Сергей Самаров - Тот самый калибр

— Ты как, устал сильно? — поинтересовался Скоморохов, когда я вернул ему трубку, взглядом он показал на мои ребра. Сам я о них вынужденно помнил. Дышать иногда было больно, и я старался переводить дыхание тогда, когда Виктор Федорович отворачивался. Но он и так, кажется, видел.

— Терпимо. А что? На рыбалку предлагаете?

— Да. На очень хищную и опасную рыбу…

— Я готов, товарищ подполковник.

Эта иносказательность была понятна нам обоим.

— У тебя трубка снимает?

— С высоким качеством. Хоть фото, хоть видео.

— А со стороны съемку заметно?

— Только если будет вспышка работать. На видео она вообще не работает.

— Хорошо. Пока пистолет посмотрим… который принес, — он протянул руку.

Я снял с плеча рюкзак и передал его Скоморохову.

Он раскрыл его так, чтобы свет от фонаря освещал то, что внутри, сунул туда руку.

— Да. Серьезная машина. СПС [11] СПС — самозарядный пистолет конструктора Сердюкова. Разработан специально по заказу спецслужб по проекту «Грач». Из-за названия проекта так же иногда называют и сам пистолет, хотя он имеет и официальное название СР-1, а название «Грач» из-за того же проекта официально закреплено за пистолетом Ярыгина. Очень мощное оружие калибра 9 миллиметров. За счет удлиненного патрона имеет повышенный пороховой заряд (патрон 9 Ч 21 мм, для сравнения — у пистолета Макарова 9 Ч 18 мм, а у пистолета Ярыгина патрон 9 Ч 19 «Парабеллум»). В настоящее время стоит на вооружении Федеральной службы охраны, прокуратуры и ряда других спецслужб. Из-за мощности пистолета, например, при поездках в США охране нашего президента запрещено пользоваться этим пистолетом. СПС пробивает любой бронежилет скрытого ношения. Пистолет имеет двухрядную обойму с восемнадцатью патронами. … Если бы в тебя недавно стреляли из этой штуки, бронежилет тебя не спас бы. Там бы сломанными ребрами не отделался.

Это я и сам хорошо понимал. Пуля этого пистолета пробивает бронежилет, пробивает тело, после удара о вторую стенку бронежилета возвращается, уже вращаясь и наматывая на себя внутренние органы. Очень мощная и неприятная пуля.

Отставной подполковник запустил в рюкзак обе руки. Что-то там, внутри, металлически тонко звякнуло. Я по звуку понял, что он вытащил обойму и пересчитывает патроны.

— Семнадцать штук. Одного патрона нет. Значит, мы имеем право допустить, что владелец пистолета стрелял в того парня, который дверь открыл. Сын зарубленной женщины.

— Да… В меня, к счастью, стреляли из простого «макарова», — я протянул руку и взял с бензобака мотоцикла бумажник, который принес. Вытащил права. Посмотрел.

— Анатолий Михайлович Пашунин… Брат или однофамилец, интересно…

Потом вытащил пластиковую банковскую карту.

— Анатолий Пашунин… Значит, считаете, товарищ подполковник, эту «рыбу» следует брать за жабры.

— Пока только проведем съемку. Ждать придется до утра, когда экспертизу сделают, тогда можно и задержание проводить. Ты свою трубку в руке держи так, чтобы объектив камеры не закрывать. Съемку включи, сделай вид, что разговариваешь, а сам снимай. Сможешь?

— Чего проще… Гораздо труднее будет их дождаться… До утра времени еще много…

Ждать, как оказалось, мы оба умели прекрасно. Шли часы, мы, конечно, утомились от ожидания. Но Земля по-прежнему вращалась, и утро неизбежно приближалось. Отставной подполковник так и сидел на своем мотоцикле, я ходил кругами вокруг него, переводя дыхание, когда оказывался за спиной Скоморохова. Мой рюкзак с башмаком и пистолетом в качестве главного вещдока обвинения Виктор Федорович засунул в мотоциклетный баул. Их было приторочено к мотоциклу целых три штуки — один сзади и два по бокам пассажирского заднего сиденья.

Собственный пистолет я держал на спине за поясом, будучи уверен, что в случае необходимости всегда сумею сыграть на опережение и вытащить его раньше, чем кто-то другой достанет свое оружие.

Утром людей на улице стало появляться непривычно много после ночного безлюдья. И хорошо, что все они двигались в одном направлении — в сторону автобусной остановки. Значит, отправляются на работу, никто не возвращается и не удивляется, снова увидев нас. А запомнить нас не трудно хотя бы по мотоциклу Скоморохова. Такой мотоцикл не каждый день на улице встретишь.

Между делом, чтобы убить время, я рассказал отставному подполковнику то, что услышал от капитана Сани. У него уже нет необходимости ехать в поселок Плановый, потому что бомжей найти уже невозможно. Разве что навестить их в морге. Сам собой возникал вопрос: кто их сжег? Второй Пашунин, который, предположительно, совершил убийство семьи, по времени уже не успевал это сделать, а потом еще и добраться к первому Пашунину с докладом. Вероятно, есть у подполковника Пашунина «чистильщики», которые подчищают место преступления. Но этот вопрос умозрительно разрешить невозможно, поэтому не стоило над ним и голову ломать.

А время шло своим естественным чередом…

Наконец мы дождались. Два человека подошли к «Москвичу». Один невысокий, в синем прокурорском мундире. Второй выше, суше, мосластее. Внешне они были не похожи. И я подумал, что они просто однофамильцы, а не братья. Тот, что повыше, был в тапочках, выглядел настолько расстроенным, что, по моему мнению, просто жаждал вылить себе в рот бутылку водки, чтобы успокоиться.

Он обладал приметой — крупной яркой родинкой под правым глазом. Обычно люди, имеющие такие характерные внешние приметы, стараются нигде не светиться, потому что их потом легко опознать.

Подполковник Пашунин был сердит и сосредоточен.

Между тем я вытащил свою трубку, и тут мне подумалось, что подполковник может знать меня в лицо, а память у следаков цепкая, и потому шлем снимать не стал, только глянул на монитор смартфона, несколько раз ткнул в сенсорный экран пальцем, включая камеру, и громко сказал Виктору Федоровичу:

— Эсэмэску прислал. Через пять минут будет здесь… — Отвлекающий маневр. Дескать, мы ждем здесь кого-то, кто прислал эсэмэску.

Видеокамера в моей руке работала одинаково и около уха, и около бедра. Разница была только в том, вертикально ведется съемка или горизонтально. Так, с трубкой в руках, я и сел на заднее сиденье мотоцикла. Но ни шлем не снял, ни темное стекло не поднял.

Пашунины на мотоцикл, естественно, посмотрели. Какой мужчина не посмотрит на такой мотоцикл? И сели в «Москвич». Высокому Пашунину в тапочках было, наверное, не слишком удобно. Он даже один тапочек потерял, когда в машину садился. Перегаром от них несло — на улице чувствовалось! Впрочем, мы стояли близко и потому, возможно, запах уловили. Но подполковник за руль садился без сомнений, считая, что погоны прикрывают его от любых нападок со стороны ГИБДД. Интересно, а в аварию попадет, тоже погонами прикрываться будет?..