Андрей Дышев - Семь желаний

Когда Лера слизала весь крем, выпачкав в нем кончик носа, дворник оттянул стамеской язычок замка и открыл дверь. Нашим глазам открылось впечатляющее зрелище: Ольга стояла на пороге в ночной рубашке, широко расставив босые ноги, и прикрывала руками глубокий вырез на груди. Ее глаза сверкали рвущимся на волю гневом.

– Ты разобрался, кто это сделал?! – крикнула она мне, словно я нанялся к ней начальником личной охраны.

Я не ответил и отвел глаза, не желая разговаривать с хозяйкой в таком тоне. Кика, словно кошка, неторопливо встала из-за стола, сплюнула селедочную косточку в салатницу и моряцкой походкой пошла к выходу. Лера затолкала в рот остаток корзинки. Виолетта вытерла губы салфеткой и громко объявила:

– Все прекрасно, дорогая ты наша! Волки сыты и бараны целы. До прибытия оперов можно расползаться по норам.

В нашем единодушном миролюбии и индифферентности гнев Ольги непременно погас бы, если бы вдруг с лестницы в гостиную не заполз удушливый запах дыма. Первой его почуяла Виолетта. Она вскочила с кресла и закудахтала:

– Что такое? Что это горит? Откуда дым?

– Чем вы тут занимаетесь, черт вас подери!! – с новой силой крикнула Ольга. – Все жрете, никак от стола отойти не можете!! Дом подпалили!!

– А где Плосконос? – ахнула Виолетта. Не обращая внимания на Ольгу, она быстро оглядела гостиную и вдруг с удивительной резвостью кинулась к выходу.

– Не стой, как египетская пирамида! – крикнула Ольга дворнику и толкнула его в спину. – Разберись, что там случилось!

Она настолько действовала мне на нервы, что я вышел из гостиной быстрее дворника. На лестнице меня догнала Лера, предпочитая в критические минуты находиться со мной рядом. Мстительно ухмыляясь, за нами увязалась Кика.

– Вы понимаете, что именно сгорело? – шепнула мне Лера.

Даже если бы я не понимал этого, то лишь очень непродолжительное время. Мы спустились на первый этаж и увидели лежащую на мозаичном полу горстку дымящегося бумажного пепла. Рядом с ней возвышалась Виолетта. Лицо ее было перекошено от злости. Она сняла очки, и ее подслеповатые, с воспаленными веками глаза сразу накинули ей пяток лет.

– Он просто негодяй, – бормотала она, нервно переступая с места на место. – Какая наглость… Я этого так не оставлю… Он очень, очень пожалеет… Ну что ты, Шлында, сияешь, как новенький унитаз?

Последняя фраза относилась к Кике, которая действительно не скрывала своей радости по поводу сожжения Плосконосом плода коллективного творчества. Не реагируя на оскорбление Виолетты, она присела на корточки перед горсткой пепла и подула на него, пытаясь оживить тление. Ее тотчас потеснил дворник. Не обращая внимания на баловство девушки, он затоптал пепел сапогами. Потом вынес из-под лестницы веник и совок и навел чистоту.

Цокая каблуками сапожек, к нам спустилась Ольга. Поверх ночной рубашки она накинула шубку, полагая, что для нашего неблагодарного общества такой прикид вполне сойдет.

– Что сгорело? – спросила она.

– Пожелания! – ответила Виолетта. – Все до единого! Надеюсь, ни для кого не секрет, кто это сделал?

– Это серьезно? – спросила у меня Ольга.

Я отрицательно покрутил головой.

– Тогда разберись с этим, а потом зайди ко мне, – сказала Ольга усталым голосом и пошла наверх.

– И я вас тоже прошу – разберитесь! – размахивая перед моим носом то ли пальцем, то ли кулаком, сказала Виолетта. – Обязательно поставьте в известность об этом омерзительном факте милицию… Вы только обратите внимание! – громче заговорила она, показывая рукой в сумрачный коридор. – Он взломал мою дверь! Полюбуйтесь!

Она схватила меня за руку и едва ли не силой потащила к распахнутой настежь двери.

– Я еще не проверяла, но, возможно, он украл у меня и деньги! – тараторила Виолетта. – Этому человеку нельзя верить! Зафиксируйте – он вырвал замок почти с мясом!

Мы зашли в ее комнату. Мебели и вещей здесь было слишком мало для серьезного обыска, потому в комнате царил вполне сносный порядок. Только подушка валялась на полу.

– Вот, полюбуйтесь! – злобно зашипела Виолетта, тыча пальцем в подушку. – Я прятала листы под ней, на кровати. Но этот аморальный тип обыскал мою постель!.. Ах, почему же я не взяла их с собой?! Какая я бестолковая! – Она повернулась ко мне: – Как это будет расценено судом? Воровство или ограбление? На полную катушку ему! На полную!

– Посмотрите, пожалуйста, – напомнил я о главном. – Деньги и личные вещи на месте?

– Да это у меня всегда с собой, – с неохотой ответила она, похлопав ладонью по сумочке, болтающейся на ремешке. – Но разве пожелания представляют меньшую ценность? Это же самое главное вещественное доказательство! Ось, вокруг которой вращался преступный замысел убийцы!

– Успокойтесь, – сказал я, чувствуя, что женщина заводится все сильнее. – Почему вы так волнуетесь?

– Как почему? Как почему? – с негодованием воскликнула Виолетта. – Разве вы не понимаете, что эти документы – ключ к истине? Отправная точка профессионального расследования.

На слове «профессионального» она сделала ударение, желая подчеркнуть, что мое расследование она всерьез не принимает.

– Что ж вы эту отправную точку продали Плосконосу за сто долларов? – с мягким упреком спросил я и покачал головой.

Виолетта вылупила на меня свои подслеповатые глазки, раскрыла рот, но там не оказалось подходящих звуков. Она засопела, торопливо нацепила на нос очки и отрывисто сказала:

– Знаете что!.. Я не нуждаюсь… – замолчала, не подыскав нужных слов, и категорически заявила: – Ну-ка, выметайтесь из моей комнаты!

Я не заставил Виолетту повторять и вышел в коридор. Она тотчас захлопнула за моей спиной дверь, а потом до меня донесся ее приглушенный голос:

– Надо еще разобраться, что вы за гусь!

И тут я почувствовал, что меня прошибло холодным потом. Входная дверь! Как же я мог забыть, что дворник открыл ее и теперь любой может выйти из особняка!

Дурное предчувствие вытеснило из моего сознания все остальные мысли и переживания. Боясь думать о последствиях своего недомыслия, я побежал к выходу, распахнул дверь и выскочил на крыльцо. Там я на мгновение задержался, задохнувшись от свежего морозного воздуха. Кругом царила тишина, которую заполнял единственный звук – ритмичное шуршание метлы в руках дворника. Снег больше не шел, и на небе зажглись тяжелые яркие звезды.

Я побежал по девственно чистой дорожке, моля в уме бога, чтобы мои опасения оказались напрасными. Раскрыв калитку, я сделал всего шаг и тотчас увяз в снегу по колена. Пробраться к «девятке» оказалось не так-то просто. Я пошел по своим старым следам, которые вели к машине не самым коротким путем. Чем ближе я подходил к машине, тем сильнее сжималось мое сердце. Кажется, мои худшие опасения оправдались. Вся машина была присыпана легким сухим снегом, но снежная шапка с одного бока была повреждена: темным пятном на ней выделялась водительская дверца. Можно было сказать с уверенностью, что ее недавно открывали и потому снег с нее ссыпался.