Сергей Зверев - Лобовая атака

А на бывшую улицу разрушенного поселка уже вползал танк «КВ» с красной звездой на башне. За ним появился второй, потом третий танк. За развалинами чуть дальше прошли несколько «тридцатьчетверок», преследующих немцев. У головного «КВ» открылся верхний люк, из которого появилась голова танкиста в ребристом шлемофоне.

– Не стрелять! – крикнул Соколов и полез по грудам кирпича наверх. – Фадеев, прикажи никому не стрелять.

Он шел к танку, не веря своим глазам. Какое чудо произошло, кого и за что он должен благодарить? Или это общее наступление Красной Армии по всему фронту? Глупо в это верить, ведь Соколов знал истинное положение на фронтах, оно вряд ли так кардинально изменилось за время его отсутствия.

Из танка выбрался командир в черной кожаной куртке и спрыгнул на землю. Соколов увидел знакомое лицо, несмотря на то что оно было в копоти. Это был майор Хромов, командир его танковой бригады.

– Товарищ майор, – Алексей вскинул руку к шлемофону, отдавая честь, – младший лейтенант Соколов с экипажем пробивается к линии фронта из окружения после боев по защите высоты 71,8.

– Соколов! – Хромов пошел навстречу, вытянув вперед руки. – Черт удачливый, ты бессмертный, что ли? Тебя же убитым посчитали, похоронку хотели послать, да некуда, не в детдом же. Так никому из твоего экипажа и не послали пока.

Схватив лейтенанта за плечи, он смотрел ему в лицо, потом принялся хлопать по плечам.

– А это что у тебя за войско? Ты что, лагерь военнопленных освободил? Или ты сам в нем сидел?

– Никак нет, товарищ майор, пробивался силами семи танков к линии фронта и принял решение освободить этот лагерь. Имелась информация о том, что на наших пленных красноармейцах немцы здесь собирались проводить испытания химического оружия. В поселке со вчерашнего дня стоит батальон химической защиты.

– Всюду успеваешь, Соколов. Ты не поверишь, но и мы здесь за этим же.

Пока бывшие пленные строились на площади возле школы, а сержант Логунов выстраивал в одну линию семь танков сводной роты Соколова, сам Алексей стоял среди командиров механизированной группы майора Хромова. Многие были знакомы с Соколовым, они тут же накинулись на младшего лейтенанта с расспросами.

Хромов остановил веселье и отправил офицеров собирать образцы и документацию. Привели несколько пленных немецких химиков. Майор нахмурился и стал рассказывать.

– Видишь, какое дело, Алексей; немецкие химики еще в 1936 году начали синтезировать у себя в секретных лабораториях отравляющее вещество «табун». В войска оно попало не так давно и нашей разведке известно под названиями «трилон 83», «T83», «D7», Gelan. А тут еще из Германии стали поступать сведения об увеличении объемов производства отравляющих веществ. Появились достоверные разведданные о массовом разворачивании специальных химических вооружений, о проведении интенсивного обучения в частях вермахта. Вплоть до того, что в каждой роте появился специально обученный унтер-офицер в должности химинструктора. А потом мы узнали, что в войска на Восточном фронте начали поступать новые усовершенствованные противогазы и противоипритные костюмы. А запасы отравляющих веществ и химподразделения начали перебрасывать к границе и даже уже на территорию Белоруссии и Украины. У немцев в противотанковых подразделениях усиленно ведется химическая подготовка. Ставка уверена, что Гитлер готов применить химическое оружие, чтобы не затягивать войну. Сопротивление Красной Армии все ожесточеннее, потери вермахт несет неслыханные. Но самое главное, Алексей, в Москве стало известно, что против новых видов отравляющих веществ имевшиеся на вооружении Красной Армии противогазы бессильны. Вон смотри, сколько эти химики привезли с собой наших армейских противогазов. Вот этим они здесь и собирались заняться. Проверить, как наши бойцы в наших противогазах будут выдерживать химическую атаку.

– Сволочи, – процедил Соколов сквозь зубы. – Значит, на территории Германии они испытывать свое химическое оружие не хотят. Сюда привезли.

– Как видишь! – невесело усмехнулся Хромов. – Дома гадить не хотят, а мы для них не люди. Мы получили сообщение об этом подразделении в Дубовке, был предпринят отвлекающий рейд силами механизированной группы по немецким тылам, хотя основным направлением удара была как раз Дубовка. Ну а ты нам здорово помог. Теперь ведь ты во всем виноват, ты напал на лагерь, пробиваясь к своим. А мы случайно здесь оказались. Немцы, может, и не подумают, что мы искали образцы их химического оружия.

– Так точно, товарищ майор, – Соколов вытянулся и приложим руку к шлемофону. – Товарищ майор, прошу принять под ваше командование сводную группу из семи танков и трехсот двадцати шести красноармейцев и сержантов – бывших военнопленных. Бойцы готовы кровью искупить свою вину и сражаться с врагом до последнего вздоха.

– Был ты у меня в бригаде взводным, а теперь вон чуть ли не батальоном командуешь! Орел ты, Соколов! Точнее, Сокол. Слушай приказ, младший лейтенант. Вооружить бойцов трофейным оружием, привести в порядок обмундирование и обувь. Принять трофейную автотехнику и бронемашины. Оставшуюся технику уничтожить. Готовность к маршу в 14.30.

– Есть готовность к маршу в 14.30. Разрешите выполнять?

– Выполняйте… комбат.

Соколов повернулся, как положено по Уставу, держа руку у виска, сделал несколько шагов строевым шагом, а потом перешел на бег.

У «семерки» его ждал экипаж. Алексей обнял своих ребят. Его хлопали по плечам, приставали с расспросами. Соколов замахал рукой, заставив всех замолчать.

– Ребята! Это все понятно, что мы уходим с нашими, что мы снова в составе регулярной армии. Я о другом! Не это главное сейчас. Нам-то все равно, где и как воевать, а вот дома… Понимаете, наши там, в штабе, не успели похоронки на нас разослать! Не успели. Живые мы, ребята! Для наших родных мы – живые!

Этот случай описывал в своих мемуарах генерал-полковник Эрхард Раус, который в июне 1941 года был полковником и командовал танковой группой в составе 6-й танковой дивизии 41-го танкового корпуса вермахта. Этому эпизоду он посвятил в мемуарах целых 12 страниц. Немцы похоронили экипаж, если верить Раусу, с воинскими почестями.

Пост ВНОС – Пост воздушного наблюдения, оповещения и связи.

Испытания первых систем ПТР (противотанковых ружей) проходили в СССР еще в 1936–1938 годах, а массовое производство утвержденных образцов началось только в сентябре 1941 года. Но первые образцы ПТР, в основном тульского производства, попадали на фронт уже в июле 1941 года. По некоторым оценкам, до 1000 образцов (в основном опытных).