Сергей Самаров - Хищная диаспора

С такой дистанции пуля крупнокалиберной снайперской винтовки насквозь прошьет стальной борт любого бронетранспортера, не говоря уже о профнастиле и тонких досках.

Пули ударили в стену дружно. Винтовочные выстрелы раздавались один за другим. Ручные пулеметы Калашникова били безостановочно. Их пули тоже легко справлялись со стенками.

Я увидел, что старшая девочка схватила младшую за руку и потащила в дом.

Едва они отдалились от сарая, я дал следующую команду:

— Самойленко, огонь!..

Ефрейтор-гранатометчик Вадим Самойленко предвидел, что получит такое распоряжение, и уже прицелился. «Вампир» выплюнул шипящую гранату. Она так же легко, как и пули, пробила стенку сарая и взорвалась внутри. В результате вся эта легкая постройка развалилась в клочья. Ее задняя стена почти целиком, только разорванная и пробитая во многих местах, вылетела на улицу через забор. Такова была сила взрыва гранаты РПГ‐29. Хорошо, что на дороге в этот момент никого не оказалось.

Передняя стена рядом с входными дверьми или воротами, не знаю уж, как их правильно назвать, была хорошо закреплена в фундаменте. Часть этой самой стены вместе с одной створкой и солидным куском цельнолитого фундамента была выворочена взрывом. Все это накрыло тело Аллар так, что открытыми остались только ее ноги.

Теперь нам стало видно то, что раньше скрывали стены. В том числе и человеческое тело, которое лежало рядом с открытым люком. Тот, видимо, вел в погреб, предназначенный для хранения продуктов. Именно там, надо полагать, заканчивался подземный ход.

— Товарищ старший лейтенант, я полностью не уверен, но мне показалось, что из люка еще одна голова высунулась и сразу вниз нырнула, — сказал сержант Сухогоров, поглаживая ствольную коробку своего «Выхлопа».

Хотя, может быть, он и не ласкал свою винтовку, а просто грел об нее пальцы, которые в такую погоду могут замерзнуть даже в перчатках.

— Еще кому-то такое показалось? — спросил я.

— Мне, — заявил младший сержант Катков, не отрываясь от прицела своего «Винтореза». — Я даже пулю вдогонку пустил. Но уверенности в том, что попал, нет. Времени на прицеливание не хватило.

— Первое отделение и ефрейтор Кулаков с огнеметом, за мной! — позвал я вместе с бойцами первого отделения и огнеметчика. — Остальные на месте. Прикрывать наши действия, внимательно смотреть по сторонам. Эмир может обозлиться, потерять самообладание.

Я еще раз посмотрел в бинокль, заметил, что две девочки в белых ночных сорочках не ушли в дом. Они обнялись, прижались одна к другой, да так и сидели на мокром, очень холодном деревянном крыльце. Но мне было не до них.

Я опустил бинокль и побежал. Следом за мной устремились бойцы первого отделения вместе с сержантом Махаловым и огнеметчик ефрейтор Кулаков. Бежать под уклон по сухому грунту не просто, а уж по мокрому и скользкому, особенно глинистому — вообще очень сложно. Если бы не камни в земле, то некоторые из нас могли бы и упасть.

Дистанция, впрочем, не была значительной. Домчались мы быстро, перескочили через невысокую каменную стену, пробежали огород, сад и оказались во дворе, у разваленного сарая.

Люк, ведущий в погреб, был открыт.

Я посветил вниз тактическим фонарем, увидел лестницу и первым начал спускаться по ней.

— Кулаков, за мной! Остальные ждут наверху, — распорядился я.

По всем стенкам погреба, обложенным красным кирпичом, тянулись полки. На них стояли банки с различными консервами. Там были огурцы, помидоры, сладкий болгарский перец, варенье разного рода, еще что-то. Я даже рассматривать все это не стал. Аллар, видимо, была не только мужественной женщиной, но и очень даже неплохой хозяйкой. От голода ее дочери, похоже, никогда не страдали.

Под нижней полкой у дальней стены стоял ящик, огороженный досками и предназначенный для хранения картофеля, которого в нем оставалось совсем немного. Прямо из этого самого ящика в стену уходила дыра, вход в подземную галерею.

— Кулаков, выстрел туда! И сам поберегись.

— Товарищ старший лейтенант, вы бы поднялись на поверхность, — попросил меня огнеметчик. — От греха подальше. Мало ли что…

Но я сразу представил себе, как будут смотреть на меня мои бойцы, если я оставлю солдата в опасном положении, а сам поостерегусь беды. Их взгляды не будут добрыми даже в том случае, если никакого несчастья не произойдет.

Поэтому я отмахнулся, сместился в сторону, насколько позволяли полки, отвернулся и сказал:

— Стреляй!

Огнемет «Шмель-М» был уже подготовлен к работе. Несмотря на его неслабый шипящий и шелестящий звук, я все же услышал или просто почувствовал, как сразу после выстрела ефрейтор тоже шагнул в сторону. Мы не знали, что там за проход, и вполне могли ожидать обратного удара.

Это весьма скверная штука. Случается, что газам, распыленным гранатой, бывает некуда идти. Как раз в момент срабатывания механизма поджигания они упираются в какую-то преграду и начинают движение в обратную сторону. Вспышка может быть очень мощной. Она способна выжечь весь погреб вместе с огнеметчиком, заодно и мной, его командиром.

Я слышал, что в Сирии правительственные войска начали применять огнеметы против бандитов. Те в ответ стали перекрывать подземные коридоры внутренними металлическими герметичными дверями. Они плотно закрывались и обеспечивали эффективный обратный удар. Знающие люди говорили мне, что в результате этого погибло уже много огнеметчиков сирийской армии. Обратный удар начинается раньше, чем от высокой температуры оплавится металлическая дверь.

Но в нашем случае все обошлось благополучно. Только где-то вдалеке раздалось несколько почти одновременных взрывов. Что именно там грохнуло, сказать было трудно. Возможно, гранаты в подсумках у боевика, на четвереньках лезущего по подземному ходу. Не исключено, что сработала мина, которая была установлена на тот случай, если мы станем преследовать этого типа.

Но бандит был наверняка ликвидирован. Уйти далеко на четвереньках он не мог. Взрыв его, конечно же, основательно поджарил. Ни один живой организм не выдержит температуру сгорания боезапаса термобарической гранаты. Пусть она и недолго держится, тем не менее восемьсот градусов ни с кем шутить не будут.

Но взрывы говорили и о том, что стрелять из огнемета больше нельзя. Свод тоннеля наверняка обрушился. Теперь обратный удар гарантирован.

Вести преследование по подземному переходу тоже стало практически невозможно. Нам оставалось разве что копать там, где свод обвалился. Но тогда мы вынуждены будем дополнительно укреплять его, потому что после взрыва он все равно останется ненадежным. Причем не в одном месте, а сразу во многих.