Сергей Москвин - Мастер-класс для диверсанта

— У вас сохранились документы собственного расследования? — спросил Чернышов.

— Сохранились. А если что и утеряно, то я и сейчас отлично все помню.

Чернышову не хотелось сомневаться в выводах военной контрразведки, тем более что сам он не участвовал в расследовании, но уж слишком уверенно звучали слова армейского капитана.

— Мне бы хотелось взглянуть на ваши документы, — сказал Чернышов.

— Договорились, — ответил Васильченко. — Только они у меня не с собой, остались в расположении роты. Мы сейчас занимаем позиции на западной окраине станицы Ассиновская. Это в двадцати километрах от Ачхой-Мартана. Если нужно, я могу подвезти вам эти документы.

— В этом нет необходимости, — возразил Чернышов. — Завтра с утра мы вместе с вами выезжаем в район расположения вашей роты. Как, пустите на позиции трех оперативников из Москвы? — с усмешкой спросил Чернышов.

— Можно и пустить, если начальство не будет против, — заметил Васильченко. — Только знаете, там стреляют.

— Ничего, в Москве такое тоже иногда случается, — ответил Чернышов.

Армейский «УАЗ-469» подпрыгивал на ухабах разбитой тяжелой техникой грунтовой дороги. Сержант-водитель раскачивался на своем сиденье в такт каждому подбрасыванию машины. Этими своими движениями он скорее напоминал лихого наездника, чем водителя армейского автомобиля. На соседнем с водителем сиденье расположился капитан Васильченко, положив автомат себе на колени. Он всецело был поглощен изучением дороги и ее окрестностей. Возможная засада чеченских боевиков армейского разведчика беспокоила гораздо больше, чем вызываемые тряской неудобства. На заднем сиденье «уазика» в полном составе разместилась оперативная группа Управления по борьбе с терроризмом. Задняя подвеска «уазика» оказалась еще более жесткой, поэтому и тряску задние пассажиры ощущали сильнее. Наконец Артем Ветров, которому досталось самое неудобное место, не выдержал и сказал, обращаясь к капитану Васильченко:

— Вы бы, Андрей, захватываемые у бандитов джипы оставляли у себя в роте в качестве трофеев. И ездят быстрее, и комфорту в них несоизмеримо больше.

— Надо подумать, — безразлично ответил Васильченко, не спуская глаз с дороги.

Как раз в этот момент машину ощутимо тряхнуло, и локоть Чернышова впечатался Артему под ребра. Ветров преувеличенно громко вскрикнул и замолчал.

В район расположения разведроты все добрались благополучно, если не считать затекших суставов да ушибленных коленей.

— Может быть, для начала пообедаем? — спросил Андрей Васильченко, выпрыгивая из «уазика».

— Отличная мысль, — тут же поддержал его Артем Ветров.

Чернышов рассчитывал выехать из Моздока рано утром. Но поездка на передовую требовала согласования с армейским начальством. На это ушло время. В итоге из Моздока оперативная группа Чернышова выехала значительно позднее, чем планировалось. По этой причине в расположение разведроты оперативники добрались только к середине дня.

По пути к армейской палатке, где расположилась полевая кухня, Павел Чернышов с интересом осматривал лагерь. Он был совсем не похож на то, что Чернышов увидел на военной базе в Моздоке. И дело даже было не в том, что военный городок в Моздоке был выстроен из кирпича, а здесь вместо кирпичных строений стояли брезентовые палатки. В полевом лагере совершенно не было суеты, которую Чернышов постоянно наблюдал в Моздоке. Моздок по сути являлся перевалочной базой Северо-Западной группировки. Туда постоянно прибывали свежие части, а также те, что, наоборот, выводились из зоны боевых действий. Всех этих военнослужащих требовалось где-то разместить и обеспечить питанием. Там, на базе, командирам подразделений приходилось в основном решать хозяйственные вопросы. А здесь, на передовой, шла война. И основными вопросами были военные, связанные с выполнением боевой задачи.

В полевых условиях нормы довольствия солдат и офицеров были одинаковыми. Павел Чернышов и его оперативники получили по тарелке солдатской каши с кусочками мяса и по кружке компота. При виде незнакомого полковника повар щедро наложил кашу в глубокие алюминиевые тарелки и добавил туда мясной подливки. Рядом с полевой кухней был сооружен брезентовый навес, под которым стоял длинный, сколоченный из досок деревянный стол. Под этим навесом и расположились прибывшие из Москвы оперативники. Солдатская каша действительно показалась необычайно вкусной, а может быть, на воздухе просто разыгрался аппетит.

— С такой едой и воевать можно, — заметил Артем Ветров, облизывая свою алюминиевую ложку. — Я вот что думаю, Павел Андреевич…

Договорить Ветров не успел. Как раз в этот момент стоящая перед Чернышовым тарелка подпрыгнула, а ему в щеку впилась отлетевшая от стола щепка.

— Ложись! — что есть силы закричал сидящий рядом с Чернышовым капитан Васильченко и, первым вскочив из-за стола, столкнул Чернышова на землю.

Муромцев спиной свалился со скамейки и при этом успел сдернуть за шиворот оторопевшего Ветрова. На столе опрокинулась чашка с компотом, и сладкая жидкость тонкой струйкой полилась вниз, просачиваясь сквозь неплотно подогнанные доски.

— Не высовывайтесь! — крикнул оперативникам Васильченко, а сам выполз из-под стола и закричал в пространство: — Огонь! Огонь! Наблюдатели, как подпустили снайпера?!

Муромцев рассмотрел две дырки в брезентовом пологе и крикнул Андрею Васильченко:

— Он бьет с северо-востока!

Васильченко обернулся, чтобы отдать соответствующее распоряжение своим бойцам, но этого не потребовалось. На северо-восточной оконечности лагеря уже грохотал станковый пулемет. Дав четыре длинные очереди, пулемет умолк. Васильченко поднялся на ноги и, отряхивая свою испачканную в пыли форму, заметил:

— Ну все, больше выстрелов не будет. Чеченские снайперы обычно в быстром темпе делают несколько выстрелов и сразу уходят с позиции. Наловчились, гады, уже знают, что мы их позицию сразу огнем накроем.

— И часто у вас такое веселье? — спросил Ветров, вылезая из-под стола.

— Случается, — хмуро ответил Васильченко. Командир разведроты испытывал некоторую вину оттого, что уже в день своего прибытия оперативники ФСБ подверглись обстрелу чеченского снайпера.

— А ты у боевиков график обстрелов попроси, — ответил Чернышов на вопрос Ветрова.

Ответ Чернышова прозвучал довольно грубо, так как у него болела пораненная щека. Чернышов уже вытащил из раны отлетевшую от стола щепку, но та впилась глубоко, и кровь все еще продолжала идти. Чернышов пытался зажать рану рукой, но, видя, что это не помогает, приложил к ней носовой платок.