Александр Золотько - Мент для новых русских

Полковник удивился, но не слишком уверенно:

– Мне от вас ничего не нужно, кроме согласия.

– Полковник, маленькая ложь порождает большое недоверие, как сказал, кажется, Шеленберг Штирлицу. И был, между прочим, совершенно прав. Колитесь, Полковник.

– Ладно, – кивнул Полковник, – колюсь. Я хочу, чтобы вы взяли к себе в напарники Михаила.

Гринчук присвистнул, хотя именно нечто подобное он и предполагал.

– Он же пошел в разнос. Насколько я знаю, вы держите его под наркозом.

– Я чувствую себя виноватым перед ним, – произнес медленно Полковник. – Это я выдернул его в этот проект и из-за меня он вынес такое, чего я не пожелал бы и своему злейшему врагу. Сейчас он в бессознательном состоянии и у него только два выхода. Выход первый – вы соглашаетесь и я передаю вам код выключения.

– Что?

– Я передаю вам фразу, с помощью которой вы можете выключить боевой режим у Михаила.

– Вот так скажу заклинание и он…

– Да, и он придет в себя. Понадобится немного времени, чтобы организм восстановился, но, в общем, Михаил сможет работать с вами. Поверьте, специалист он исключительный.

– Да, пока в голове не перемкнет.

– Вот для этого вы и будете возле него. Так или иначе вам может понадобиться его боевой режим. Нужно, чтобы только режим этот контролировался тем, кому Михаил доверяет.

– А мне он не доверяет пока.

– Вам доверяю я. И кроме вас и меня кода не будет знать никто.

– А второй выход? – спросил Гринчук.

– Второй? – Полковник полез в карман и извлек конверт. – Вот здесь еще один код. Просто фраза, или набор цифр, или еще что-то, я не знаю, не заглядывал. Но если вы это произнесете при Михаиле, он умрет. Перестанет биться сердце, или произойдет остановка дыхания – не знаю, но он умрет.

– А убить его просто так нельзя, зачем эти коды?

– Это было подготовлено на всякий случай. Если он перестанет подчиняться. Это не мной придумано, не нужно на меня так смотреть, это еще тот проект.

– А вы заставите Михаила работать со мной, сказав ему специальную фразу?

– Нет, вы его уговорите. И я. Я надеюсь, что смогу найти нужные аргументы.

– Вы очень уверенный человек, Полковник, – неодобрительно сказал Гринчук. – И очень хотите, чтобы неприятные решения принимал за вас другой. А если я не соглашусь?

– Михаил просто умрет, а я буду искать другого человека на должность мента для новых русских, – Полковник обернулся и посмотрел в глаза Гринчуку. – Но мне почему-то кажется, что вы согласитесь.

– Прям все брошу сейчас и побегу соглашаться!

– А почему бы и нет? Что бы вы там не рассказывали о выходе на пенсию, идти вы туда все равно не хотите. Опять же карьера…

– А там у меня будет блестящая карьера! – засмеялся Гринчук.

Полковник снова полез в карман пиджака и протянул Гринчуку удостоверение:

– Хотите быть майором?

– Майор, – прочитал Гринчук. – Фотографию взяли из личного дела?

– Оттуда.

– Майор, конечно, хорошо…

Полковник достал еще одно удостоверение.

– Блин горелый, – с неподдельным изумлением протянул Гринчук.

На удостоверение была его фотография, но вместо «майор» было обозначено «подполковник».

– Я же сказал, это только бумага.

– Так, может, у вас есть еще что-нибудь, покруче?

– Есть, – кивнул Полковник, – но я вам его не дам. Должна быть у вас хоть какая-то перспектива роста.

Гринчук покрутил в руках удостоверение.

– Соглашайтесь, – сказал Полковник. – В крайнем случае, всегда сможете уйти. Я вам обещаю весьма приличную пенсию.

Всего лишь бумага, подумал Гринчук. Бумага. Ему просто нужно выбрать, какое именно звание он хочет носить и решить, жить бедолаге Михаилу или нет.

Бедолаге? Убийце? И каково оно будет жить, имея в кармане конверт со смертью для человека.

Гринчук смотрел в окно, на мелькающие мимо дома и людей, но ничего этого не видел. Странная жизнь, думал Гринчук. Пару дней назад он был уверен, что все уже решено, что ему остается только довести это дело и отправиться на пенсию. И что ради окончания этого дела можно пойти практически на все. Он даже смог позвонить Мехтиеву, зная… Или только подозревая… Или…

Смог позвонить Мехтиеву.

В результате погибло несколько десятков человек. И ведь не запрограммированный убийца мочил, а обычные люди. И решение принимали просто люди. И даже он принял участие в этом решении.

Рот наполнился горечью.

– Я хочу знать, кто заложил взрывчатку? Кто приказал заложить несколько килограммов взрывчатки в машину.

– И что вы будете делать с этой информацией? – осведомился Полковник.

– Это мое дело.

– Я понимаю, но мне не хотелось бы, чтобы вы…

– Кто приказал?

– Гиря.

– Гиря… – протянул Гринчук.

Он хотел наказать виновного, но умудрился его спасти. Почему-то он решил, что Гиря не мог бы принять такого решения. Снова прокололся, товарищ капитан-майор-подполковник одновременно.

– Я хочу знать ответ, – напомнил Полковник.

– Завтра.

– Что?

– Я могу подумать до завтра? – чужим голосом спросил Гричук.

– Я должен получить ответ завтра утром. Не позднее девяти часов.

– Расписание?

– Врачи. Мы должны принять решение по Михаилу.

– Убить или не убить, – странная гримаса искривила лицо Гринчука.

– У вас все нормально? – спросил Полковник.

– Абсолютно, – сказал Гринчук. – Высадите меня где-нибудь здесь.

Машина остановилась.

– Завтра утром, – сказал Полковник.

– Я буду, – кивнул Гринчук.

– Не наделайте глупостей.

– Я постараюсь.

Он не наделает глупостей. Он просто погуляет по городу. Пройдется по родным улицам, не обращая внимания на мелкий дождик, который торопливыми стежками приметывал небо к земле.

Он знает, кто виноват в том взрыве. Гиря. Но запланировали то испытание высокие люди в совете, о которых даже самоуверенный Полковник говорит, чуть понижая голос. Уважительно говорит. Даже Андрей Петрович был для тех людей только шестеркой, незначительной и мелкой.

Тогда виноваты они, те новые дворяне?

Гринчук зашел в кафе и сел за столик в углу, заказав себе кофе.

Вот такие пироги, подумал Гринчук. Что прикажете делать? Он ведь считал, что может своими руками убить того подлеца, кто убил тогда взрывом десятки людей. Задушить голыми руками. А что теперь?

Доказательства? Нет у него доказательств. Официальный путь отрезан, да и Чебурашка дерьмом изойдет, прежде чем пропустит наверх такую информацию.

Кофе был неожиданно хороший. Гринчук отпил глоток и отодвинул чашку. Слишком хороший. А под такое настроение хотелось, чтобы все вокруг было мерзким и противным, чтобы это хоть как-то объясняло его внутреннее состояние.

– Юрий Иванович, можно за ваш столик?

– Браток? – удивился Гринчук. – Ты откуда?