Александр Тамоников - Пуля для карателя

— Уж мне ли это не знать, господин штабс-фельдфебель, — рискнул дерзнуть Ломакин. — Мой непосредственный руководитель — полковник абвера Алекс фон Ритхофен, он полностью в курсе моей легенды и моего задания.

— Да, мы знаем, — не стал спорить порученец и посторонился: — Прошу на выход. Мы понимаем, что вы голодны, вам нужно помыться и отдохнуть. Все это вам предоставят, но, боюсь, прежде придется встретиться с вашим руководством.

Да кто бы возражал! Ходил немытый, и еще походит! Щеголеватый командирский «Хорх» уже стоял у крайнего тюремного подъезда. Когда в сопровождении штабс-фельдфебеля и пары эсэсовцев Ломакин выехал со двора, в хвост пристроилась бронированная «Пума», оснащенная скорострельной пушкой. Район был под контролем рейха. Бульдозеры сгребали мусор с проезжей части, прохаживались патрули. Мелькала форма СС, мышиные мундиры солдат вермахта, простоватые суконные гимнастерки со скрещенными гранатами в петлицах — военнослужащие подразделений коллаборационистов. На перекрестках стояли бронетранспортеры, оборудовались пулеметные гнезда за мешками с песком. Колонна проехала мимо частично уцелевшего сквера, разрушенного католического храма, за которым стыдливо пряталась зенитная батарея. Среди развалин ковырялись гражданские, пугливо косились на людей с оружием. Со стен свешивались красно-черно-белые флаги со свастикой. Над зданиями с высокими черепичными крышами, с башенками-мезонинами, вычурными чердачными окнами висела серая дымка. Падали «осадки» из мелких частичек золы. Проехали крытый рынок с монументальным готическим фасадом — там грудились грузовые машины, солдаты снимали ящики с боеприпасами. В арке за полицейским участком, на углу улиц Пшемыльской и Кржевской, люди с повязками на рукавах кого-то нещадно били, а когда несчастный упал, стали добивать ногами. Из района за промзоной, где раньше располагалось варшавское гетто, поднимались клубы дыма. Сомнительно, что там еще остались евреи, хотя Еврейская боевая организация продолжала действовать в задыхающемся городе — ее боевики возникали из ниоткуда, мстили оккупантам и растворялись в воздухе…

Машина дважды останавливалась у шлагбаума. Полицейские с нагрудными бляхами проверяли документы. Улица Пшемыльская была когда-то благопристойной, презентабельной, здесь жили состоятельные поляки, коммерсанты, духовенство. Сейчас половина домов лежала в руинах, остальные выглядели сносно, сохранились даже стекла в оконных проемах. Плотность людей с оружием в этом районе явно зашкаливала. Здание, где разместился штаб полка, окружали барьеры и мешки с песком. Лаяли овчарки. Пара соседних строений смотрелась убого — от них уцелел лишь минимум. Машины въехали на стоянку, пассажиры выгрузились, но направились не к главному крыльцу, а в обход здания, где имелся дополнительный вход, у которого дежурил целый выводок плечистых эсэсовцев в водонепроницаемых плащах и с мотоциклом «BMW-R-75». Штабс-фельдфебеля здесь знали, отдали честь и пропустили без проверки. На Ломакина покосились, но ничего не сказали…

В полуподвальном помещении, куда его доставили, сидели трое. Горела лампа накаливания, подключенная к армейскому генератору. Маленькое окно под потолком закрывали стальные жалюзи. На стене висела карта Европы с частичным изображением Советского Союза. Гитлеровский флаг, вытянутый стол, пара комфортных стульев, несколько обычных табуретов. В углу, скрестив на груди руки, сидел молодой лысоватый лейтенант с вытянутым лицом и рыбьими глазами. Закинув ногу на ногу, он явно любовался своими сияющими сапогами — верный признак, что из здания данный господин сегодня не выходил. Вдоль карты прохаживался плотный брюнет в мундире обер-лейтенанта, нетерпеливо постукивал указательным пальцем правой руки по перстню на левой. За столом, брезгливо оттопырив нижнюю губу и нахмурив лоб, сидел светловолосый гауптман и бегло заполнял форменный бланк. Он поднял глаза на Ломакина и произнес:

— Здравствуйте. — В голосе его явственно прослушивался холодок. — Да, это вы… — бегло переглянулся он с присутствующими. — Мы успели просмотреть ваше дело… Выпускник могилевской школы подполковника Вагнера, способный ученик, так сказать, гм… Ничего, что я говорю по-немецки?

— Все в порядке, герр гауптман, — ответил Ломакин, — я изучал немецкий язык еще со школы…

— Напомните вашу фамилию. — Гауптман открыл его досье, как-то лениво полистал его.

— Шитов Николай Петрович. Заброшен в советский тыл под псевдонимом «Болотник», с документами капитана Красной армии Ломакина Алексея Борисовича… Имел справку, подтверждающую тяжелое ранение и лечение в подмосковном госпитале. Согласно справке, на полгода имел ограничения, связанные с участием в боевых действиях, и в этой связи был направлен в штаб 49-й дивизии — заместителем начальника дивизионной разведки, где имел доступ ко всей…

— Да, я вижу, вы восемь раз отправляли радиограммы в отдел фон Ритхофена, предоставляли ценную информацию, которая в дальнейшем использовалась для борьбы с нашими врагами… Вы молодец, Николай Петрович, — перешел гауптман на русский язык — он был несовершенен, но вполне узнаваем. — Вы блестяще справлялись со всеми заданиями и заслуживаете поощрения от лица германского командования, которое, безусловно, получите.

— Я всячески извиняюсь… — Шитов с усилием сглотнул слюну. — Могу я поговорить с полковником фон Ритхофеном или его заместителем майором Гайдрихом?

— Мне очень жаль, Николай Петрович, но сейчас упомянутых вами людей нет в городе, они занимаются выполнением своих служебных обязанностей. Майор Кристиан Гайдрих уполномочил офицеров своего отдела провести с вами предварительную беседу. Лично с ним побеседовать и представить отчет вы сможете, думаю, не раньше вечера. К этому времени вы отдохнете. Рад представиться — гауптман Отто Венцель, отдел военной разведки 9-й танковой армии, — сухо кивнул блондин. — Присутствующие господа — лейтенант Генрих Уде и обер-лейтенант Вольф Зейдеман.

Оба офицера тоже лениво кивнули.

— Послушайте, у меня есть важная информация, которая через пару дней может стать бесполезной, если ею сразу не воспользоваться… — зачастил Шитов. — Во-первых, это касается некоторых скрытных передвижений частей и подразделений 1-го Белорусского фронта русских в зоне действия наших 7-й и 19-й танковых армий… Во-вторых, я имею информацию об агенте советской разведки, действующем в нашем тылу под позывным «Шторм» — он имеет отношение к отделу зафронтовой работы контрразведки СМЕРШ — агент выдает себя за немца и раз в двое суток связывается по рации со своим руководством… Мне известна его фамилия, его персональные данные, но об этом я могу говорить только с непосредственным начальством…