Андрей Воронин - Инкассатор. Пуля всегда права

То, что происходило в последующие часы, навсегда осталось в памяти Филатова как один из самых диких кошмаров в его неспокойной жизни. Он даже — впервые за много лет — растерялся. Первая мысль — нужна «скорая» для девочки. Вторая — вызвать милицию. Третья — родители Кости ждали «чего-то такого», поэтому и наняли его в охранники для парня…

Филатов опустился на колени рядом с Олей, пощупал на шее пульс, посветил фонарем в глаза.

«Слава богу, — подумал он, — хоть здесь, кажется, не смертельный исход…»

Девочка повернулась на бок, и ее вырвало. После этого ей должно было стать легче — Филатов хорошо знал свойства боевых отравляющих веществ.

— Можешь говорить? — спросил он.

Оля подняла глаза и тихо сказала:

— Это я во всем виновата…

— Не надо. Что произошло?

— Не знаю… Чем-то в лицо прыснули. Больше ничего не помню…

Убедившись, что жизни девочки ничто не угрожает, Филатов достал мобильник и все-таки вызвал «скорую». Потом набрал номер Васнецова… И тут же резко нажал кнопку отбоя. Перед его глазами вдруг пронесся КамАЗ, поставивший точку в короткой жизни Данилки Рассказова…

Тогда он тоже не успел. Правда, по другой причине. Кроме того, в тот момент проблема выбора перед ним не стояла. Полтора часа назад выбор у Филатова был. Выбор между реальной угрозой и гипотетической опасностью.

Филатов выбрал первое. И фактически ушел с поста. Когда он осознал это, стоя над отравленной газом девчонкой и вслушиваясь в приближающийся вой сирены «скорой помощи», ему показалось, что это его отравили какой-то гадостью. Да так, что от него эта отрава может перейти к другим людям.

Конечно, он мог найти сотню оправданий, смягчающих обстоятельств, но все дело в том, что он их попросту не искал. В смысле — не искал никогда. Филатов принадлежал к той категории людей, которые за свои ошибки всегда расплачиваются… Расплачиваются сполна.

— Василий Васильевич? Это Филатов. С Костей беда…

На другом конце эфирного «провода» наступила тишина. Затем послышался стон.

— Где? Когда?

— Во дворе дома, где живет его подруга Оля, — Филатов назвал адрес. — Несколько минут назад… — Он в двух словах пересказал обстоятельства.

— «Скорая»? Милиция?

— «Скорую» я вызвал. Милицию — нет.

— Жди, мы с Юлей выезжаем, — Васнецов отключился.

«Слишком быстро он пришел в себя, — подумал Филатов. — Нет, явно я чего-то не знаю. Чего-то важного…» И он почувствовал, как в его душе медленно-медленно начали проклевываться ростки самооправдания.

Ольгу вместе с бабушкой, с которой чуть было не случился инфаркт, увезли в больницу. Василий Васильевич с Юлией Трофимовной молча стояли около беседки. Филатов с мощным фонарем осматривал землю вокруг, явно что-то разыскивая. Вдруг он наклонился, поковырял пальцем землю.

— Их было двое. Костю несли, а не тащили. Там калитка, за ней стояла машина, — сообщил он, передавая Васнецову соскользнувший с пальца мальчишки перстень-передатчик.

— Не уследили вы, Юрий Алексеевич… — тихо пробормотал тот.

— Перестань, Вася, — остановила его жена. — Ты сам виноват.

— Я знаю. Надо было еще вчера все ему рассказать. Я уверен, что и эксцесс с его девушкой подстроен.

Филатов непонимающе смотрел на Васнецова.

— Поедем к нам, Юрий Алексеевич. Поговорить надо.

Васнецов не был ни добрым, ни злым, был самым обыкновенным человеком, с умеренно любимой женой, пожилыми родителями, которым он не забывал помогать, почти взрослым сыном, довольно туманными моральными принципами, несколькими стандартными — для людей его уровня — мечтами. Обычный хороший человек. Просто очень богатый.

За пять лет Василий Васильевич, казалось бы, приобрел привычки, свойственные большинству «новых русских». Но внутри он по-прежнему оставался тем же инженером-дорожником, каким и был когда-то — простоватым, склонным доверять людям, оставлявшим «удовольствие» матюкать работяг своему прорабу. Да, он пообтесался, что ни говори, — деньги, свалившиеся так внезапно, но заработанные честно, кое-где срезали углы, кое-где подлатали дыры, и Васнецов стал похожим на Форда, такого, каким тот был в начальный период накопления капитала и строительства своей империи.

Но было одно между ними различие, причем существенное. Надежно встав на ноги, завоевав рынок, Генри Форд начал немилосердно грабить своих акционеров, желая стать единоличным владельцем компании, в которую были вложены средства многих людей. Васнецов же такой задачи перед собой не ставил. Он не был «акулой капитализма», для которой чем крупнее добыча — тем лучше. Скорее его можно было сравнить с китом, поедающим мелкий планктон, хотя и в огромных количествах. Киты же, как известно, часто становятся добычей тех, у кого зубы поострее да изворотливости побольше.

Садальский и Боровиков — ближайшие сотрудники Васнецова — зубки имели ого-го. И аппетиты соответствующие. Месяц назад, посовещавшись, они решили, что их босс фирму ведет «не туда», слишком честно платит налоги, совершенно напрасно отвергает сомнительные, но супервыгодные сделки, да и вообще обижает соратников в деньгах. То, что все финансовые вопросы были оговорены в учредительских документах еще пять лет назад, никакой роли не играло. Времена изменились…

Григорий Михайлович Кацнельсон, директор банка «Славянский кредит», которого они решили втянуть в свой «комплот», за прошедшие годы раздался до совершенно невероятных размеров. Зато Станислав Янович Садальский, бывший владелец асфальтового завода, а теперь коммерческий директор, и Михаил Иванович Боровиков, главный технолог фирмы, остались такими же худыми, как и были до своего взлета, связанного с изобретением Васнецова.

— Гриша, — обратился к банкиру Садальский, — ты в этом деле заинтересован меньше нас. Твой «Славянский кредит» и так на нашей конторе зарабатывает столько, что…

— Стас, — перебил его Кацнельсон, — я знаю, сколько я зарабатываю. И ты не хуже меня это знаешь. Давай лишних слов не говорить. У меня таких фирм, как ваша, вагон и маленькая тележка. Поэтому скажи конкретно, что ты хочешь и сколько я лично от этого буду иметь.

Садальский утих, и эстафету принял Боровиков.

— Скажем так, Гриша, люди мы свои, — произнес он и, заметив, как поморщился Кацнельсон, заторопился: — Короче, мы недовольны тем, как Василий ведет дела. Нужно переписать документы…

— А он не соглашается, да? — ухмыльнулся Кацнельсон. — Так поговорите, убедите, мы же все люди, можем договориться…

Садальский хмыкнул:

— Договоришься с ним, как же…

— А вы пробовали? — парировал банкир. — Ладно, время — деньги. Что от меня требуется?

— Помощь твоей службы безопасности, — конкретно ответил Боровиков. — Поскольку к Васнецову с точки зрения банальной законности подкопаться практически невозможно, нужно его прижать чем-то другим. В бизнесе, как ты знаешь, друзей-приятелей нет. И если мы с ним водку пьем, это не значит… Короче, ты с этого получишь пол-лимона.