Александр Тамоников - Танки в плен не сдаются

— Да, — ответил Быков. — А вы?

— И мы тоже.

— Не знаешь, по какому поводу?

— Без понятия. Только заметь, Стас, нас экипажами вызвали.

— Вижу. Но чего ради?

— Узнаем.

Они подошли к штабу, когда машина командира дивизии миновала контрольно-пропускной пункт, поднялись в кабинет майора Дронова.

Тот как раз ждал офицеров и сержантов, предложил им сесть и кратко объяснил причину вызова.

— В Сирию? Вот уж не думал, что там и танкисты потребуются, — заявил Быков. — Летчики и спецназ, это понятно. А нам-то что делать в тех краях?

— Тебе, Быков, Ивасюку и Ступину быть в резерве. Продолжить обучение сирийских танкистов, которые прошли в России короткий курс подготовки на «Т-9». Туда переброшено пока четыре танка. Этим и займетесь. А вот экипажу капитана Иволгина придется применить свои навыки в боевой обстановке. Впрочем, конкретную задачу вам поставит в Хмеймиме заместитель главного военного советника. Я обязан задать вопрос. Может, кто-то не желает или по каким-то причинам не может лететь в Сирию?

Отказников не оказалось. Начальник штаба полка не зря был уверен в этом.

— Вот и хорошо. Товарищи офицеры, вы должны сегодня же передать командование своим заместителям. После этого можете отправляться домой, готовиться к командировке. Завтра у вас выходной. Послезавтра в одиннадцать ноль-ноль быть в штабе с тревожными сумками.

— Табельное оружие получать? — спросил Быков.

— Нет, — ответил начальник штаба. — Все необходимое для решения задачи в Сирии получите там же, включая оружие. Еще вопросы есть?

— На сколько летим?

— Неизвестно. В финансовой части прямо сейчас получите довольствие за два месяца вперед, там же оформите доверенности на жен, у кого они есть.

— Вот это правильно, — сказал Быков. — А начфин в курсе? А то он у нас еще тот жук.

— Насчет вас ему командир полка распоряжение дал.

— Тогда проблем не будет.

— Если больше вопросов нет, то приказываю гарнизон не покидать. Среди офицеров о командировке не распространяться. Возможен вызов для уточнения задачи. Все свободны!

Офицеры и сержанты вышли из штаба. Курилки после принятия известного закона были убраны с территории воинской части, но от этого стало только хуже. Теперь офицеры и солдаты украдкой дымили везде.

Танкисты всей гурьбой зашли за здание и здесь, у пристройки, в которой размещались различные службы, закурили. Впрочем, не все. Быков и Ступин не имели этой крайне вредной привычки.

Ивасюк заметно повеселел и заявил:

— Нормально! Теперь никто никакого взыскания на меня не наложит.

— А ты на самом деле только бутылку пива выпил? — спросил Иволгин.

— Да, причем за два часа до развода. Из меня долго спиртное выходит.

— Потому и пьешь мало?

— Не нравится мне это занятие. За компанию, на праздник можно, а так, в обычные дни, не употребляю.

Надо сказать, что офицеры-танкисты вовсе не были завзятыми любителями залить за воротник, а сержанты — тем более. Пусть эти парни и были контрактниками, но они не располагали такой свободой, как офицеры.

Холостой Буренко и Ступин с женой и ребенком обитали в общежитии, расположенном на территории части. После службы они, конечно, могли расслабиться, но очень уж не хотели лишний раз попадаться на глаза начальству в таком состоянии.

За это сержанты могли запросто лишиться службы. Оба были родом из глухих деревень, затерянных у черта на рогах. Уволят, куда податься? Тем более Ступину с семьей. Возвращаться в деревню? Так там одни старики остались. Работы и в райцентре не найдешь. В Москве тоже ловить нечего. Что получишь, то и отдашь за наемное жилье, питание и поездки на общественном транспорте.

Была бы профессия востребованной, тогда другое дело. Но в Москве механики-водители танков почему-то мало кому нужны. Даже странно, не правда ли?

Так что контрактники имели определенные права, но предпочитали думать о своих обязанностях. Не все, конечно, но большинство. К нему относились сержанты Буренко и Ступин.

После перекура офицеры разошлись по своим подразделениям. Им надо было передать командование заместителям. Это дело оказалось довольно муторным. По домам все они пошли только после десяти часов вечера.

Иволгин открыл дверь своим ключом и увидел свет в квартире. С улицы он не мог заметить его, так как окна и балкон квартиры выходили на противоположную сторону. Что ж, значит, его законная супруга была дома.

Капитан снял ботинки, прошел на кухню.

Надежда находилась там. Она сидела за столом и курила. Перед ней стояла чашка кофе.

— Ого! — воскликнула она. — А вот и мой благоверный явился на ночь глядя. Фу!.. Ступай в ванную. От тебя на всю нашу роскошную квартиру казармой несет.

Иволгин усмехнулся и заявил:

— Понятно, не вашим офисом.

Он принял душ, но вовсе не потому, что на этом настаивала жена. Капитан обязательно поступал так дважды в день, по вечерам и каждое утро, когда брился.

Он вышел из ванной в спортивных брюках, майке и домашних тапках, присел за стол и спросил:

— Кормить думаешь?

— Конечно, дорогой. Яичница тебя устроит?

— Какая к черту яичница? — вспылил Иволгин. — Неужели ты нормальный ужин приготовить не могла?

Надежда затушила окурок в пепельнице и, не скрывая язвительности, проговорила:

— Между прочим, дорогой мой, я, в отличие от большинства наших клуш, жен офицеров, работаю, занимаю руководящую должность в солидной компании. Чисто для информации скажу, что получаю в три раза больше тебя. По сути дела, именно я содержу наш дом.

Иволгин рассмеялся и заявил:

— Ты содержишь? Что-то я не вижу вокруг ничего такого, во что ты вложила бы свои огромные средства. Лучше скажи, где вчера до полуночи шаталась? По какому торжественному поводу нажралась до соплей?

Надежда вздохнула и заявила:

— И опять ты грубишь, дорогой. Ты же прекрасно знаешь, что я по ресторанам не хожу. Вчера у шефа был день рождения. Кстати, он твой ровесник, но уже имеет все! Мы отметили это. Да, я выпила лишний бокал, однако в чем тут преступление? Домой-то я приехала!

— Опозорила меня на весь городок.

На этот раз рассмеялась Надежда.

— Перед кем? — спросила она. — Ты посмотри, кто живет здесь. Офицеров я в расчет не беру. Им положено, как говорится, служить. Я имею в виду их жен. Это же ужас.

— Совсем недавно ты чувствовала себя здесь вполне нормально.

— Да, пока не узнала, что есть другая жизнь.

— Это где? В вашей зачуханной фирме?

— Вот. Ты злишься, дорогой. Вместо этого приласкал бы жену.

— А ты могла бы меня накормить.

Надежде пришлось готовить ужин. Особо мудрить с этим она не стала, отварила сосиски.

Иволгин съел их, выпил чаю.

— У меня для тебя… — начал он, но жена прервала его: