Михаил Любимов - С бомбой в постели

— Надеюсь, к понедельнику вы соберете более полную информацию, у вас впереди целое воскресенье! — Дженкинс осклабился, а Джордж сделал вид, что нет большего удовольствия, чем тратить воскресенье на дела оперативные.

В это время в доме на Бакстоун-гарденс, что почти рядом с метро «Эрлс-корт», царила сама патриархальность: Игорь Воробьев мирно ужинал вместе с Джейн, попивая дешевое итальянское вино и бросая нежные взоры на кроватку с дитем. Рыжеволосая, гибкая, с миниатюрной фигуркой мама изредка подходила к нему и любовно поправляла то одеяльце, то подушку, незаконный отец чувствовал себя легко и раскованно, он тоже иногда любовно целовал мальчика в головку. Допив вино, Игорь встал во весь свой высоченный рост, потянулся, повалился на тахту и, сбросив тапочки, положил на стул длинные ноги в тонких шерстяных носках.

— Ты не забыл, что через неделю ему будет год? — спросила Джейн.

— Разве я могу это забыть? — он взял в руки ее ладонь и ласково прикоснулся к ней губами. — Мы это обязательно отпразднуем.

Он посмотрел на часы и заморгал глазами, уходить ему не хотелось ни сегодня, ни несколько дней назад, никогда.

— Уже почти полночь, мне пора. — звучало как мольба.

— Так не хочется тебя отпускать. — она обняла его и увела в соседнюю комнату, тайно надеясь, что он останется ночевать: победа над той, другой, которая напрасно ждет и, возможно, никогда не дождется.

Но Воробьев не в силах был разрубить гордиев узел, хотя жена последние годы вызывала у него только отвращение.

— Подожди, скоро все образуется. — он прильнул к Джейн на прощание, помахал рукой спящему младенцу и вышел.

Тонкий захлебывающийся визг будильника разбудил Джорджа ровно в семь, обычно он минут пять медленно выходил из сна, но сейчас, словно по тревоге, сразу же начал одеваться.

— Господи, даже в воскресенье нет покоя! — простонала жена, набрасывая себе на голову одеяло, но Джордж уже бодренько варил себе кофе на кухне, посвистывая в угреватый нос. Выхлебал залпом, посмотрел на себя в зеркало, пригладил лысину и остался доволен: здоровый цвет лица, мускулистые плечи, живот, правда, подкачал, но оперативной работе это не мешает. На машине быстро добрался до Бакстоун-гарденс и, словно впервые, с любопытством осмотрел пятиэтажный кирпичный дом с четырьмя подъездами.

Подошел к первому подъезду и наугад нажал кнопку.

— Кто это, черт побери, трезвонит в такую рань? — прохрипел чей-то бас.

Он отскочил к другому подъезду, снова нажал на кнопку.

— Хэллоу! — раздался перепуганный женский голос.

— Извините, где живет консьержка этого дома?

— Нажмите на пятнадцатую квартиру, это мистер Хопкинс.

Мистер Хопкинс отозвался безрадостным скрипучим голосом.

— Извините, мистер Хопкинс, меня зовут Джордж Смит, у меня к вам дело, я хотел бы снять в этом доме квартиру.

Дверь зажужжала, и вскоре Джордж предстал перед неприятным толстяком с отвислыми губами и вытянутым склеротическим носом, которым он словно обнюхивал пришельца со всех сторон.

— У нас только двухкомнатные меблированные квартиры. — начал Хопкинс без всяких предисловий. — Это вас устраивает?

— Не совсем, — ответил Джордж. — А можно без мебели?

— В этом случае вам стоит переговорить лично с хозяином.

— Хорошо. У меня есть еще один вопрос, — Джордж немного помялся, — тут у вас в доме есть пара, у них ребенок, у нее рыжие волосы. Как ее фамилия и в каком подъезде.

— А зачем вам это нужно? — перебил его толстяк.

— Видите ли. — Джордж порылся в карманах и протянул документ. — Я из Скотленд-Ярда.

— Ах, вот в чем дело! — яростно отреагировал Хопкинс. — И фамилию придумал хорошую — Смит! Я сразу догадался, что вы шпик, и какого черта вы беспокоите честных людей в воскресенье?! Да еще придумываете идиотский предлог! Да я видеть вас не желаю, не то что отвечать на ваши шпионские вопросы!

Словно ошпаренный, Джордж вылетел на улицу и задумался. Обычно к просьбам Скотленд-Ярда законопослушные англичане относились с пониманием, а тут он нарвался на явно обиженного и с характером. Впрочем, работа по выяснению адресов — самая трудоемкая, обычно ею занимаются филеры, имеющие своих людей среди сторожей, дворников и консьержей. После некоторых колебаний он подошел к подъезду, где жила Барбара, нажал на кнопку и молвил елейным голосом:

— Доброе утро, Ба! Я случайно оказался в твоем районе и хотел тебя навестить.

Нельзя сказать, чтобы Джордж позвонил в самый подходящий момент: обнаженная Барбара в это время трепыхалась в страстных объятиях молодого индуса, давным-давно овладевшего заветами из «Камасутры». Звонок домофона разладил сыгравшийся оркестр, пришлось вскочить и, чертыхаясь, побежать к двери.

— Извини, но я принимаю ванну и сразу же уезжаю.

Барбара не скрывала раздражения, тут же повесила трубку и помчалась обратно в полыхающее ложе, где сверкал белками сухой, как выжженная пустыня, жилистый индус.

Разочарованный Джордж глубоко вздохнул, сел в машину и полетел по пустынным воскресным улицам прямо на службу, где было пусто, лишь одинокий дежурный, окруженный бумагами и телефонами, мечтательно смотрел в окно на голубое, созданное для уик-энда небо.

— Послушай, Харри, мне нужно срочно сделать установку по месту жительства.

— Ты что? Спятил? Сегодня работает лишь одна бригада слежки, да и то их уже закрепили за советским военным атташе — он любит проводить операции по воскресеньям.

— Это очень важно. Указание самого шефа.

На дежурного эти слова не произвели никакого впечатления. Воскресенье в Англии — это святое, пусть даже небо обрушится на землю, но преданный королеве сотрудник спецслужб вряд ли шевельнет пальцем, если он уже напялил старый свитер и удерживает дога, рвущегося на прогулку, или просматривает за кофе необъятную, похожую на целую подшивку газет «Санди таймс».

— Как будто ты с неба свалился! Все ребята отдыхают, к тому же сегодня «Челси» играет с «Манчестер Юнайтед», можешь себе представить, что произойдет, если я вызову кого-нибудь на работу? — дежурный разводил руками и улыбался, мысленно посылая чрезмерно усердного Джорджа подальше.

Пройдя в свой кабинет, Джордж отыскал досье на Воробьева, увы, но оно содержало лишь его анкету, заполненную для получения визы, фотографии и краткую справку о его местоположении в Лондоне.

Ситуация выглядела безвыходной, и пришлось снова потревожить Барбару.

— Ты еще дома? Извини, что я тебя потревожил. Нестерпимо хотелось тебя увидеть, — говорил он таким вкрадчивым и фальшивым голосом, что самому сделалось противно.

— Так приезжай. У меня изменились планы, я буду дома.

Барбару уже покинул темпераментный индус (не последнюю роль в этом сыграл гудок домофона, разрушивший мир Камасутры именно тогда, когда счастье было так близко), теперь она скучала и грустно курила, размышляя о тотальной слабости мужского рода вне зависимости от расовых особенностей.