Александр Тамоников - Один против Абвера

День разгорался вполне приличный. Припекало солнышко, встающее над лесом. На опушке чирикали пташки.

Пустовой забрался в двигатель, гремел железом, издавал невнятные, но в целом оптимистичные кряки.

Пока его подчиненные с наслаждением курили, Алексей осматривался. Мост был рядом. Его охраняло отделение красноармейцев. Пулеметное гнездо у въезда на мост, еще одно — на выезде. Автоматчики бродили по настилу, глазели по сторонам.

Переправа активно работала. Из леса, расположенного на востоке, выехали два «студебеккера». Они тащили на жесткой сцепке пушки. Газик стоял на обочине, не мешал движению. Маленькая колонна прогремела мимо, въехала на мост.

Автоматчики одобрительно провожали ее глазами. Кашляли в зловонном чаде пассажиры «газика». Казначеев мрачно пошутил про забытый противогаз, который стащил со склада. «Студебеккеры» одолели мост, въехали на горку, обросшую свежей весенней травкой, и растворились в разреженном лесу.

Потом объявилась рота солдат. Они в колонну по два выходили из леса, спускались к переправе. Парни молодые, но уже обстрелянные, небритые, в пропыленном обмундировании. Солдаты, увешанные скатками, вещмешками, оружием, шли бодро.

Грузового транспорта в Красной армии не хватало. Многие части отправлялись к фронту пешком.

Люди топали мимо, безразлично косились на застрявший внедорожник, на праздно курящих людей в офицерской форме. Командир покрикивал на своих солдат, призывал их шире ставить ноги. Пехота спешила к месту дислокации. Замыкали колонну санинструктор с двумя заплечными сумками и пулеметчики, тянущие за собой «Максимы». Рота протопала по мосту и втянулась в лес.

На мосту стучали молотки, визжали пилы. Под присмотром автоматчиков работяги из соседней деревни чинили разбитые перила. Мужики были какие-то снулые, небритые, не первой свежести и молодости. Они двигались как сонные мухи.

— Ленивый народ, — совершенно верно подметил Левторович. — Без огонька работают.

— А что ты хочешь? — буркнул Казначеев. — Вчера был День международной солидарности трудящихся. Они явно не ударным трудом его отмечали.

Офицеры усмехнулись, опасливо глянули в затылок командиру. Капитан Саблин временами был в доску свой, ценил хорошую шутку и циничный настрой, но, будучи не в духе, мог и вспылить.

Время шло. Пустовой чуть не с ногами забрался в капот, что-то подкручивал там.

Этот район был освобожден больше месяца назад. Советская власть с триумфом вернулась сюда и стала насаждать прежние порядки. Но толку от этого пока было мало. Единственная дорога, связующая передовую с тыловым хаосом!.. Лучше бы ее привели в божеский вид.

Рабочие завершили свой нелегкий труд, испытали на прочность свежеиспеченные перила и побрели на другую сторону. Они оставили после себя гору стружки.

Алексей выбрался из машины, чтобы размять кости, снова в нетерпении посмотрел на часы. Его подчиненные тоже вылезли, закурили по второму разу. Странная штука безделье. Рука сама тянется к папиросе.

— Где мы, командир? — спросил Казначеев.

— А хрен его знает, — ответил Саблин. — Где-то на Смоленщине.

— Чудесный ответ, — восхитился Левторович. — Вчера были где-то на Рязанщине, а до этого где-то на Брянщине.

— На Берлинщину пойдем, — заявил Пустовой. — До нее сущая фигня осталась.

— Ты машину сначала почини, — огрызнулся Алексей.

По мосту прогремела грязная полуторка. В кузове сидели бабы с вилами. Усталые серые лица, платочки, какие-то невыразительные мины. Они провожали глазами офицеров непобедимой Красной армии. Одна из них подалась к другой, что-то прошептала ей на ухо. Обе внезапно рассмеялись, потом смутились, отвернулись.

— Ужас! — Казначеев передернул плечами. — Страшные как фугасный заряд. Понимаю, что жизнь в оккупации их не баловала. Бабы наши, советские. Но все равно не красавицы.

— А как насчет водки? — спросил Левторович.

— Да никак, — ответил Гена. — На такую посмотришь, сразу трезвеешь. Помнишь Нину Семеновну из санчасти? — Лицо Казначеева мигом обмякло, стало каким-то беззащитным, мечтательным. — Вот это баба! Без всякой водки красивая. Правда, смотреть на нее мало, — со вздохом заключил молодой офицер. — Потрогать хочется. А как, если она на полном попечении командира медсанбата майора Хромова?

Двигатель затарахтел и тут же замолк. Пустовой ругнулся. Старший лейтенант контрразведки СМЕРШ имел неоконченное техническое образование, занимался в ОСОАВИАХИМе автоделом. Поэтому в кругах людей, не сведущих в технике, он считался чуть ли не экспертом. Но сегодня у этого мастера что-то не ладилось.

Офицеры выстроились у него за спиной, задумчиво смотрели в разверзнутую пасть капота.

— Не фурычит аппарат, Вадим? — вкрадчиво спросил Левторович. — Плохо, товарищ старший лейтенант. Как же вы так? Срываете важное задание командования.

— Думаю, расстрел будет обязательным номером программы, — глубокомысленно проговорил Казначеев. — Чтобы в дальнейшем неповадно было.

— Товарищ капитан, хоть вы им скажите! — возмутился Пустовой. — Чего под руку лезут? Я вам что, автомеханик? У меня ни одной запчасти нет! Поломка — дело житейское. Она всегда может случиться.

— Ты работай, не отвлекайся, — заявил Саблин.

Двигатель с пробуксовкой завелся, неуверенно затарахтел. Пустовой уставился на него с изумлением. Он меньше всего ожидал услышать это, побежал за руль, стал дергать рычаг, газовать. Двигатель жалобно всхлипнул и заткнулся.

— Сейчас сделаю, — буркнул Пустовой. — Чуток осталось.

— Сделал дело — переделай, — назидательно изрек Левторович.

— Истинно так, — подтвердил Казначеев.

— Да тьфу на вас! — заявил Пустовой и снова погрузился в работу.

С западной стороны переправы из леса показалась полуторка с задраенным кузовом. Водитель аккуратно огибал колдобины, вел машину к мосту. Переправляться на правый берег он не стал. Полуторка съехала с дороги под мостом, прижалась к кустарнику на склоне.

Распахнулась дверь кабины, на землю спрыгнул стройный офицер в ладно сидящей форме и фуражке с синим околышем. Он что-то прокричал. Солдаты, сидевшие в кузове, отбросили тент и стали выгружаться.

Подразделение невеликое. Десять бойцов — больше в кузове полуторки не помещалось — плюс водитель и офицер. Итого двенадцать душ. У солдат пистолеты-пулеметы Шпагина, такие же синие фуражки. Они построились в две шеренги.

— Аэроплан летел, колеса терлися. А мы не ждали вас, а вы приперлися, — проворчал Казначеев, щуря глаза.

Войска НКВД по охране тыла действующей армии всегда следовали за передовыми частями. Они оберегали от немецких диверсантов коммуникации, важные объекты, конвоировали пленных, а порой и своих, по ряду причин нуждающихся в этом.