Леонид Головнёв - Чары Клеопатры

ашина нырнула в тоннель под Таганскую площадь, и Алексей мысленно отметил, что до вокзала осталось минут пять езды. Ильин смотрел в боковое окно машины. Когда повернули к вокзалу, стали двигаться черепашьим шагом: улицы были забиты автомобилями и пешеходами. А вдоль здания вокзала чуть ли не в ряд стояли жрицы любви. Они выделялись среди основной массы: и позой, и одеждой, и вполне определенным, ищущим взглядом… «Одна… Две… Три…» — начал было считать Алексей и, усмехнувшись, оставил это занятие. Слишком их много. Да, подумал он, «ночные бабочки» расплодились со сказочной быстротой. Словно саранча, заполнили собой улицы городов великой страны с кратким названием «Русь!». Оно и понятно. Такому всеобщему расслоению нравов способствовали многие причины, и прежде всего тотальный развал экономики, которая совсем еще недавно конкурировала с западными странами, а в такой области, как военно-промышленный комплекс, была чуть ли не «впереди планеты всей». Но ВПК накрылся медным тазом, его самые крупные высокодоходные предприятия растащили разные компании и частные лица. Слава Всевышнему, и отец Ильина успел к разделу этого пирога. И ему, Алексею, теперь кое-что перепадет. Вот отгуляет отпуск, сбросит эту офицерскую форму с погонами старшего лейтенанта и включится в коммерческую работу. Будет получать не три тысячи рэ, а минимум три тысячи баксов.

У Курского вокзала тоже крутились путаны. Алексей, выходя из «вольво», поймал себя на том, что лично он ничего против этих красоток не имеет. Его мнение будто было услышано и тут же подкреплено призывным взглядом девицы лет семнадцати. При этом она слегка повела коленкой, будто вопрошая: «Ну, так что?» Ильин улыбнулся ей и едва заметным жестом ответил: «Увы, некогда!»

Нет, ему положительно нравятся женщины! И даже мелькнула шальная мысль: «А что, если махнуть на эту поездку рукой и…» И тут же остановил себя: «Брось, дурень! Неужели ты, еще достаточно молодой, отлично сложенный и лицом на загляденье другим, останешься без внимания женщин в вагоне и на побережье Черного моря, куда направляешься?»

И он не ошибся.

Началось с проводницы, юной хохлушки со вздернутым носиком, которая сразу выделила старшего лейтенанта среди пассажиров. Прежде всего вразрез со всеми железнодорожными правилами, сама проводила Алексея в купе. Сказала, что ее зовут Оксана и что он в любое время может к ней обращаться, если ему что-нибудь понадобится. И при этом недвусмысленно посмотрела Алексею в глаза:

— Я поздно ложусь, так что не стесняйтесь беспокоить.

— Я тоже поздно ложусь, — произнес Ильин и тут же подумал: «Ну вот и началось! Как тут голову не потерять!» Теперь он словно отвечал на ее намек, совсем откровенно прошелся взглядом по фигуре: ничего девушка; конечно, не первой свежести, но изюминка в ней еще сохранилась.

Она словно читала его мысли:

— Я сегодня — без напарницы…

Алексей принял приглашение:

— Спасибо. Спокойно чайку попьем. С коньячком…

— Ой! — воскликнула Оксана. — Добрая мысль! Договорились.

Заторопилась на выход встречать пассажиров.

Ильин выглянул из купе, проводил ее взглядом: «И в этом ракурсе — хороша. Но больше ста рублей не дам! Еще же коньяк, закуска… Да, похоже, московская провизия до жены не доедет».

Ильин вернулся в купе и пристально на себя посмотрел в зеркало: нет, не права Наталья, утверждавшая, что его погубят деньги. Главная его страсть — женщины. Это открытие в самом себе он сделал, когда так легко попался в нехитро расставленные сети секретарши отца Юленьки. Ведь чувствовал, догадывался… А остановиться — не мог. И это еще только физическое влечение. А если он по-настоящему влюбится?..

Он скорчил самому себе в зеркале рожу и вслух произнес:

— Ничего не произойдет. Для этого надо еще влюбиться. А способен ли ты, Ильин, на это?

Тот, «зеркальный», Ильин посмотрел на него с искренним любопытством: действительно, а способен ли?

Алексей опустился на мягкое сиденье и задумался. Он никогда не задавал себе этот вопрос применительно к их взаимоотношениям с Наташей. Почему не задавал? Да потому, что всегда считал, что слово «любовь» — слишком возвышенное для оценки отношений между супругами. Но только ли в этом причина? Чего там душой кривить: он всячески уходил от честного ответа!

Да, тогда, в далеком южном гарнизоне, когда Наташа так нелепо потеряла своего первого мужа, он был искренним. Был искренним и тогда, когда под разными предлогами стремился отвлечь ее от тяжких мыслей, вывести из угнетенного состояния. И многое сделал, чтобы Наташа обрела хотя бы относительное душевное равновесие. Он был искренним и тогда, когда выражал свои чувства, поскольку действительно хотел соединить с ней свою жизнь.

Так, выходит, любил? Если слегка слукавить, то можно ответить — да. Но что же тогда скрывается за этим «слегка»? Может быть, пора набраться решимости и ответить самому себе на этот вопрос.

Да, Наташа, бесспорно, хорошая женщина. Она ему нравилась. Но ведь в их небольшом, затерянном в жарких степях гарнизоне других-то и не было. А уж лучше ее — это точно.

К тому же среди офицеров его возраста, в ближайшем окружении, не оказалось и холостяков. Поэтому и друзей у него не было. А без друзей тоска иногда так заедала… А кроме того, ему просто физически хотелось женщину! А с этим вопросом в их гарнизоне было непросто — все на виду. Конечно, те, кто не особо заботился о своей репутации, находили утеху. Он не решался…

Нет, Алексей, конечно, не причислял себя к тем, кто от скуки женится, а потом уныло всю жизнь тянет свою лямку, считая, что так и должно быть. С Наташей — это не тот случай. Вот он и сейчас едет, чтобы попытаться вернуть ее, наладить прежние отношения. Еще накануне отъезда придумывал слова, которые могли бы ее убедить, выстраивал аргументы… Но разве слова так важны? Да, если бы человеком двигало всеохватывающее, искреннее чувство, то и взгляда достаточно. Логика, аргументы — это уже вторичное…

Вот на этом-то месте мысли Ильина спотыкались, он терял уверенность в том, что Наташа примет его покаяние, поверит в раскаяние. Он приблизительно даже знал, что она ему ответит и как ответит…

С шумом отодвинутая дверь купе прервала его невеселые мысли. Подумал — Оксана. Но на пороге появился грузноватый высокий мужчина, обвешанный дорожными сумками.