Сергей Самаров - Жизнь за брата

— Нет. Ничего. Я не женат. Мама год назад умерла. Я с папой живу. Он у меня человек понимающий. Сам бывший следователь. Тоже часто сутками на работе задерживался. А вам самому как? Отдых не требуется?

— Я в состоянии неделю не отдыхать. Меня сейчас дело волнует. И эти парни. Сдается мне, они не случайно на моем горизонте появились…

— Понял. Я сейчас поищу, что на них есть… — Следователь пододвинул ближе к себе клавиатуру, вполне уверенно пощелкал компьютерной мышью и стал заносить фамилии, имена и отчества вместе с данными о рождении и месте проживания в специальную программу.

Со стороны посмотреть — никогда не подумаешь, что капитан пальцы себе недавно отбил об эту самую клавиатуру. Данные он вводил потрясающе медленно, одной рукой, а второй водил по строчкам в документах, одновременно придерживая страницы паспортов, чтобы не перевернулись. Паспорта были еще новые, не затасканные в грязных карманах, и даже обложек не имели. Видимо, недавно полученные. А когда у нас паспорта люди получают? Сначала в четырнадцать лет, потом меняют в двадцать лет, потом в сорок пять лет. Я уже успел проверить, эти два паспорта получены, когда их обладателям было по девятнадцать лет — нынешней весной, такое происходит чаще всего после демобилизации из армии. В восемнадцать призвали, в девятнадцать демобилизовали и — новый паспорт в руки. Привычные возрастные величины.

Третий, у которого я забрал водительское удостоверение, имел странную прическу с парашютом. Значит, служил в ВДВ. Где служили двое первых, следовало выяснить. Если бы результат меня устраивал, то есть если бы все трое служили в ВДВ, да еще в одной части, тогда появилась бы первая рабочая версия. По крайней мере, версия дала бы новое направление поиска.

Капитан Юровских долго разбирался с программой. Он явно был на «вы» с компьютером, что можно было определить хотя бы по тому, как он набирает текст. О том, чтобы делать набор вслепую, не шло и речи. Даже я осваивал слепой метод набора в течение полугода по ночам, используя «методички», что позволили мне сфотографировать в шифровальном отделении бригады. А эта манера Юровских работать одним пальцем и долгие поиски на клавиатуре знакомых букв на армейском жаргоне называется «клопа давить». Вот капитан юстиции и «давил клопов» с тщательностью и старанием.

Мне оставалось только дожидаться. Он завершил работу и откинулся на спинку кресла, приподняв свой «хобот», как победный флаг, а дальше работал уже центральный сервер областного управления МВД.

Как мне показалось, работал непростительно долго. Скорее всего, серверу элементарно не хватало мощности. Наконец капитан юстиции сел прямо и приблизил свой «хобот» к монитору.

Я по-прежнему знал, что мне необходимо выяснить и для чего мне это необходимо. Конечно, по большому счету, моя мысль представляла собой лишь слабую зацепку, «соломинку», за которую можно было ухватиться, пока нет под рукой чего-то более основательного. Это был пока еще только теоретический вариант. Тем не менее и эта «соломинка» тоже давала надежду, и оставлять ее без внимания было нельзя. А пока не то что у меня, даже у следователя, как я видел, не было никакой рабочей версии. Он метался в поисках зацепки, но зацепиться не получалось.

Я ждал, что сообщит компьютер МВД, и мысленно поругивал руководство местных, а заодно и центральных систем министерства, которые не в состоянии поставить на службу быстрый сервер. Ведь наверняка может иметь место такая ситуация, когда быстрота компьютера должна будет спасти чью-то жизнь. Конечно, это чисто умозрительное, гипотетическое заключение, тем не менее существенное…

Наконец капитан, глядя в монитор, подтвердил данные только на двух из трех парней — они действительно служили в десанте, причем в одной части и даже в одной роте, хотя один, тот, с парашютом на голове, демобилизовался на полгода раньше другого. А один из троицы не служил в ВДВ, хотя воинскую службу проходил, был планшетистом оперативного управления в одном из штабов военного округа, то есть стрелки на картах, где ему покажут офицеры оперативного отдела, рисовал. В настоящее время он был инструктором по армейскому рукопашному бою в одном из спортивных клубов города.

Мне было странно слышать такую формулировку. Человек, который в армии к рукопашному бою никакого отношения не имел, работает инструктором по армейскому рукопашному бою. Хотя здесь же, в досье, было сказано, что парень этот является мастером спорта по боевому самбо. Меня это звание не убедило. Я сумел оценить своими кулаками навыки всех троих. И потому с уверенностью могу сказать, что самый слабый в «рукопашке» боец моей разведроты, прослуживший уже полгода и имеющий определенные боевые наработки, в том числе и в «рукопашке», которую солдаты традиционно любят, как прикладную дисциплину, пригодную, как они считают, в их последующей гражданской жизни, справится в одиночку со всеми тремя, один из которых еще и мастер спорта по боевому самбо.

Вспомнив момент нападения и «прокрутив» в голове всю непродолжительную схватку, я догадался, что мастером спорта был, скорее всего, второй из нападавших. Тот, который пытался меня ударить кулаком. Он был легче других в движении, обладал некоторой кошачьей гибкостью, по крайней мере, кулак его летел по правильной траектории оверхенда [8] Оверхенд — длинный размашистый удар наполовину сбоку, наполовину сверху, направленный в голову противника. , летел достаточно резко, с правильным поворотом плеча, и, кажется, кулак был верно «довернут» [9] «Доворот» кулака — обязательная часть правильно наносимого удара. Добавляет резкость самому удару, кроме того, при неправильно выполненном «довороте» или при вообще не выполненном выбивается сустав или кисти, или нескольких пальцев. И даже эластичный бинт не в состоянии спасти травмированную руку, которой бойцу становится больно бить. Известны случаи, когда в результате полученной травмы боец сам терял сознание после нанесения даже не сильного удара травмированной рукой. и мог бы свалить крупного крепкого мужчину, не имеющего соответствующей подготовки. То есть не умеющего поднырнуть под руку и нанести встречный удар. Пусть даже удар плечом, хотя я мог ударить и иначе, например, локтем в грудь, что само по себе на встречном движении может и ребра сломать, или мог бы на том же встречном движении ударить ладонью в пах — это тоже очень неприятно, хотя меня так ни разу не били.

Но качество моего удара плечом оценил, наверное, и мастер спорта по боевому самбо. Он сам, похоже, с удивлением почувствовал, как у него вдруг внезапно перехватило дыхание и словно льдом сковало все тело. Если бы я ударил его в эту точку кулаком или основанием ладони, естественно, не подныривая под бьющую руку, то мог бы проломить ему грудину и создать большие проблемы в дальнейшем из-за ушиба сердца.