Сергей Зверев - Могила для бандеровца

— Не понимаю я назначения этого строения, — задумчиво сказал Ивлиев. — Ну да ладно. Слушай, Жорик, ты парень ушлый, тебя голыми руками не возьмешь, и из воды ты сухим всегда выйдешь. Скажи мне: где, по-твоему, в городе можно спрятать похищенного человека?

— Ты что? — Жоркины глаза стали серьезными и внимательными. — Хочешь кого-то похищать?

— Не дури, — усмехнулся Ивлиев. — Я ищу девушку. Ее похитили, а я должен ее найти и освободить.

— Так вот чего ты тут ошиваешься, — почесал в затылке Жорка. — А я смотрю, не работаешь, не служишь нигде, а в Котляре тебе как медом намазано, хотя на вора ты не похож. А насчет девушки, это надо еще понимать, для чего ее похитили. Я к тому, будут ее возвращать потом, есть у похитителей такое в планах? Или ее больше никто не увидит, потому что она опасный свидетель всех этих делишек. Ты без обид давай, Васек, дело это такое.

— Боюсь, что возвращать ее не собираются, — угрюмо ответил Ивлиев после долгого размышления.

— Вот я и говорю, что разница большая, — переходя от амбразуры к амбразуре, говорил Жорка. — Бывало, дочку богатенького папаши или жену хозяина дорогих магазинов хватали урки и выкуп требовали. Тогда проще в городе, в подвале каком-нибудь. Денег дождались, и врассыпную, только их и видели. А потом соберутся где-нибудь в Керчи, в Мариуполе или вообще в Минске. А девка сама выберется потом из подвала и явится к мужу и властям. Только ловить уже некого. А когда дело посерьезнее замышляется, когда за это дело «через повешение» ожидается, то не так делают. Заложницу не найдет никто и никогда. Скорее всего ее и в живых давно нет, а муж или отец деньги на выкуп собирает или другое требование похитителей выполняет. И прячут ее не в городе, тут гарантия должна быть.

— В таком месте ее могут спрятать? — Ивлиев похлопал ладонью по холодной бетонной стене.

— Классное место, но, как видишь, тут никаких следов содержания женщины нет. Да и я бы с тобой не разговаривал уже, если бы они решили здесь ее прятать.

— Вспоминай, Жорик, где еще такие места в пригороде есть, где можно человека спрятать и искать его там не будут.

— Не знаю, — пожал плечами Жорка. — Есть за пилорамой старая мельница, но она сгнила совсем, и колесо в пруд упало, и плотина давно рассыпалась. Старые окопы и блиндажи есть со стороны аэродрома. Там тоже все рассыпалось, да и пацаны туда бегают часто, патроны ищут, разбитое оружие. Излюбленное место игр у них там, хоть родители и лупят их, взорваться ведь могут. Не, Васек, других мест не знаю, скорее всего нет таких мест больше.

— Нет, говоришь? — Ивлиев сложил кулаки на бетоне и оперся на них подбородком, глядя в амбразуру. — Наверное, правда нет. А в шахте ее навряд ли спрячут. Там искать ее будут в первую очередь, да и саму шахту вот-вот начнут восстанавливать. А после последнего митинга, когда какие-то типы не пустили туда рабочих, руководство шахты поедет туда с охраной. И не со своим ВОХРом, а с милицейским нарядом, может, и с солдатами из полка НКВД. Слушай, Жор, а ведь так не бывает?

— Ты о чем?

— Не бывает так, чтобы на пустом месте устраивали такой вот наблюдательный пункт, который еще и оборону мог какое-то время держать. Тут что-то еще должно быть. Например, склады чего-то очень важного или очень ценного, или какой-нибудь секретный узел связи, или, как под Винницей, там секретная ставка Гитлера была — «Вервольф». Ее в прошлом году весной немцы перед отступлением сами взорвали. Но там такое мощное сооружение было, столько коммуникаций. И все в восьми километрах от города. Вот там такой секретный наблюдательный пункт мог иметь место по периметру специально охраняемой зоны. А здесь что? Значит, есть здесь еще что-то, Жорик. Ты просто не нашел. Никто не знает, говоришь? А те, кто девушку спрятал, вполне могут знать. И использовать до сих пор.

— Слушай, а ты ведь дело говоришь. Как я сам-то не додумался? А еще ночевал тут столько раз, могли ведь ночью войти и ножичком по горлу. Сонному.

— Сам знаю, что дело говорю, — вздохнул Ивлиев. — Ну, давай теперь смотреть по сторонам. Ты здесь полазил по этим балкам и холмикам, по разбросанным обломкам? Ты же не сразу нашел эту нору, ты же искал ее тут по описанию того старого вора?

— Я теперь вспоминаю, — подумав, заговорил Жорка. — Да, конечно, эту нору я нашел по ориентирам, которые он назвал. Их хорошо видно. Не в этом дело, Васек. Он предупреждал, чтобы я не ходил дальше в сторону железной дороги. Жить хочешь — не ходи, так сказал. Я вообще-то думал, что там, может, мины остались с войны. А теперь…

— Ладно, Жорик, спасибо тебе! — Ивлиев повернулся к приятелю и протянул ему руку. — Ты уходи, незачем тебе рисковать, а я попробую прогуляться в тот район. Мин я не боюсь, знаю основные признаки минирования территории, а обломки, думаю, минировать никто бы здесь не стал.

Василий вытащил из-за ремня за спиной свой «ТТ», проверил патрон в патроннике и снова сунул его под ремень, но теперь уже впереди под пиджаком. Жорка смотрел на его действия, покусывая травинку, потом хмыкнул и стал спускаться по лестнице.

— А я с тобой пойду, — раздался его голос снизу. — Чего я тебя одного буду отпускать? Сам заманил в эти места, а теперь брошу?

— Не сходи с ума! — крикнул ему Ивлиев. — Ты что, часто в перестрелках бывал? У тебя есть такой опыт? Жить надоело?

Он ругнулся и стал поспешно спускаться по лестнице. Но не успел дойти до последней ступени, как из «казармы» появился Жорка и продемонстрировал вороненый «вальтер».

— А вот это видел? Говорят, получше нашего «ТТ» будет. И что это ты о моей жизни печешься? Что мне терять? Плакать обо мне некому, а дружба — это самое ценное на свете. У меня вот никогда друзей не было. А так хотелось, чтобы по-настоящему. Чтобы друг ради друга.

Жорка улыбался, а глаза его были серьезными. Дурака валял на избитые темы или правду говорил, да только сам стеснялся этой своей правды. Ивлиев внимательно посмотрел на него, потом молча ткнул его кулаком в плечо и пошел к выходу. Жорка последовал за ним.

Солнце уже заметно склонилось к кронам деревьев, но отступать Василий не собирался. Второй раз идти сюда из города — это риск быть по пути замеченным врагом. Искать Татьяну он готов был начать в любую минуту, понимая, каково девушке в руках националистов, если она еще жива. Он шел неторопливо, осматривая местность и чувствуя за спиной Жорку, который двигался почти неслышно. Придерживаясь низинок, они дошли почти до самой старой железной дороги. Ивлиев ни разу не видел ничего похожего на минирование. Зато ему пришла в голову мысль, что железная дорога здесь совсем не к месту. Куда ее прокладывали? Она ведь, по сути, никуда не вела. Да, полотно заканчивалось, а потом на какое-то расстояние еще тянулась насыпь. Потом исчезали вообще все следы. Да и идти путям дальше было некуда, если только в сторону Львова. Через лес, что ли? Так там даже следов просеки не видно. Не было ее никогда.