Александр Тамоников - Смерть под уровнем моря

— Сгоревшее здание мы по понятным причинам исключаем, — заявил Вадим. — Пожар был не вчера и не сегодня. Пепелище заросло бурьяном, там негде жить.

— В таком случае выбор невелик. Это дом с черепичной крышей.

— С остатками таковой, — поправил девушку Вадим.

Данный участок ничем не отличался от соседних. В доме проживали не самые зажиточные люди. Огород они еще не вскапывали, мусор с грядок не сгребали. Деревья вдоль ограды стояли некрасивые, неухоженные. Захламленный двор окружали дощатые постройки. Подобраться к участку можно было с пустыря, миновав плетень и гору гнилой древесины.

Вадим насторожился. Хлопнула дверь, на крыльцо вышел лысоватый мужик в замшевой безрукавке. Он закурил самокрутку и поволокся в сарай, подтягивая мотню болтающихся штанов.

— Что-то не так? — спросила Юля, всматриваясь в его лицо.

— По словам Сазонова, семейство Бережных работает каждый день до шести вечера. Кроме воскресенья.

— Ну, не знаю, Вадим. — Юля повела плечами. — Это, наверное, не мое дело, но сегодня воскресенье.

Он тихо засмеялся. Эх, капитан!..

Посторонних на участке не было. И вряд ли за домом следили оккупационные власти. Не то время. Если есть хоть малое подозрение, схватят и расстреляют.

Вадим не хотел, чтобы соседи что-то заметили. Он перелез через плетень, присел на углу сарая, махнул рукой. Девушка перебежала, села рядом. Капитан вприсядку сместился за соседнее строение, к которому примыкал дровяник.

Лысоватый мужик повозился в сарае и вернулся в дом с плетеной корзиной, набитой каким-то тряпьем. Дверь захлопнулась.

Вадим быстрым шагом пересек двор, поднялся на скрипучее крыльцо, быстро поглядел по сторонам. Соседские окна отсюда не видно, плетень зарос зеленеющим вьюном.

Он постучал в дверь. Все равно хозяева слышали скрип.

Мужчина, который вблизи оказался моложе, чем со стороны, исподлобья его рассматривал. У него было широкое лицо, надбровные дуги, нависающие над глазами, и на удивление высокая лобная кость.

Посетитель явно не внушал ему доверия. Небритый, грязный, одетый непонятно во что. С плеча свисал плащ — он прикрывал «МП40», — на другом покоился вещмешок, за спиной висел немецкий ранец.

— Доброго вам денька, мил человек, — поздоровался Вадим. — Заплутали малость, знаете ли. — Он покосился на Юлю, подошедшую к нему, хотя ей ясно было приказано сидеть и не отсвечивать. — Анна Ивановна Холодная в этом доме проживает?

Дернулся кадык на горле мужика. Он быстро глянул на девушку. Та была нисколько не чище.

— Анна Ивановна Холодная проживает на соседней улице, — сглотнув, сообщил мужик прокуренным голосом.

Вадим удовлетворенно кивнул. В случае провала явки отзыв был бы другим: «Вы ее племянник из Николаева?»

— Еще раз приветствую. — Вадим улыбнулся. — К вам пожаловала контрразведка СМЕРШ. Гостей принимаете?

Вскоре они сидели в натопленной комнате и наслаждались уютом. Хозяин колдовал с самоваром. Его супруга — довольно приятная, еще молодая особа с пепельными волосами — подогревала на печи чугунок с борщом.

— Я вас где-то видела, девушка, — сказала она, повернув к Юле улыбчивое лицо.

— Не знаю. — Девушка пожала плечами. — Если посещаете музеи, то могли видеть. Я работаю в Марининском дворце. А живу тоже недалеко. Тут несколько минут, если рысью.

— Вы пришли от партизан? — спросил Павел, переставший хромать после того, как задернул занавески. — Как дела у Василия Лукича?

— Неважно, если честно, — ответил Вадим. — Но лучше, чем у Сергея Леонидовича. Воронцов погиб несколько дней назад, не перенес тяжелого ранения. Сазонова ранили сегодня, когда немцы громили базу отряда, расположенную в Глуховском распадке.

Супруги потрясенно ахнули. Женщина села на табуретку. У нее подкосились ноги.

— Погибло много людей, — продолжал Вадим. — Спаслись человек двадцать, в том числе Никита Овчарук и сам Василий Лукич, о состоянии которого нам ничего не известно. Остатки отряда ушли выше в горы. Базу сдал некий Валентин Сурков, работавший в художественном музее. С предателем я уже рассчитался. — Он монотонно излагал обстоятельства трагедии.

Бледные хозяева потрясенно молчали.

— Я прислан в Элидию по заданию контрразведки Приморской армии, — закончил Вадим. — Девушка не имеет отношения ни к подпольщикам, ни к партизанам. Она тоже числится в штате государственного художественного музея, но никого не предавала. Я ей верю. Про вас мы знаем только то, что несколько дней назад сообщил мне Сазонов. Мы рискуем так же, как и вы.

— Мы не предатели, — проворчал Павел Бережных. — Работаем на автотранспортном предприятии, обслуживающем немецкий гарнизон, по заданию штаба подпольного движения.

— Нас называют хиви, — сказала Наталья. — Вроде добровольных помощников германской армии. Это противно. Мы пошли на такой шаг только по приказу.

— Вы давно в наших краях? — спросил Павел.

— Несколько дней. Мы тоже не предатели и не провокаторы, — сказал Вадим. — Расслабьтесь, товарищи. Вас по-прежнему грызет червь сомнений. Будь мы сотрудниками полиции или гестапо, не стали бы втираться к вам в доверие, а давно поставили бы к стенке. До прихода наших войск остались дни или даже часы. Немцам убегать надо, а не придумывать сложные шпионские комбинации.

— Все в порядке, товарищи, — отмахнулся Павел. — Вы сказали пароль, который знают только доверенные лица товарища Сазонова. Мы готовы предоставить вам убежище и помощь.

— Остались еще в городе незасвеченные надежные люди? — спросил Вадим.

— Очень мало, — ответила Наталья. — Последние две недели людей хватают пачками, пытают в подвалах, увозят на расстрел куда-то за Поликуровские холмы. Берут по любому доносу, не разбираются. Под гребенку заметают и наших товарищей, которые действительно имеют отношение к подполью.

— Люди есть, не волнуйтесь, — сказал Павел.

— Найдется надежный человек, имеющий отношение к ялтинскому порту?

Хозяева задумались, как-то многозначительно переглянулись.

— Мы можем свести вас с парой таких людей, — откашлявшись, заявил хозяин. — Можете не сомневаться, народ проверенный. Алексей Мищук занимается каботажными перевозками, транспортирует грузы вдоль побережья, разумеется, под присмотром. Второй — Борис Щербина. Он, извиняюсь, полицейский.

— Вот так. — Вадим нахмурился.

— Нормальное явление, — заверил его Павел. — Наш товарищ, бывший милиционер, по заданию подполья в прошлом году устроился в полицию. Его проверяли, он не скрывал, что служил в милиции, прикинулся кровно обиженным на советскую власть. В карательных акциях не участвовал, не переживайте. Работает в охране порта, начальником дежурной караульной смены.