Сергей Зверев - Барракуда

— Что случилось?

— Ты о чем? — удивился пилот.

— На улице что-то взорвалось…

— Тебе необязательно все знать, — прервал ее пилот.

Маша закашлялась и бросила сигарету в пустую тарелку. По ее телу пробежал холодок.

— Это был мой дед? Ведь это он приехал меня вызволять?

— Я же сказал — тебе необязательно знать, что там произошло.

— Вы его убили?

Пилот чуть сузил глаза, обеспокоился. Его голос дрогнул, как у школьника, признающегося в любви однокласснице.

— С ним все в порядке.

— Что ты с ним сделал? — в истерике заорала девушка.

— Ничего. — Голос пилота звучал неискренне.

— Где мой дедушка?

— Да заткнись ты.

Испытатель поднялся и шагнул к двери, он больше не мог выносить вопросы девушки, они давили на психику.

— Ответь. — Маша вскочила на ноги.

— Лучше не лезь, — в знак предупреждения Пожарский оттолкнул от себя девушку.

— Сейчас ты мне все расскажешь, — не унималась Маша.

Терпение испытателя кончилось: развернувшись, он отвесил девушке увесистую пощечину. Маша отшатнулась и, потеряв равновесие, рухнула на кровать.

— Где он?

Пилот ничего не ответил. Хлопнув дверью, он вышел в коридор, оставив девушку наедине с ее справедливыми подозрениями.

Ветер, пришедший с моря и разбушевавшийся в тайге, принес с собой сильнейший снегопад. Служащие вертолетной части расчищали лопатами подножия огромных радаров. Подполковник Еремов, принявший в свои руки командование частью после гибели командира вертолетной части, стоял на крыльце штаба. Укрывшись от снегопада под бетонным навесом, он не спеша потягивал кубинскую сигару, подаренную ему бизнесменом Ставропольским.

— Погода совсем ни к черту, — из штаба вышел молодой лейтенант, — шифрограмма из штаба округа.

— Бывает и похуже. — Подполковник загасил сигару и спрятал ее в алюминиевый футляр, плотно завернув крышку. — Что слышно от поисковиков? — подполковник просматривал расшифровку.

— Кроме разводов масла на озере, ничего нового не обнаружено, — сухо произнес лейтенант.

— Значит, комиссия по расследованию крушения уже сформирована?

— Так точно.

Еремов с сочувствием посмотрел на солдат, разгребающих фанерными лопатами снег, и вернулся в штаб. Стряхнув с козырька фуражки налипшие снежинки, он уже собрался зайти в свой кабинет.

— Это ж надо так влипнуть, — неожиданно со спины к нему подошел один из представителей «Ростехвооружения».

Подполковник с неприязнью взглянул на его осунувшееся и опухшее от попоек лицо. Московским гостям он не сильно радовался, потому что те задирали нос при любом удобном случае, чувствуя свое превосходство над такими, как он, — простыми офицерами, служившими на периферии.

— Что поделаешь, товарищ полковник? — С московским гостем Еремов все же говорил вежливо, опасаясь его должностного положения, хотя внутри искренне ненавидел его и даже где-то презирал.

— Смотри, подполковник. Сейчас за все отвечаешь ты и генерал из штаба округа.

«Вот бы ты заткнулся», — подумал про себя подполковник. Спас его лейтенант:

— Товарищ подполковник, генерал приехал.

Выдавив улыбку, Еремов произнес как можно мягче:

— Извините, товарищ полковник, но мне пора.

На улице командира уже поджидал генерал. Его лицо могло сказать Еремову о многом: круги под глазами, впавшие щеки и выступающие из-под них скулы. Бледный и невыспавшийся, он все равно держал спину прямо, глаза смотрели уверенно.

— Здравия желаю, товарищ генерал. — Еремову уже приходилось несколько раз встречаться с ним.

— Помню тебя, — усталым голосом произнес генерал, — если не изменяет память, подполковник Еремов.

— Так точно, товарищ генерал.

Из черной «Волги», на которой приехал генерал, вышел низкий человек в штатском, под мышкой он сжимал плоскую черную папку, из которой торчало несколько исписанных листов.

— Член комиссии, инспектор Вологодский, из «Ростехвооружения».

— Очень приятно. — Подполковник протянул незнакомцу руку.

Добродушная мина на лице пожилого генерала вызывала в подполковнике спокойствие и умиротворение, чего как раз не хватало ему в эту нелегкую минуту.

— Может, пройдем в диспетчерскую?

— Пожалуй.

Генерал отпустил своего водителя поспать, сказав, что задержится в части надолго. Черная «Волга» неторопливо покатила к офицерскому общежитию, растворившись в непроглядной завесе снегопада.

Трое мужчин поднялись по винтовой лестнице в командно-диспетчерский пункт. В застекленной кабине, закрепленной на металлических конструкциях, горел свет.

— Докладывайте, — обратился генерал к командиру части.

— Поступили сведения, что в корейском поселке была стрельба, что-то горело…

Лейтенант, сидевший за пультом, подскочил с места и козырнул вошедшим.

— Связывались с ними?

— Да. Они сообщили, что в поселке случилась попытка побега. Двое беглецов пытались прорваться на грузовике, грузовик загорелся. Теперь их ищут.

— Ничего серьезного, — отмахнулся генерал, — пускай в своих делах косоглазые сами и разбираются, продолжайте работу.

Лейтенант покорно кивнул и занял свое прежнее место. Инспектор изучающим взглядом обвел небольшое помещение и подошел к пульту управления:

— Когда в последний раз пилот «Барракуды» выходил на связь?

Лейтенант с сомнением посмотрел на человека в штатском и перевел вопросительный взгляд на своего командира.

— Лейтенант, отвечайте на вопрос, — подполковник тяжело вздохнул, — это инспектор из «Ростехвооружения».

— Часов пять-шесть назад, — произнес лейтенант.

— А точнее можно? — Вологодский изобразил на лице кислую мину.

— Вот распечатка с точным указанием времени. — Лейтенант подал лист.

Инспектор открыл черную папку, достал чистый лист и сделал на нем несколько пометок. Со стороны он смотрелся, как рекламный агент, завлекающий в свои сети обывателя.

— На борту было двое?

— Пилот и борттехник, — произнес подполковник, — вы разве не читали мой отчет?

Вологодский причмокнул и подошел вплотную к подполковнику. Еремову показалось, что тот дышит ему прямо в лоб.

— Вопросы задаю я, и кому отвечать на них, тоже решаю я. Вы меня поняли, товарищ подполковник?

— Более чем.

— Прекрасно, предпочитаю быстро находить общий язык с малознакомыми людьми.

Генерал наблюдал за всем происходящим со стороны, не рискуя вмешиваться. В душе он люто ненавидел московского выскочку, облаченного в дубленку с меховым воротником. Ему было особенно обидно, ведь он привык чувствовать себя в масштабах округа вершителем человеческих судеб. Только от него зависело, что происходит вокруг. А тут он оказался беспомощным стариком в генеральском мундире, который толком не может защитить своих подчиненных.