Владимир Першанин - Рельсовая война. Спецназ 43-го года

– Оба стреляем в пулемётчика, – шепнул лейтенант. – А дальше как получится. Но к пулемёту никого подпускать нельзя.

Да, снайпер Василь Грицевич очень бы пригодился. Николай отсчитывал минуты. Мимо с грохотом прошёл эшелон, с поста ему помахали руками, что-то весело выкрикивая. Когда последний вагон исчез вдалеке, лейтенант негромко скомандовал:

– Огонь!

Короткая пристрелочная очередь «дегтярёва» и пуля «трёхлинейки» прошли рядом с пулеметчиком. Одна из пуль звякнула о металл и отрикошетила в небо. Родион снова нажал на спуск. Немец тоже, как и тот в лагере, был в звании обер-ефрейтора и своим оружием владел умело. Ствол развернулся в сторону вспышек, а ефрейтор припал к прицелу.

Поздно! Сделал второй выстрел Николай Мальцев. Пулемётчик сползал вниз, продолжая сжимать рукоятку «машингевера». Трое немцев на какие-то секунды растерялись. Шамшин посылал очереди по 5–7 патронов. Опустошил обойму винтовки лейтенант Мальцев.

Но расстояние было слишком велико. Возможно, кто-то из охранников был ранен. Но двое уже открыли ответный огонь из карабинов, а унтер-офицер, старший поста, пригнувшись, бежал к дрезине. У Родиона кончился диск, и унтер сумел добраться до «МГ-42». Пуля, выпущенная Мальцевым, рванула штанину, зацепив ногу, но это уже не мешало унтер-офицеру дать длинную очередь.

Она прошла над головами настолько густо, что часть кустов срезало, как косой. Отдельные выстрелы сливались в рычанье. Унтер засёк русских диверсантов и не давал поднять им головы. Родион, вставив новый диск, дал ответную очередь. Трасса «машингевера» уткнулась в землю, брызнули комья чернозёма, сильный удар выбил «дегтярёв» из рук сержанта.

Левая рука словно онемела, но Родион перехватил пулемёт правой. Пули перебили одну сошку и вспороли кожух охлаждения. Лишённый упора «дегтярёв» потерял прицельность, а одна рука не могла его удержать.

– Давай мне, – отодвинул Родиона Мальцев. – Рука не пробита?

– Нет. Ударило сильно, отойдёт…

Пулемёт в руках лейтенанта посылал очереди более точно, но «МГ-42» с оптическим прицелом снова накрыл обоих бойцов очередью трассирующих и разрывных пуль. Несколько мелких осколков обожгли Николаю лицо. Затвор «дегтярёва» заклинило.

Видимо, повредило казённик. Мальцев снова взялся за винтовку. Унтер-офицер, наверное, добил бы обоих русских – триста метров не расстояние для массивного «МГ-42» на станке. Но в этот момент из ложбины вынырнула основная группа – семь человек.

Почти у всех были автоматы, пули свистели рядом с унтер-офицером. Он круто развернул ствол и повёл очередь в сторону редкой набегающей цели. Двое свалились как подкошенные, третий упал, зажимая простреленную ногу. Но «машингевер» вдруг замолк. Унтер-офицер в горячке боя расстрелял ленту.

Вставить новую, снова захлопнуть крышку и передёрнуть затвор – достаточно нескольких секунд. Но этих секунд в запасе у пулемётчика не оставалось.

Мальцев угодил пулей унтер-офицеру в плечо. Немец дёрнулся, но сумел передёрнуть затвор.

– Шайзе! Свиньи! Думаете, вы меня возьмёте?

Четверо десантников уже приблизились шагов на сто. Сразу несколько пуль сбросили унтер-офицера на шпалы. Однако он сумел вытащить пистолет, намереваясь драться до конца.

Двое охранников были тоже ранены. Но, прежде чем их добили, они успели срезать русского автоматчика. Унтер-офицер не мог справиться с пистолетом и побежал, не замечая, что бежит в сторону засады, откуда вёл огонь «дегтярёв». Очередь свалила его на щебень рядом с рельсами.

Дела обстояли хуже некуда. Трое бойцов погибли, двое были ранены, у сержанта Родиона Шамшина с трудом двигалась рука. Стрельбу наверняка слышали на других постах. Очередной эшелон могли застопорить или выслать усиленный патруль. Как бы то ни было, а следовало спешить.

Перевязывали раненых. На дрезину, сняв с неё пулемёт, грузили взрывчатку и мины. Лишь бы появился эшелон!

В эти напряжённые минуты неподалёку длинными очередями ударил автомат «ППШ», хлопали винтовочные выстрелы. С характерным звуком огрызнулся одной и другой очередью немецкий автомат «МП-40». Перестрелка продолжалась недолго, наступила тишина.

– Мотоциклисты на выручку рвались, – сказал Мальцев. – Василий, беги узнай, что там.

Но бежать далеко не пришлось. Через четверть часа Балакин вернулся вместе с капитаном Сологубом. Тот был весь в крови, сжимал в руках «ППШ» сержанта Ермакова и бессвязно объяснял:

– Фрицев побили, мотоцикл на обочине валяется. Саня весь диск в них выпустил… я тоже стрелял.

– Где Ермаков?

– Убили парня, вот автомат его прихватил.

– Ты ранен, что ли?

– Нет. Саню тащить пытался, а из него кровь хлещет. Когда понял, что умер, положил на траву, и быстрее к вам на подмогу.

– С пустым автоматом…

– Я запасной диск вставил, и две гранаты у меня.

– Командир, – подбежал к Мальцеву лейтенант Глушков. – Эшелон появился. Через пяток минут надо дрезину со взрывчаткой навстречу пускать. Я сяду и помощник-сапёр. Затем спрыгнем.

Николай поглядел на сапёра, молодого парня из недавнего пополнения, прибывшего с Большой земли.

– Будешь старшим, а вторым – Василий Балакин. Он здешние места хорошо знает, если что, он тебя к лагерной стоянке выведет.

Запротестовал было Глушков, но Мальцев перебил его:

– Некогда спорить. Ты теперь главный взрывник в отряде. Ребята справятся.

Затарахтел мотор, который завёл Василий Балакин.

– Не торопитесь. – Мальцев стоял возле готовой тронуться дрезины и придерживал Балакина за плечо.

Лейтенант понял, что лихого тарана начинённой взрывчаткой дрезины не получится. На головной зенитной платформе перед паровозом были установлены две 20-миллиметровые автоматические пушки и крупнокалиберный пулемёт. Они разобьют дрезину за километр. Значит, надо ждать – хватит на сегодня погибших! Лишь бы наблюдатели не почуяли заранее опасность.

Эшелон уже одолел половину подъёма и набрал скорость под семьдесят километров. Затем там что-то почуяли и начали сбрасывать ход.

– Не увидели нужного сигнала, – пробормотал Василий Балакин. – Надо пускать дрезину, пока не поздно.

– Выждем, – повторил лейтенант Мальцев.

Паровоз всё же продолжал подъём. В неразберихе загруженных до предела железных дорог в период Курской битвы комендант эшелона не мог принять окончательного решения. Состав хоть и замедлил ход, но продолжал двигаться, а на последнем участке даже снова прибавил скорость.

– Давайте, ребята, – скомандовал Мальцев. – Выводите дрезину напрямую и через двести метров прыгайте.

С зенитной платформы ударила предупредительная очередь крупнокалиберного пулемёта. Флажок со свастикой указывал, что дрезина своя, немецкая. Но когда оба подрывника вывели дрезину навстречу эшелону и спрыгнули на обочину, ударили 20-миллиметровые пушки.