Александр Лысев - Т-34. Выход с боем

– Майор, доложите наличие снарядов!

– Только бронебойные и подкалиберные! – отрапортовал Терцев подполковнику – командиру бригады. – От пяти до десяти штук на машину.

– Остаток топлива?

– Почти по нулям. Вышел большой перерасход на последнем марше по пересеченной местности.

В двух других танковых батальонах бригады картина была аналогичная. Комбриг раскрыл планшет с картой. Его обступили командиры. Судя по рельефу, вокруг деревни справа и слева возвышались недоступные для танков почти отвесные косогоры, поросшие сосновым лесом. В обход – несколько десятков километров.

– Так точно, танки вокруг деревни не пройдут, – доложил только что подошедший и еще запыхавшийся после боя командир разведдозора. Стер пот со лба, поправил на себе снаряжение. Он успел осмотреть все на местности.

Противник грамотно занял очень важную, ключевую позицию. Все дороги сходились у этой деревни. Единственная возможность двигаться дальше прямо – только через этот населенный пункт.

Комбриг захлопнул планшет:

– Та-ак…

В предыдущих городских боях они расстреляли и не успели пополнить ввиду безостановочного форсированного марша осколочно-фугасные снаряды в танковых боекомплектах. Без них обстреливать позиции противника в каменной застройке представлялось малоэффективным. Да и особо нечем было обстреливать и вообще вести бой. А выводить танки без артподготовки в лобовую атаку комбриг считал в данной ситуации неоправданным. К тому же число танков было далеко от списочного состава – бригада уже понесла значительные потери в предыдущих боях. Для подавления очага обороны перед ними требовались пушки. Да и все равно в любом случае, даже если бы они атаковали деревню сейчас, без топлива и боеприпасов дальнейшее продвижение и выполнение задачи было невозможно. Последовало распоряжение:

– Танки пока загнать в лес и замаскировать. Вызовем артиллерию.

И, обернувшись к своим командирам, пояснил:

– В лоб мы их, конечно, возьмем. Но они нам на этом поле перед деревней половину машин сожгут из-за укрытий. А остальные обсохнут вконец и встанут за деревней.

С доводами комбрига поначалу согласились и в штабе корпуса, куда они сообщили обстановку. Дали им информацию, что заправщики и машины со снарядами в нескольких часах пути – все дороги забиты техникой. Комбриг поморщился – отставали от графика. Заправка и пополнение боекомплекта должны были произойти раньше. А тут еще эта деревня с какими-то упрямыми окопавшимися немцами. Ладно, пока ничего не поделаешь – надо ждать.

Однако вместо артиллерии пока что к ним через пару часов прикатила уже хорошо знакомая за последнее время «полуторка» с громкоговорителем и «Виллис» сопровождения. Автоматчики охраны остались в «Виллисе». На землю спрыгнул переводчик – все тот же очень интеллигентного вида старший лейтенант в круглых очках и с пухлой полевой сумкой на боку. За ним, собирая на себе недоверчивые взгляды танкистов, на этот раз выбрался из машины человек в немецкой офицерской форме без погон.

– Товарищ предложит противнику сдаться, – пояснил появление немца в их рядах старший лейтенант.

В принципе, подобные группы они уже видели неоднократно, особенно на территории Германии. И довольно часто такое срабатывало – после переговоров противник складывал оружие, особенно в последнее время.

Переводчик что-то сказал немцу. Тот кивнул и направился к транслирующей установке. Вытащил из нагрудного кармана кителя сложенный пополам заранее заготовленный листок бумаги с текстом. Пока разворачивал бумагу, из нее вывалилось и брякнуло о выпиравший из земли большой корень дерева что-то металлическое. Немец быстро нагнулся, поспешно поднял оброненную вещицу и упрятал ее обратно в карман, застегнув пуговицу. Однако от глаз Терцева и стоявших рядом танкистов не укрылось, что это был нагрудный штурмовой пехотный знак за рукопашные атаки.

Кто-то из бойцов присвистнул.

– И давно он «товарищ»? – процедил сквозь зубы скрестивший руки на груди башнер в прожженном замасленном комбинезоне.

Переводчик ничего не ответил, только сделал жест немцу в сторону «полуторки». Противным металлическим скрежетом монотонно забубнил на чужом языке громкоговоритель, направленный через поле в сторону деревни. Сначала оттуда в ответ раздалась пулеметная очередь. Но больше огня не открывали – видимо, слушали. Текст повторили несколько раз. Минут через пять напряженного ожидания на уцелевшей черепичной крыше деревенского дома взметнулась привязанная к палке белая тряпка.

– Ну вот! – удовлетворенно вскинул руки переводчик. – Что и требовалось доказать.

Танкисты переглянулись. По их лицам поползли недоверчивые улыбки.

– Молодцы! – сказал комбриг и, покосившись на немца, поправил сам себя, обращаясь к переводчику: – То есть молодец…

– Ребята, погодите, чего-то им еще надо, – вглядываясь в поле, подал сзади голос кто-то из собравшихся.

Командиры навели бинокли на деревню. Перед ней на поле вышли две фигуры. Одна из них была в черной немецкой танковой форме. Рядом с ней стоял пехотинец, держа над головой винтовку с привязанной к штыку белой рубахой. Фигуры остановились на середине поля.

– Что ж, идите поговорите, – повернулся к переводчику комбат.

Старший лейтенант в очках не заставил себя просить дважды. Вытащил из полевой сумки белую косынку. Держа ее в вытянутой перед собой руке, в сопровождении немца без погон и автоматчика из «Виллиса» отважно зашагал по открытому полю к деревне.

Переговоры продолжались не более пяти минут. Затем стороны разошлись по своим позициям.

– Ну? – устремил взгляд на переводчика комбриг.

– Просят дать им время связаться со своим командованием. Им, видите ли, от своих приказ нужен, – пожал плечами вернувшийся переводчик и пояснил: – Там у них начальник какой-то кадровый пруссак. Вроде танкист, а вроде и кавалерист. На груди значки и с танками, и с лошадьми…

Комбриг поскреб подбородок, проговорил рассеянно:

– А, лошади? Какие лошади? Лошадей нам еще не хватало…

Затем поглядел на наручные часы и решительно кивнул в сторону громкоговорителя:

– Скажите, что у них час. Не сдадутся – открываю огонь. Время пошло.

Срок, отведенный советской стороной, озвучили через громкоговоритель. Около часа над деревней и лесом стояла напряженная тишина. За пять минут до истечения срока на другом конце поля снова появились те же фигуры. Сцена с переговорами повторилась. Второй раз вернувшийся переводчик недоуменно развел руками:

– Отклонили… Их офицер козыряет… Я же говорю, пруссак старый…

Не слушая дальше старшего лейтенанта, комбат разъяренно рявкнул: