Сергей Самаров - Жизнь за брата

— Начальник штаба батальона спецназа ГРУ замешан в ограблении ювелирного магазина? — никогда не поверю…

— Хорошо. Мы останемся каждый при своем мнении. Мое мнение тоже не окончательное. Просто я обязан все версии произошедшего рассматривать. Вот я и рассматриваю.

— Тогда, согласно логике, майор Саврентьев должен был бы и сегодня, во время ограбления ломбарда быть на месте преступления. А он в это время находился вместе с нами, чай пил…

Капитан юстиции пальцами заставил свой хобот пошевелиться, шмыгнул слегка виновато, наклонил голову и сказал:

— Да, этот вариант я не рассматривал… Здесь вы, пожалуй, правы… А я в дебри забираюсь, плутаю, пытаясь найти жизнеспособную версию… Но при отсутствии рабочего варианта приходится искать и проверять все, даже самое абсурдное…

Я согласился:

— Да, рассматривать нужно все…

— Но есть у меня и к вам вопрос, хотя я и не уверен, что вы сможете на него ответить. Каким шифратором пользовался Евгений Алексеевич в своем компьютере?

— Пользовался шифратором? — удивился я. — Я вообще не знал, что у него компьютер есть. Узнал это с ваших слов.

— Наши специалисты просмотрели содержимое жесткого диска. Около четверти сохраненной переписки там зашифровано. Среди дисков с программным обеспечением, которые нашли в ящике компьютерного стола, программы шифратора не оказалось. А шифрование при электронной переписке у нас в стране запрещено законом. Почтовые сообщения шифровать не разрешается. Внутренние файлы, даже фотографии, что идут для собственного пользования, пожалуйста, шифруйте на здоровье. А вот переписку шифровать запрещено.

— И что? — спросил я тоном упрямого ребенка, которого несправедливо обвиняют в том, к чему он отношения не имеет.

— Наши специалисты скопировали зашифрованные файлы и передали их в дешифровальный центр ФСБ. Это я сообщаю для того, чтобы потом для вас не стали неожиданностью некоторые вопросы. Не то чтобы неожиданностью, но… чтобы они не показались вам некорректными…

— Я понял.

В это время на столе Юровских зазвонил телефон внутренней связи и нас пригласили на осмотр содержимого оружейного сейфа.

Мы поднялись еще на один этаж Следственного управления. Судя по малому количеству дверей в коридоре, на этом этаже были просторные кабинеты. Но места в них, скорее всего, не хватало, если судить по тому, что в коридоре стояло множество различных предметов самого разного назначения.

Так, один из них напоминал мне катапульту для разгона беспилотного самолета-разведчика или рельсовую пусковую установку для запуска боевых ракет. У соседней двери стояла кухонная раковина-мойка из нержавеющей стали с присоединенным к ней сифоном и трубами, а рядом разместился обыкновенный самогонный аппарат, какой в наше время вполне можно купить и в Интернете, и даже в хозяйственном магазине.

Рядом с дверью в кабинет, куда повел меня капитан Юровских, ничего не стояло, что не позволило мне, любопытному от природы человеку, к тому же профессиональному военному разведчику, задать капитану юстиции вопрос о назначении этих предметов. Сам же я мог только предположить, что на четвертом этаже располагались разного рода лаборатории, где изучались вещественные доказательства по уголовным делам.

В кабинете находились пять человек. Двое молодых парней были в белых халатах, один в темно-зеленом, не таком марком, как белый. Судя по всему, это тоже был какой-то эксперт, причем старший по возрасту и, возможно, по должности, и двое пожилых людей в простой цивильной одежде.

Как я догадался, это и были понятые, что присутствовали при обыске в квартире моего брата — мужчина лет шестидесяти и примерно того же возраста, может быть, слегка моложе, женщина. Скорее всего, соседи из того же подъезда. Последний вывод я сделал на основании того, что Юровских, показывая на меня раскрытой ладонью, спросил понятых:

— Вы еще не знакомы? Это младший брат погибшего Евгения Алексеевича — Дмитрий Алексеевич. Судя по всему, квартира теперь будет принадлежать ему.

Мужчина и женщина одинаковым жестом приложили правую руку к груди и слегка наклонили головы. Правда, для этого женщине пришлось переложить тяжелый пакет из правой руки в левую.

Оружейный сейф брата стоял здесь же, на открытом пространстве посреди кабинета. Это был стандартный металлический ящик метра в полтора высоты, узкий и не глубокий. Я видел такие в оружейном магазине и у своих друзей-охотников. Содержать в таком можно было даже длинные охотничьи ружья. Они как раз помещались там в собранном виде. Бумажный листок с печатью и несколькими автографами заклеивал замочную скважину. Я вытащил связку ключей, выбрал среди них самый длинный, с двумя бородками, который, в моем понимании, и должен быть сейфовым ключом, и подал связку капитану юстиции. Юровских передал ее эксперту в зеленом халате, подтвердив тем самым его старшинство.

— Проверьте свои подписи и убедитесь в целостности печати, — предложил эксперт понятым.

Женщина из кармана даже очки достала, чтобы показать свою чрезвычайную внимательность и ответственность. Оба целостность печати безоговорочно подтвердили, после чего эксперт прорвал ключом бумажку и открыл дверцу.

Мой взгляд упал не на полку, где должен был храниться пистолет, а на нижнюю часть узкого сейфа, где пачками были уложены деньги. Я сразу заметил, что там были и пачки рублей, и пачки с долларовыми купюрами, и большие пачки с евро, и даже в отдельном целлофановом пакете свернутые трубочкой и стянутые резинкой стодолларовые купюры. Навскидку я даже предположить не мог, сколько там. Никогда не думал, что мой брат обладает такими богатствами. Ему просто неоткуда было взять такое, как я считал. Да и дом его не выглядел богатым.

— Ни хрена себе! — сказал капитан Юровских. — Вытаскиваем, считаем. Новая работка нам подвалила. Понятые, присаживайтесь и внимательно наблюдайте за счетом.

Те послушно сели.

Я же как стоял в стороне, так в стороне и остался, не соображая, что тоже должен помочь считать. Деньги вывалили на середину стола.

— Я банковскую машинку принесу — купюры считать, — сказал один из экспертов в белом халате и, не дожидаясь ответа, выскользнул за дверь.

— Вы теперь, товарищ капитан, богатый наследник, — заметил капитан юстиции.

— И подозреваемый в организации убийства брата? — с неприкрытым сарказмом в голосе спросил я. — Ради наследства. Это тоже, мне думается, версия, которую игнорировать нельзя. Хотя у меня есть стопроцентное алиби. Во время убийства я находился у себя в штабе батальона, и многие готовы подтвердить это.

— Спасибо, что подсказали, — с не меньшим сарказмом и даже ехидством парировал Юровских. — Буду думать и над этой версией тоже.