Дмитрий Дубинин - Код Гагарина

Сколько я там проторчал? Вообще-то недолго. Всего лишь несколько часов, не больше четырех. Но за эти часы я прожил целую вечность в аду. Уж не знаю, то ли старые воспоминания тому виной, то ли склонность к клаустрофобии (а это да, не выношу закрытых помещений), то ли боязнь потерять Кэсси, то ли просто страх за свою шкуру — мало ли, какой будет следующая «станция» после палаты для буйных. Стыдно признаться, но про Татьяну я не вспоминал. Почти не вспоминал, так будет точнее. А если и вспоминал, то как-то уж совсем мимолетно и без малейшего беспокойства за нее, хотя отлично ведь знал, у кого в лапах она находится, и чем для нее может закончиться подобное приключение.

К исходу четвертого часа за дверью послышался приглушенный лязг, и обивка пришла в движение. Я встал наизготовку, чтобы броситься на вошедшего, кто бы там ни был, но он решил по-своему: просто толкнул меня, когда я кинулся, да так, что я вмиг опрокинулся навзничь; Курач и в обычной обстановке мог справиться со мной на ура, а тут я, видимо, сильно устал от своих бестолковых метаний по клетке. Конечно, у психопатов сил бывает нечеловечески много, но в этот момент я ими не сумел воспользоваться. Несмотря на мои вопли, Иван до обидного легко скрутил мне руки за спиной чем-то вроде ремня, а затем другим ремнем стянул и ноги, дав мне возможность лишь хаотично брыкаться. Что я и делал, извиваясь червяком на мягком полу и понося этого дегенерата такими существительными и эпитетами, что даже и сам удивлялся, откуда только они берутся, так как я их точно раньше никогда не слышал. Дегенерат только посмеивался, глядя на меня с доброй улыбкой, а потом посерьезнел и крикнул в полутемный коридор:

— Дамы, можете заезжать.

Не успел я удивиться или как-то прокомментировать эту реплику, как «дамы» действительно заехали. Через порог перевалило инвалидное кресло и продвинулось внутрь, увязая на мягком полу. Курач нагнулся, подхватил кресло за переднюю подножку и помог вкатиться седоку.

В кресле сидела Эльвира Столярова-Мельникова-Ратаева. Она мрачно смотрела на меня, с явным презрением выпятив нижнюю губу. Лицо у нее уже было в полном порядке, без следов повреждений. Только одна нога казалась заметно толще другой.

Кресло за задние ручки толкала не кто иная, как Татьяна. У нее на лице, в отличие от Эльвиры, как раз имелись следы некоторых повреждений, совсем несущественных: слегка заплыл правый глаз, да опухла правая же щека — пустяки, в общем. Словом, и говорить-то даже не о чем.

Войдя, она бросила ручки кресла, обогнула его стороной и подбежала ко мне, внимательно глядя в мое лицо. С беспокойством, явным и, наверное, искренним. Черт, надо ж, как это ей повезло уйти от бандитов?

— Вы что с ним сделали? — зло спросила она то ли Эльвиру, то ли Ивана, а может, обоих сразу.

— «Мы»? — переспросила Эльвира. — Мы как раз абсолютно ничего с ним не делали. Его обработали американцы. Классическое НЛП плюс какая-то химия и сексуальная магия по методу Кроули и в лучших традициях Ала-Оддина.

— «Магия»? — переспросила теперь уже Таня с глубочайшей язвительностью. — Ты это серьезно, что ли?

— Абсолютно. И это никакие не сказки. Конечно, никаких волшебных палочек не было, тут все построено на подавлении воли и внушении искусственных чувств… Единственное что, эту практику, говорят, проводят с оглядкой на астрологические показания. Считается, что в определенные моменты прохождения планет психика у людей в соответствии с их знаками становится более лабильной, и если подойти к этому делу с умом, можно научиться «зомбировать» кого угодно и заставить потом делать тоже что угодно.

Эта сучка говорила обо мне так, словно меня тут не было. Я не замедлил высказать всё, что о ней думаю.

— Ну вот, сама видишь… — Эльвира показала рукой в мою сторону, словно бы я чем-то подтвердил ее бредовые измышления.

— Что с тобой происходит, Андрей? — спросила Таня, присев рядом со мной на корточки.

— Да иди ты, — раздраженно произнес я. Видеть ее нарочито обеспокоенную физиономию мне было совсем неохота.

Татьяна замерла, привстала и отступила на шаг.

— Я ничего не понимаю, — жалобно сказала она.

— Спроси его, какую он там женщину себе нашел, — посоветовала Эльвира.

— Андрей, объясни, что произошло? — обратилась ко мне Таня.

Она слушала эту дрянь, и сама прямо у меня на глазах становилась такой же. Я назвал обеих женщин глупыми курицами и посоветовал убираться к черту. И потребовал дать мне свободу немедленно, поскольку меня ждут.

— Кто же это тебя ждет и где? — Татьяна не была бы сама собой, если бы к беспокойству не подмешала яду.

— Кто надо, тот и ждет… — недовольно проворчал я.

— Кэсси Роузволл, — произнесла Эльвира только. Без вопросительной интонации, видимо, в качестве уверенного предположения.

— Господи… Эта иностранка, что ли?.. С дачи? — непонятно у кого спросила Таня.

— Да ла-адно, нашла иностранку, — протянула Эльвира. — Эту женщину по-настоящему зовут Александра Омельченко, она была валютной проституткой в Киеве, и…

Если бы Курач не поставил свою ногу между мной и инвалидным креслом, эта дерьмовая потаскуха точно вылетела бы в коридор со второй космической скоростью. А так я только зашиб себе обе связанные ноги. Зато Ивану досталось — аж зашипел, бык траншейный! Поделом!

Я посоветовал Эльвире откусить и проглотить ее поганый язык, при этом пожелал подавиться и сдохнуть прямо в этой клинике. И чтоб потом патологоанатом, который будет ее кромсать, особенно тщательно после всего мыл руки, во избежание отравления Эльвириным ядом, который гаже змеиного будет…

Слушал сам себя со стороны и удивлялся: где я научился так выражаться? Татьяна попыталась меня урезонить, но тут досталось и ей. А что — сама виновата, раз связалась с этой сукой.

Она отвернулась. Потом печально сказала Эльвире:

— С ним что-то не так. Он никогда таким не был…

— Я же тебе говорила. Это результат сильнейшей и очень качественной обработки. Плюс опиаты и современное НЛП.

— Ты в этом, я смотрю, разбираешься? — тон Татьяны стал совсем сухим.

— Да.

— Я знаю…

— Есть ли смысл об этом вспоминать?.. Таня, я готова заняться. Ты сама не справишься. Если его просто так отпустить, он убежит к этой Кэсси, она его использует в своих целях… Не сама, конечно, а тот, кто ей руководит. Чем это для него кончится, сама понимаешь. Ничем хорошим.

— Эта Кэсси… Я бы ей глаза выцарапала, честно, — выдохнула Татьяна.

Я опять дал несколько добрых советов обеим «дамам». Центры сдерживания у меня не работали. Мозг, словно ретивый кочегар, швырял цветистые выражения на язык, как уголь на паровозный конвейер. Курач даже издал явно восхищенное восклицание.