Дмитрий Дубинин - Код Гагарина

Одной из таких вещей как раз и была Золотая баба, когда-то утерянная армией Воейкова и найденная годы спустя в Алтайском крае возле нынешнего Белоярска, при строительстве крепости на Оби. Найдена князем Гагариным и спрятана в Шатунихе, в стене своей резиденции, недалеко от города N. В промежутке между двумя арестами князь перепрятал великую драгоценность из Шатунихи в горы Алтая, о чем и сделал свою хитрую запись. Но уже не воспользовался ею — был повешен, ибо то ли отказался, то ли не смог назвать местоположение ценнейшей находки…

Комментарий Михаила: Аркадий развернул бурную деятельность по поиску деревни, в которой могли жить выходцы из Западной Европы — не потомки недавних военнопленных или вынужденных переселенцев, а давнишние, приехавшие на Алтай во времена Ермака и сибирских ханов. К этому же занятию путем настойчивых убеждений он «пристроил» и Андрея с Татьяной. Если я правильно понял, они получили разрешение ознакомиться не только с документами местного архива, но и попасть в запасники музея (этим занималась в основном Татьяна). Аркадий и Андрей собирали сведения чуть ли не самыми средневековыми методами — толкаясь на вещевом рынке, а также донимая торговцев знаменитым алтайским медом и другой полезной продукцией. Где именно они смогли вновь услышать название «Вранки», осталось невыясненным. Ясно было одно — название это не вполне официальное, потому что во всех современных документах данный населенный пункт значился как «совхоз Горный», ныне закрытый и обанкроченный. Впрочем, информация была довольно противоречивой: по одним данным, там уже давно не осталось ни одного жителя, в связи с чем были ликвидированы почта и клуб; согласно другим — там совхоз был реорганизован в фермерское хозяйство, только управлялось оно гражданами иностранного государства. Возможно, в центральной части России подобные чудеса немыслимы, но в Восточной Сибири — где-нибудь в Туве или Бурятии — такое случается. А республика Алтай — тоже весьма своеобразный регион, особенно его юг, где, собственно, и обнаружились следы этой деревни. Населенной — обратите внимание — людьми с совершенно не по-русски звучащими фамилиями. Туда и выехали однажды утром Андрей, Татьяна и Аркадий Монин, заразивший моих друзей своей одержимостью.

По федеральной трассе М-52, более известной как Чуйский тракт, я уже имел удовольствие путешествовать, когда мы с Татьяной неожиданно решили отдохнуть и врезать автопробегом до Чемала на моих тогдашних «жигулях». За стеклами теперешней «тойоты» сейчас, как и тогда, мелькали знакомые названия населенных пунктов, перевалов и водопадов: Чике-Таман, Кату-Ярык, Ширлак, Акташ, Улаган, Балыктуюль… Чем дальше на юг, тем меньше русских слов в топонимике, и тем суровее местное население. Некоторые деревушки республики Алтай мало чем отличаются от нашего (кстати, о топонимике) Турлака: местное мужское население зачастую там делится на три категории: отсидел, скоро сядет или мент позорный… Чем дальше на юг, тем круче горы и хуже дорога. Сам тракт — это вполне достойное шоссе, федеральная трасса как-никак, но выезд в долину ледника Ак-Тру вымотал меня до предела. Татьяна держалась молодцом. Аркадий позеленел, но помалкивал… Навстречу нам раза три попались «лифтованные» внедорожники с торчащими выше крыш шноркелями; экипажи этих машин либо недоуменно глядели на мою «Антилопу», либо восторженно вопили и размахивали руками, высовываясь в окна… а в руках они иной раз держали бутылки и, скорее всего, далеко не с минералкой. Туристы освоили Горный Алтай практически до самой границы с Монголией, и не факт, что это пошло на пользу его природе: неопрятные кучи мусора вдоль дорог, исписанные корявыми буквами скалы, обвешанные ленточками деревья наобум лазаря… Слышал про одного деятеля, который вырубил в скале камень килограммов на сто с изображенным на нем античным петроглифом и увез восвояси в багажнике своего «лексуса». Власти до сих пор не могут решить, как быть с этим товарищем: то ли взыскать штраф, то ли просто обязать вернуть артефакт туда, где взял. А пока суд да дело, камень тот лежит у мужика в садике перед коттеджем, и ясно, что обратно в горы он вряд ли когда вернется.

Впрочем, на туристов местным еще и молиться надо: кто еще повезет в глушь деньги? Кого еще можно будет по тихой грусти обокрасть или каким-то образом облапошить?

Справедливости ради, агрессивно или мошеннически настроенных алтайцев я так и не встретил, ни в тот раз, ни в этот. Наш автобус не вызывал у местных нехорошего интереса… впрочем, и хорошего тоже. И на том спасибо.

— Судя по навигатору, дорога уже должна была закончиться, — сказала Таня, когда я продирался через торчащие камни очередного перевала и спускался в живописную низину, на дне которой серебрился очередной ручей быстрой воды. Первые ручьи после Ак-Тру мы пересекали с опаской: выходили из машины, мерили глубину импровизированным футштоком, и только после приличествующих шаманских плясок я осторожно направлял «хайса» в поток. Перед четвертым ручьем мы остановились, но из машины выходить не стали. Пятый я преодолел без остановки — ощущение было такое, будто колеса только едва коснулись воды. Зато шестой ручей, на вид самый безобидный, неожиданно оказался быстрее и глубже предыдущих; он едва не снес «тойоту», залив водой моторный отсек. Машина заглохла, когда передние колеса оказались на берегу, и я считал, что нам крупно повезло: все-таки мы сумели покинуть автобус, выпрыгивая на сушу, да и троса хватило, чтобы вытащить машину лебедкой из воды целиком, зацепив конец за растущие поблизости деревья.

Пока залитые моторные узлы сохли на теплом июльском ветерке, Аркадий взмолился об отдыхе. Таня кстати вспомнила, что надо бы поужинать, раз мы решили днем обойтись без обеда. Сказано — сделано. Мы раскочегарили газовую печку и организовали простую, но сравнительно вкусную, трапезу. Под коньячок, прошу отметить. Водителю (то есть, мне) было тоже отмерено граммов сто, поскольку все мы резонно надеялись, что уж сюда точно не заберутся даже самые рьяные инспектора ДПС.

Туристов тоже больше не было видно. Дорога превратилась в малопонятный намек на нее, каждый новый перевал выглядел как копия предыдущего, то же можно сказать и о низинах. Красоты Горного Алтая, конечно, неописуемы, но чем дальше, тем меньше было новизны в зрительных ощущениях.

— Аркадий, — позвал я, когда мы закончили с трапезой и развалились на пледах, уложенных так, чтобы под ними оказалось поменьше острых камней. Если быть точным, «развалилась» Таня, удобно уложив затылок мне на брюхо. У меня под головой и плечами была всего лишь сумка. Монин просто сел полулежа чуть поодаль, опершись спиной на круглый валун.