в руке стопкой зеркальных компьютерных дисков.

– Не желаете на себя глянуть, нет? А то внуку отнесу. Мне эти штуковины секьюрити приносят. Три месяца они их у себя хранят, а потом – в утиль, то есть мне. А внук эти тарелочки с крыши дома запускает. Летают, я вам скажу, как бумеранги. Только черепушку береги, чтобы без скальпа не остаться! Хе-хе! Или бабушку разыгрывает. Один раз наклеил диск на днище сковородки. Бабушка у нас подслеповатая, не заметила и поставила на огонь. Ну и вонища была, я вам доложу! Внук хохочет, а бабушку от страха чуть кондрашка не хватил. Или как-то соединил два диска проволочкой и говорит: вот, мол, бабушка, специальные очки купил тебе в аптеке, американские, восстанавливают зрение за три дня. Вот наша бабушка три дня эти, так сказать, очки и носила. Весь район к нам во двор пришел, чтоб на эту идиотку посмотреть…

Швейцар еще много рассказывал веселых историй о проделках своего внука, но Кабанов его не слушал. Его мозг оттаял настолько, что начал воспринимать и даже сопоставлять некоторые чрезвычайно важные факты.

– А что значит – глянуть на себя? – спросил он, жадно хлебая горячий, одурманивающе сладкий и пахучий чай. – Вы имеете в виду видеозапись?

– Точно так! – отрапортовал бывший прапорщик. – Здесь записано все, что попадает в поле зрения наших видеокамер. Кто в казино заходит, кто мимо него прохаживается, кто высматривает или вынюхивает что-либо…

– И что ж, запись за седьмое сентября осталась? – вымолвил Кабанов, чувствуя себя рыбаком, который ухватил за хвост рыбу размером с дирижабль.

– Должно быть, осталась, – ответил швейцар, рассматривая пометки на дисках. – Ага, вот он! Тут целая неделя. Желаете посмотреть? – С этими словами бывший прапорщик поставил диск в приемное устройство на компьютере и нажал кнопку. – Доложу вам, что качество записи оставляет желать лучшего. Но при желании… Ага, это вот пятое. Сейчас перемотаем вперед… Вот внизу экрана бегут циферки – это, значит, день, месяц и время с точностью до секунды. Как видите, все у нас схвачено, все под контролем, тут не только терроризм, тут… Ну, конечно, проститутки шлындают, не без этого, но это грех не бог весть какой… Ить! Ить! Как она ножками выписывает! – Швейцар тыкал пальцем в смутный контур фигуристой дамы. – А вот рядом с ней, видите, стоит такой плечистый? Докладываю вам, это я собственной персоной! Хе-хе! Вот она ко мне, голубушка, подходит… Чего это ей надо?.. Дает что-то… Нет-нет, это не деньги! Это зажигалка, наверное… А вот и ваш «Мерседес» подруливает! Так, парковочка, фары выключили, дверь открыли… Выходите из машины… Обратите внимание, как внимательно я смотрю на вас! Докладываю вам, что уже тогда я просек, что вы за гусь… Вот вы подходите к дверям казино… Ага, я кланяюсь… Обратите внимание, с каким почтением я вам поклонился – чувствовал же, что коллега пришел, а не какой-то там толстосум… Вот вы зашли… Ну, собственно, и все. Желаете взять себе этот диск?

– Подождите! – крикнул Кабанов. Он едва ли не вплотную придвинулся к монитору. Там продолжалось все то же скучное действо. Люди двигались короткими толчками, как шахматные фигуры, подъезжали и отъезжали машины, хаотично мерцал огнями светофор. И вдруг какой-то человек припал к земле рядом с «мерсом» Кабанова, потом вскочил, как ванька-встанька, нырнул в «Ауди», врубил фары и дал задний ход.

– Люди приезжают, отъезжают, – бравым голосом комментировал швейцар, мысленно прикидывая, сколько отвалит ему Кабанов за этот диск.

– Стоп! – крикнул Кабанов. Он дрожал, но уже не от холода, а от страшного предчувствия. – Перемотайте назад! Еще раз этот кусок!

– Сделаем, сделаем! Сколько угодно раз повторим. Доложу вам, что мы тоже на этот светофор обратили внимание. Уж слишком бестолково мигает: красный, желтый, зеленый, а потом снова желтый. Это получается, что желтый выпадает в два раза чаще, чем другие цвета. Не случайно ли это сделано, чтобы увеличить число аварий в непосредственной близости от нашего казино? Я, знаете ли, все подмечаю! От меня, доложу вам, ничто не ускользнет…

Но Кабанов смотрел вовсе не на светофор. «Ауди»! Какой ужас, «Ауди!» Вот она едет по дороге, останавливается, стоит некоторое время, а потом медленно заруливает за стоянку рядом с казино. Номер разглядеть невозможно – по нему скользят блики от неоновых ламп. А вот лицо водителя… Он в темных очках, в темном костюме, фигура тонкая и стройная. Вот он вышел. В руке сверток, похожий на книгу. Подходит к «Мерседесу» Кабанова и опускается перед ним на корточки. Не видно, что он там делает, так как мешают стоящие рядом автомобили. Но вот его лицо! Его лицо!!

– А-а-а!! – страшным голосом закричал Кабанов. – Это Варыкин!!

Швейцар охотно согласился с этим утверждением. Он только собрался спросить у Кабанова, на какое материальное поощрение может рассчитывать за свою бескорыстную и бдительную службу, как Кабанов вырвал диск вместе с дисководом и проводами и кинулся на выход. Швейцар не успел доложить, что поведение водителя «Ауди» ему тоже показалось подозрительным, как Кабанов исчез во мраке ночи.

Эта чудовищная новость, доставшаяся Кабанову так легко, исключительно тяжело усваивалась его сознанием. Эта титаническая умственно-нравственная работа была сродни тому, как если пытаться проглотить противотанковый снаряд, да еще бить по нему кувалдой, чтобы быстрее зашел. Кабанов давился страшной истиной. Варыкин, ближайший сподвижник, товарищ и заместитель, собственноручно примагнитил к его «мерсу» бомбу. Красавец Варыкин, которого Кабанов считал самым безупречным сотрудником, самым умным, самым порядочным, самым добросовестным, пытался отобрать у Кабанова его драгоценную жизнь. Пижон Варыкин его подло предал и взял на душу тягчайший грех – вырвал Кабанова из этой жизни, заставил его страдать, мерзнуть, голодать… Ах, ах, ах!