Дмитрий Дубинин - Код Гагарина

— Видел я эти карты, — произнес я. — И что с них? Дикий разброс — половина Западной Сибири и часть Южной…

Мы замолчали, пытаясь вникнуть в тогдашние представления о расстояниях. Я, во всяком случае, вспомнил попутно, что Пушкин из Петербурга на Кавказ ехал целый месяц.

— Я вот еще удивлен, — сказал Бэрримор, — Один день пути, как написано в бумагах, которые нашел брат Андрей, составляет всего четыре мили — это ведь совсем не так много…

— Сколько? — спросил Виктор.

— Одна миля — это, по-вашему, тысяча шестьсот метров, — сказал Бэрримор.

— Брат Ричард, — опять не без яда в голосе обратился к нему Виктор, — объясни, на каком основании в восемнадцатом веке в России кто-то бы стал измерять расстояния в британских милях?

— А в каких тогда? Текст написан на английском языке. Значит, речь идет об американских или английских милях! — не сдавался Бэрримор.

— Но что за бред тогда с этим днем пути? — возразил Виктор. — По той же Библии, день пути составляет от двадцати пяти до тридцати километров. А в милях получается всего ничего — около шести с половиной. Это разве расстояние для путника?

— Может, это не британские мили? — спросила Кэсси.

— А какие? Морская миля — это тысяча восемьсот пятьдесят два метра, — сказал я. — Римская — точно не помню, но она тоже не особенно отличается от британской. И в России они вряд ли широко применялись.

— Римская миля — 1598 метров… По другим данным — 1478, - сообщил Бэрримор, посмотрев на экран ноутбука. — Есть еще греческие мили, но они тоже не подходящие.

— Так есть же и русские мили, — сказал я, кое-то вспомнив. — Были в те годы у нас свои мили.

— Есть, — с легким удивлением произнес Бэрримор, пощелкав клавишами. — Есть русская миля! И она составляет, представьте себе, почти семь километров с половиной.

— Даже так? — удивился Виктор.

— Да, так… А четыре русских мили… — опять щелканье клавишей, — это будет почти ровно тридцать километров!

— Может, верст? — усомнился Виктор. — Слишком ровное число получается.

— Нет, — сказал Бэрримор, поворачивая к нам экран ноутбука.

Я тоже смог убедиться, что четыре русские мили действительно равны 29,9 километрам или 28 верстам ровно. Ну что ж, несистемные единицы и не такие чудеса выдают. Зато теперь нет никакого противоречия с библейским пешим днем.

— Тогда смотрите, — сказал я. — Если мы сопоставим строки каждого четверостишия, то получим вполне внятное описание некоего маршрута… Или его большей части. Единица — тридцать километров с небольшим округлением. Поехали: первый отрезок понятен. Второй отрезок — считаем: двенадцать умножаем на тридцать — будет триста шестьдесят на юг. С третьим, конечно, неясно — ни по расстоянию, ни по направлению. А четвертый — поворачиваем направо и движемся двести сорок километров опять в сторону юга.

— Сестра Кэсси, — прочувствованно произнес Виктор. — Брат Ричард. Мне кажется, наш новый член Общества только что разъяснил, как именно надо анализировать такие шифры.

— Если бы он еще понял, что скрывают третьи строчки…

Мне стало неловко за свою несообразительность. Мы еще часа два бились над поиском смысла в «звериных камнях» и «томском коне», но наконец сдались.

Виктор поднялся.

— Так, пора расходиться… — Брат Ричард, тебе надо сегодня же связаться с Нью-Йорком, там у них скоро рабочий день начнется… Я поехал тоже… Брат Андрей…

— Я придумаю ему поручение, — протянула Кэсси таким тоном, что сердце у меня сладко заныло… Неужели?..

— А, ну ладно. Счастливо тогда оставаться, — произнес Виктор.

Бэрримор тоже откланялся, и вскоре обе машины — белый «Форд» и синий «БМВ» — уехали со двора.

… Друзья мои, не помню, когда я был еще настолько счастлив… Потому что Кэсси действительно придумала мне «поручение»… Какая у нее была нежная и чувствительная кожа!.. Да и вообще — не доводилось мне встречать до нее более внимательных и одновременно страстных женщин… Но, в отличие от того безумного вечера, мы мебель не ломали. В бутылочке вина, возможно и было что-то подмешано, иначе чем еще можно объяснить, что утихомирились мы лишь часа через четыре?

— Ты чего так долго не звонил? — недовольно прогундосил Лымарь.

— Знаешь чего? — спросил я, оттягивая этот сладкий момент. — Пошел ты на х…

В трубке повисла тишина, нарушаемая только легким шипением фона. Затем раздался не то рев, не то визг. Я посмотрел в зеркало заднего вида на свою ухмыляющуюся физиономию, отключил телефон, сунул его в «кобуру» и погнал машину дальше. Я возвращался в город, домой. Настроение было слишком хорошим для того, чтобы работать; клиенты, как будто чувствовали это и потому не звонили. После второй ночи, проведенной с Кэсси, я уже не сомневался в том, что эта женщина предназначена мне самой Судьбой. Я готов был плюнуть в лицо любому, кто бы в этом усомнился, и убить того, кто бы рискнул встать между нами. «Даже Виктора», — вдруг вскочила, словно прыщик, непрошеная мысль, впрочем, сразу же выдавленная без следа.

Телефон снова зазвонил. Опять Лымарь… Я сбросил вызов, не отвечая. Конечно, было наивно надеяться на то, что он перестанет меня доставать, но мне было плевать… Тут, словно услышав мои мысли, позвонила Татьяна. Так, я за чередой последних событий даже и забыл о ней. Я почему-то не верил в то, что угрозы Лымаря в отношении Тани имеют под собой какую-то основу. Не верил, и все. Не хотел верить. И вообще, нам с Таней придется разъехаться. Ну ладно, в принципе, ничего страшного. Не в первый раз, чай. Придется, конечно, решать вопросы с дачей, с машиной… Решу. Не такое решал.

Таня подождала немного, наверное, полагая, что я чертовски занят, чтобы я мог сразу ей ответить (а она вообще мастерица звонить как раз именно в те минуты, когда мне более чем неудобно отвечать по телефону), потом снова набрала мой номер. Надо взять трубку…

— Я слушаю.

— Андрейка, привет! Я уже в аэропорту Домодедово, и скоро прилечу домой. Не забудь меня встретить где-то через пять часов. Рейс номер…

Лучше, конечно, было дождаться, когда она приедет, потом доставить ее домой и уже дома, в квартире, объяснить, почему, собственно, я собираю вещи. Но язык сам собой выдал:

— Таня, я должен тебе сказать. Я тебя, конечно, встречу, но я сейчас еду на квартиру собирать вещи. Я съезжаю.

— Маскаев! Ты что там, водку жрешь опять? — раздался резонный вопрос спустя секунд пять, пока Танька соображала, какая муха меня могла укусить.

— Нет. Мы действительно должны расстаться. Так будет лучше.

— Ты идиот, что ли?.. Нет, тебе точно пора завязывать даже с пивом! Я сейчас прилечу, и мы разберемся, что будет лучше…

— Таня. Я встретил другую женщину.

Теперь пауза длилась уже секунд десять.