Андрей Дышев - Сладкий привкус яда

– …Прошу понять меня правильно, – убеждал меня в чем-то следователь, – это в ваших же интересах…

Я превращался в загнанного в клетку дикого зверя, потому что инстинкт самовыживания во мне теплел, твердел и становился неуправляемым, как цемент; не думая о том, что я делаю, наполненный лишь одним желанием убежать от этого отвратительного, наделенного властью человека, я вскочил на ноги и кинулся к окну.

– Стойте! Ворохтин, стойте! – кричал за моей спиной следователь, а я уже ощущал величайшее блаженство оттого, что расстояние между нами быстро увеличивается, что я уже не вижу ровного пробора, присыпанного перхотью, словно ветка ели инеем, заскочил на подоконник, сбивая банку с окурками, и прыгнул вниз, наполняясь пустотой падения.

Мягкий газон ударил меня снизу по ногам, и ударил настолько сильно, что суставы и мышцы обожгло болью. Я по-десантному упал на бок, но тотчас вскочил и кинулся куда-то, подгоняемый криками. Я не мог найти свою машину и метался между милицейскими «УАЗами» и «шестерками».

– …Ворохтин, вы только усугубите свое положение… – доносился до меня далекий голос Панина, но мне казалось, что между нами уже космос, и я давил ногами землю, бесконечную во все стороны, и мчался по улице куда-то в сторону вокзала, всем телом ощущая движение воздуха вокруг себя.

Я свернул за угол и увидел водонапорную башню. Совсем недавно я объезжал ее на машине, когда был еще свободным, и сейчас эта уродливая постройка казалась мне статуей свободы. «На платформу! – думал я. – Затеряться между вагонов, спрятаться в товарняке, затаиться и уехать отсюда куда-нибудь далеко-далеко».

Я бежал по проезжей части, и сзади меня надрывно сигналила какая-то машина. «Объедешь!» – подумал я. Машина в самом деле стала объезжать меня справа, но ее скорость оставалась прежней. Поравнявшись со мной, она снова принялась сигналить.

Только теперь я посмотрел на нее. Да это же мой «жигуль»! А за рулем Татьяна!

– Садись же!! – крикнула она через открытое окно.

Я перемахнул через горячий капот, как через спортивного коня, и, прежде чем запрыгнуть в машину, на какую-то долю секунды обернулся. Я не мог определить назначение тех предметов, которые попали в поле моего зрения, отличить прохожего от милиционера, я лишь запрограммированно искал всякое движение, направленное в мою сторону. Но улица за моей спиной была пустынна.

– Ты что, не слышал, как я тебе сигналила? – крикнула Татьяна, разворачиваясь и выезжая с круга.

– Нет, – пробормотал я, выворачивая шею и глядя назад. – Гони куда-нибудь подальше отсюда… Мерзавец! Он хотел меня арестовать.

– Я как чувствовала, что этим кончится…

– Мне просто повезло! – Я еще не мог поверить в свое спасение и все время оглядывался. – Его кабинет был занят, и мы разговаривали в какой-то ленинской комнате. Там не было решеток на окнах… Сворачивай сюда! Они могут перекрыть главную дорогу.

– Ты ему сказал, что в момент выстрела был у князя?

– Да он даже рта не дал мне раскрыть! Зачитал показания… Ну и сволочь же этот Столешко! Ты представляешь, я узнал его почерк! С выкрутасами, с завитушками… Направо давай!.. Ты письмо его сохранила?

– Какое письмо?

– Которое Столешко в Катманду писал! Я его Креспи и полицейскому еще показывал.

– Да, конечно!

– Береги, как свою молодость! Это главная улика!.. Стоп! Сворачивай сюда и через дворы – на трассу. И гони во всю мощь вдоль рельсов. Хочешь, я за руль сяду?

– Не надо… А почему вдоль рельсов?

– Надо догнать Мухина, иначе мне труба.

– Он откажется разговаривать с тобой.

– Тогда я возьму его в заложники. Другого выхода у меня нет.

– И у меня тоже, – добавила девушка.

– Можешь остановить машину и выйти, – предложил я. – Никто не видел, как ты меня подсадила…

– Ладно, успокойся!

Некоторое время мы ехали молча. Я продолжал оглядываться назад. Роя колесами сырую землю, подскакивая на ухабах, машина петляла по лабиринтам узких дворовых улочек. Наконец мы выскочили на укрепленную гравием грунтовку, идущую вдоль железнодорожного полотна. Татьяна надавила на газ.

– Ты не думай, что я хотела тебя оставить и уйти, – сказала она и опустила руку мне на колено. – Я вспыльчивая, но быстро отхожу. Ты еще за угол не свернул, а я уже за тобой пошла. Я бы ни за что тебя не оставила…

– Я знал об этом, – солгал я.

– Теперь у нас одна судьба, – сказала девушка и взглянула на меня.

«Жигуль» с лету въехал в глубокую колею, наполненную водой, и в обе стороны, словно крылья гигантской стрекозы, взметнулись плоские струи воды. Машину занесло и едва не вышвырнуло на обочину. Ветки кустов розгами прошлись по ветровому стеклу.

– Не газуй! – крикнул я девушке.

Она не послушалась, мотор продолжал реветь, с колес срывались комки грязи. Нас кидало из стороны в сторону. Девушка схватилась за руль обеими руками, подалась вперед. Похоже, ее когда-то учили спортивному стилю вождения, но ее навыки нуждались в обновлении.

– Пристегнись! – приказала она мне.

Поливая все вокруг фонтанами грязи, мы промчались мимо пустой платформы и снова устремились в узкий коридор между насыпью и стеной деревьев и кустов. Дорога, идущая вдоль рельсов, все более напоминала тропинку обходчика. Татьяна старалась не снижать скорости, и несчастный «жигуль» все сильнее подпрыгивал на ухабах, бился днищем об известковые камни и жалобно скрипел подвеской.

Прошло еще минут десять этой безумной гонки, и мы увидели красные огни электрички.

– Дай пистолет! – крикнул я.

– Нет!

– Пистолет!!

Я просунул руку ей под пальто, провел под грудью, под мышками. Татьяна не могла оказать мне достойного сопротивления, она продолжала сжимать руль и лишь локтями пыталась оттолкнуть мои руки. Это была опасная игра на скользкой узкой дороге. Нас так подкинуло, что мы оба ударились головами о крышу кабины. Именно в этот момент я нащупал шероховатую, как напильник, рукоятку «макарова» и выдернул пистолет из кобуры.

Мы подъехали к следующей платформе в тот момент, когда двери электрички закрылись и состав тронулся. Я в ярости ударил кулаком по панели.

– Погнали! – заорал я.

– Куда?! Дорога уходит в сторону!

Размазанная колея изгибалась и терялась в дачном поселке, а рельсы тянулись прямо, между холмов с крутыми склонами, на которых еще лежали пятна потемневшего снега.

– Не стой же! – взревел я. – Хоть куда-нибудь!

Машина сорвалась с места. Меня откинуло на спинку. Татьяна крутила руль, как диск швейной машинки, выбирая любую улочку, которая уходила влево, в сторону железной дороги. Мы неслись между дощатых курятников, брусовых домов и кирпичных особняков. Куры с воплями вылетали из-под наших колес. Временами мне казалось, что Татьяна не справится с управлением и мы налетим на ствол березы или протараним рабицу, как акула рыболовную сеть, и зароемся в чьем-нибудь унавоженном огороде.