Александр Тамоников - Нетленный

Машина была припаркована где-то слева, раньше я ее не видел. Меня прикрывали сорняки, я заполз за столб, свернулся, приготовившись нырять в переулок. Пронесло, слава тебе господи! Это был знакомый «Судзуки», он проехал мимо по дороге и, набирая скорость, устремился на запад. В салоне сидели как минимум трое. Уехали, демоны…

Невероятное облегчение расползалось по членам. Уехали… Получили по зубам и уехали! Пусть на время, но хоть остаток ночи можно будет провести спокойно.

Я поднялся и побрел дальше, чувствуя, как ноги обрастают чугуном. Я проник на участок, приложил ухо к входной двери. Баба Настя, счастливый человек, храпела и пребывала в полном неведении!

Я обогнул здание, вскарабкался по лестнице. Варвара, хрипя от волнения, втащила меня на чердак за грудки, издала мучительный вздох.

– Добрался, слава господу… – шипела она. – Никита, ты меня с ума сведешь… Где тебя носило?

– Тебя никто не заметил? – Я закрыл окно, потащил ее поближе к кровати. Варвара еще не переодевалась, ждала меня в полном походном облачении, места себе не находила.

– Нет. А тебя?

Я нервно усмехнулся. Меня как раз заметили…

– Посмотри на себя, на кого ты похож… – Она стаскивала с меня куртку, ботинки. Вся одежда превратилась в грязный колтун, с меня сыпалась земля, глина, облетала листва. – Ты где был? – ужасалась она, – от тебя веет могильным холодом… Нет, пойми меня правильно, это не метафора, от тебя действительно веет могильным холодом, как будто ты лежал в могиле.

Это было прекрасно – к ней возвращались ее способности. Я ведь действительно лежал в могиле в обнимку с фрагментированным скелетом какого-то безымянного селянина (или селянки)! Я сбивчиво излагал ей свою «байку из склепа», не замечая, что она становится какой-то малоподвижной и обрастает коркой страха. Моя кладбищенская история действительно выходила за пределы допустимого. Пока мы объезжали неприятности, но что будет дальше?

– Я предлагал тебе остаться в городе, – сообщил я в финале повествования, – но ты отказалась, тебя тянуло в гущу событий. Сейчас мы именно там. Так что извини, дорогая…

– Нет, Никита, – замотала она головой, – мне что-то подсказывает, что в гущу событий мы еще не попали, но скоро точно попадем.

Мы молчали. Я гладил ее по руке, чтобы думалось не только о плохом. Но ей сегодня было глубоко сиренево до моих поглаживаний!

– У тебя зубы стучат, – осторожно заметил я.

– Морзянка, сэр… – Она улыбнулась, вышла из оцепенения. – Ты уверен, что они уехали?

– Точно уехали, – кивнул я. – Эти трое уже не бойцы, по крайней мере, двое из них. Не знаю, где они базируются, возможно в Кундусе или где-то дальше. Но Ржавники они покинули.

– Ты их разозлил, Никита.

– Я многих злил в своей жизни, – пожал я плечами. – Это не плохо, поверь. Злые чаще допускают ошибки.

– Есть пища для размышлений, верно?

– Пожалуй, – согласился я. – Сыт этой пищей не будешь. Но есть чем потренировать воображение.

Она прижалась ко мне, обняла. Она действительно переживала за меня. Это было приятно. Проблемы росли снежным комом, но все равно – приятно.

– Ты молодец, Никита… – выдохнула Варвара. – Ты сегодня прямо любимец богов, вон как с ними расправился.

Я не стал напоминать, что любимцы богов умирают молодыми. Эта новость бы ее не обрадовала.

– Что будем делать, Никита?

Я уже взял себя в руки. Возбуждение не унялось, но голова работала. На задворках участка бабы Насти имелся небольшой сеновал, и что-то подсказывало, что остаток ночи следует провести именно там. Дом превращался в западню, деревня – в большой капкан, но сбежать – значит не выполнить взятые на себя обязательства. И кто сказал, что в родном Новосибирске нас не будет поджидать та же самая компания?

Я объяснил ей (боюсь, не совсем внятно) свое видение ситуации. Собирались мы недолго. Баба Настя не являлась препятствием. Я был уверен, что смогу с ней договориться. Мы собрали одеяла, кое-что из одежды, антикомариную мазь, воду (я печально наблюдал, как Варвара набивает сумку для долгого путешествия на сеновал), потом спустились вниз и растворились в недрах огорода.

Она уснула в моих жарких объятиях, в них же и проснулась. Освободилась, сладко потянулась, потом вспомнила, где находится, и сразу забеспокоилась. Просыпались комары, пищали под носом. Пришлось использовать репеллент, отчего по сеновалу потек неприятный запах.

Мы снова просыпались вместе, и снова никакого удовольствия! Эта опасная командировка начинала раздражать.

– Нет, – сказала Варвара, выбираясь из моих клешней, – первым делом самолеты, Никита Андреевич, а потом уж все остальное. Как ты можешь заниматься подобными глупостями, когда наша жизнь в опасности и все вокруг так неопределенно?

А по мне – легко. Наши жизни всегда в опасности, и в принципе любой день может оказаться последним, где бы мы ни находились. Но вступать этим утром в философские пререкания как-то не хотелось. Часы показывали начало десятого утра, осадки не предвиделись, хотя и с ясным небом над головой было сложно.

Хрупкий сеновал возвышался над задней частью огорода, напоминая колосса на глиняных ногах. Мы находились наверху, в гуще пряных веток, свекольной и картофельной ботвы.

Я на корточках подобрался к проему, отыскал удобную позу для наблюдения и закурил. Баба Настя с распущенными волосами колдовала на участке, поливала будущий урожай из ржавой лейки, привязывала к колышкам развалившиеся помидоры. Она была в курсе, что мы перебрались на сеновал – иногда косилась в нашу сторону. Явного криминала в поступке не прослеживалось.

С сеновала открывались окрестные участки, заросший огород Василия Злобина, соседние с ним домовладения. По участку под номером шесть бродила невысокая плотная женщина – «вымирающая» представительница коренной народности (вчера мы ее уже видели). Она ходила так, словно реально вымирала – неуверенно, шатко, будто слепая. Позади нее, на четвертом участке, возились бабка с дедом: она в платочке, он в каком-то выцветшем картузе. И эти двое блуждали так, словно неделю провели в Сахаре под палящим солнцем.

Послышался шум мотора, и сразу осенила мысль: как вовремя мы проснулись! По улице с запада на восток проехала машина – внушительный джип с полуметровым клиренсом.

Мне сразу стало не по себе. Подобралась Варвара, пристроилась рядом. Машина скрылась за домом, потом опять возникла в просвете между соснами, опять исчезла. С сеновала просматривался выезд к развилке. Но никакая машина там не проходила. Значит, остановились на околице.

Зачем?

Мы снова волновались. Не глушь сибирская, а Мекка какая-то! Я закурил вторую сигарету, перехватив укоризненный взгляд Варвары. Да, я знаю, что эта штука меня убивает!