Владимир Першанин - Рельсовая война. Спецназ 43-го года

Его подхватил под руки Андрей Постник.

– Уходим, Илья Борисович. Возьми автомат, у водителя забрал.

– А как же задание? Не выполнил я его.

– Всё в порядке. Вон грузовик и мотоцикл горят. Троих фрицев и полицаев полдесятка прикончили. Теперь, дай бог, от погони уйти.

О неудачной операции предпочли не вспоминать, чтобы не подрывать авторитет замполита отряда НКВД.

Дней через пять городского главу Бронникова всё же подкараулили на улице райцентра. Лейтенант Мальцев и сержант Чепыгин, опытные пограничники, одетые в полицейскую форму, расстреляли его в упор вместе с новым телохранителем и прикололи листок бумаги с короткой надписью: «Казнён как предатель».

Оба сильно рисковали, но на карту был поставлен престиж отряда. Отстреливаясь от погони, Мальцев и Чепыгин сумели по переулкам покинуть городок. Их прикрывали ещё трое бойцов и конная группа лейтенанта Коробова, командира партизанского отряда «Смерть фашизму».

Дорого обошлась ликвидация предателя Бронникова. В бою погибли четверо партизан Коробова, немцы расстреляли более ста заложников. Однако эта акция получила широкий резонанс среди населения. Люди видели, что не так и сильна новая власть, а многие полицаи и служащие немецких учреждений стали откровенно побаиваться возмездия.

Зелинский ходил по лагерю как потерянный, от него попахивало водкой. Майор Журавлёв вызвал его к себе, приказал обновить список бойцов, поговорить с молодёжью.

– Воевал ты как мог, в кустах не прятался. А потери… что ж теперь? Погибших не воротишь. Возвращайся к своим комиссарским делам и не дури.

Глава 6

Задание особой важности

Июнь выдался знойным и переменчивым. В лесу стояло марево от испарений, не давали житья мошка и комары. Раны, полученные бойцами, заживали плохо, приходилось постоянно менять повязки, накладывать свежие бинты, которых не хватало, как и других медикаментов.

Через несколько дней невыносимой жары задувал северо-западный ветер, тащил клочья облаков, которые постепенно застилали небо зловещей свинцово-фиолетовой пеленой. Становилось темно, как поздним вечером, начинался дождь, превращаясь в ливень. Молнии сверкали яркими ломаными столбами, порой окутывая небосвод сплошной сеткой электрических разрядов.

Их треск сменялся грохотом особенно сильных ударов. Лейтенант Мальцев невольно закрыл глаза, ослеплённый сильной вспышкой, а грохот близкого удара оглушил его. Огромный тополь переломился надвое, одна часть горела. Пламя с шипением выбивалось изнутри, его не могла погасить поначалу даже стена падающей воды. Затем огонь понемногу утих, а через считаные минуты лагерную стоянку отряда «Застава» потряс новый удар молнии.

Обвалилась одна, затем вторая землянка. Бойцы набивались в уцелевшие, стоя по колено в воде. Командир отряда майор Журавлёв вошёл в санчасть – закопанный в землю сруб. С потолка текло, воды здесь тоже хватало, но крепкое строение не поддавалось непогоде. Раненые, поджав ноги, сидели на нарах, курили.

– Весёлая погодка! – присаживаясь на уголок, сказал Журавлёв. – Фрицы под таким дождём не воюют, да и дороги размоет, дня три не пройдёшь не проедешь.

Санитарки Люся Лунёва и Маша Шестакова собирали в вёдра и тазы воду, выплёскивали их наружу. Начальник санчасти Наталья Малеева осматривала тяжело раненного бойца, прислушиваясь к его прерывистому дыханию. Хирург Олег Ткачук и медсестра Зоя Бородина стояли рядом.

– Утром потеплеет, на солнышке прогреется парень, – сказал Ткачук. – Молочка горячего с мёдом…

– Какое молочко? – раздражённо отозвалась Наталья Малеева, которой недавно присвоили старшего лейтенанта. – Пневмония у него, одно лёгкое отказало и второе на ладан дышит. Парень сутки без сознания… такие вот мы врачи хорошие.

– Две пули в грудь, – вздохнул Журавлёв. – И в нормальных условиях не каждый выживет.

Медсестра Зоя Бородина усмехнулась, а начальник санчасти Малеева приказала ей:

– Проводи лишних из санчасти. Набились, накурили, человек задыхается. Не растают под дождём.

Майор Журавлёв, понимая, что в первую очередь эти слова обращены к нему, поднялся и шагнул к двери. Когда-то они были близки с Натальей. Затем отыскались следы потерянной в сорок первом году семьи Ивана Макаровича, и Наталья Малеева стала избегать Журавлёва. Можно её понять. Наталье всего двадцать три года, а Журавлёву под сорок – дети уже взрослые. Да и по слухам, в неё влюбился хирург Олег Ткачук. Оба молодые, неженатые. Кажется, Наталья отвечает ему взаимностью.

Майор вернулся в штабную землянку. Дождь закончился, ординарец наводил порядок, Фёдор Кондратьев сидел над бумагами. Слышались команды старшины Будько, который, не дожидаясь, пока просохнет земля, уже занимался восстановлением землянок. Просунув голову в дверь, спросил:

– Иван Макарович, разрешите огонь развести, ужин варить пора. Да и пару костров разжечь – посушиться. Небо в облаках, фрицы не полетят.

– Давай, – кивнул ему Журавлёв. – Что там на ужин?

– Похлёбка грибная. Хоть без мяса, зато горячая. Раненым и больным по сто граммов самогона.

– Остальным не хватит?

– Нет. В отряде уже семьдесят шесть человек. Да и нечего молодым к спиртному привыкать.

Отряд снова быстро растёт. Недавно получили пополнение из Москвы: подготовленных в спецшколе НКВД опытных бойцов: подрывников, радистов, специалистов по диверсиям. Сбросили с «Дугласа» мешки со взрывчаткой, патронами, новыми минами, медикаментами. И снова зашифрованные приказы: «Обстановка на фронте напряжённая, усильте активные действия на железной дороге, на пути следования автомобильных колонн».

То, что немцами готовится наступление, ясно по многим признакам. В сторону фронта усиленно перебрасываются эшелоны с техникой и людьми. Узловая станция в райцентре окружена кольцом охраны, усилили зенитное прикрытие.

Частоколом торчат массивные стволы тяжёлых 88-миллиметровых зенитных орудий. Счетверённые 20-миллиметровые установки хорошо замаскированы и готовы обрушить на нашу бомбардировочную авиацию плотный огонь. Усилили пропускной режим, арестовали несколько железнодорожников, подозреваемых в связях с НКВД и подпольем.

Железная дорога обложена на десятки километров охраной. Часть охраны – крестьяне из ближних деревень. Им доходчиво объяснили, что за диверсии в зоне их ответственности ответят не только они, но и оставшиеся дома семьи.

Объезжая посты, новый начальник волостной полиции Тимофей Качура скалит зубы и весело напоминает:

– Проспите бандитов – ждите карателей. А вас, как ёлочные игрушки, вдоль дороги развесим.

– На чём вешать будете? – угрюмо отозвался один из сельчан. – Весь лес вокруг дороги спилили.