Александр Золотько - Почерк дракона

С ее лица ушло угрожающее выражение, черты разгладились и даже попытались сложиться в подобие улыбки. Дежурная снова села за стол и подвинула к себе телефонный аппарат:

– Первый раз, что ли?

– Да, – кивнул Шатов, слегка обалдевший от такой метаморфозы.

– Что ж так рано? – поинтересовалась дежурная, набирая телефонный номер.

Трехзначный, отметил Шатов, внутренний.

– Маша? – громко спросила дежурная в телефонную трубку. – Тут к тебе пришел молодой человек… Да. А черт его знает. Говорит – первый раз. Хорошо.

– Что? – спросил Шатов после того, как дежурная положила телефонную трубку.

– Иди на третий этаж, вот здесь, – дежурная развернулась всем своим могучим телом, указывая на лестницу, – комната триста три. Маша. С ней обо всем и договоришься.

– Спасибо, – кивнул Шатов.

Час от часу не легче. Шатову не нужна никакая Маша, ему нужно попасть в комнату семьсот восемь, в которой проживал ныне покойный Фроленков. Может быть, просто прикинуться валенком и отправиться на седьмой этаж, минуя таинственную Машу и комнату триста три?

Любопытно, конечно, к кому это направили Шатова, но если у него есть выбор…

Выбора у него не было. На лестничной клетке третьего этажа стоял парень в спортивном костюме. И он явно не для перекура сюда вышел.

– Куда? – спросил парень.

Разнообразием лексики в сем жилище не страдают, подумал Шатов. Резкие и целеустремленные люди. И почему-то резко заныли ребра.

– К Маше, в триста третью комнату, – максимально вежливо ответил Шатов и даже смог улыбнуться.

Да что же за день такой сегодня. Все просто валится из рук. Все как будто задались целью осложнить и без того сложную жизнь Шатова. Потом Шатов снова улыбнулся, уже искренне. Сегодня тринадцатое число. Тринадцатое августа.

– Проходи, – кивнул парень на дверь.

– Спасибо.

Попадет он сегодня к Фроленкову в комнату или нет. Шатов прошел по коридору. Когда-то здесь помещался клуб общежития. Или красный уголок – Шатов никогда в общежитиях не обитал, поэтому в названиях особо не разбирался. Тут бушевала культурная и общественная жизнь. На стенах до сих пор сохранились ободранные стенды, а на центральном окне все еще указывал рукой путь к светлому будущему дедушка Ленин из красного стекла.

Но, отметил Шатов, чисто. Прибрано и ухожено. Напротив Ленина стояло несколько довольно приличных кресел, на стенах висели зеленые насаждения, правда, искусственные. Был телевизор и, Шатов поначалу даже не поверил своим глазам, видеомагнитофон.

Круто. Вот и верь после этого слухам о плачевном состоянии высшего образования.

Триста третья комната находилась в самом конце коридора. Двери на лестничную клетку там не было. Выходило, что попасть сюда можно было только по одной лестнице. По той, которую охраняли дежурная и спортсмен.

Забавно.

Шатов постучал в дверь.

– Входите, – голос, прозвучавший из-за двери, принадлежал даме.

Не бабе или женщине. А именно даме, обязательно красивой и обаятельной. Наверняка милой.

Лет тридцать, с парой-тройкой лишних аппетитных килограммов, блондинка… Нет, брюнетка. И еще – высокая.

Если портрет совпадет, загадал Шатов, все у нас сегодня получится.

И таки получится.

Действительно тридцать, действительно – брюнетка. И лишние килограммы размещены на ее теле в стратегически верных местах.

Дама восседала на диване. Шатов замер, едва прикрыв за собой дверь, рассматривая хозяйку комнаты.

– Со мной что-то не так? – правая бровь дамы немного приподнялась тщательно отработанным движением. Губы чуть приоткрылись.

– В порядке, – сказал Шатов.

Мгновенное очарование прошло. Исчезла дама и осталась мадам. Явная кандидатка в путешествие на барже. На первой.

– Присаживайтесь, – томным движением мадам указала на кресло.

Шатов разом ощутил запах пота, пробивающийся сквозь смесь духов и благовоний. Воздух был пропитан запахом… Порока, что ли. Разврата.

Брезгливый ты очень, Шатов, эта Маша тебе еще ничего плохого не сделала. И хорошего, слава Богу, тоже.

Шатов сел в кресло.

– Вы к нам пришли впервые? – спросила Маша.

– Впервые, – кивнул Шатов.

– Вам кто-то посоветовал?

– Знакомый, – не стоит вдаваться в подробности, мало ли кто из знакомых мог его сюда прислать.

В общем, все было понятно. Оставалось только принять решение, как вести себя дальше. Попытаться поговорить с мадам? Вряд ли. Тут еще где-то слоняется спортсмен, который явно предпримет усилия, чтобы выполнить распоряжение Маши. Любые и самые специфические.

Если Шатов хочет что-либо выяснить, ему придется двигаться до конца. Шатов внутренне ухмыльнулся, оценивая пошленький каламбур.

– Вам рассказали о наших правилах?

– Гм, да… То есть, нет. Сказали, что мне расскажут на месте.

– Вы к нам пришли на один раз, или хотите стать постоянным… – пауза, легкая улыбка, – … членом?

– Возможно, постоянным. Мне нужно осмотреться. Сами понимаете… – не нужно клеить из себя дурака, спокойнее.

Мадам согласно кивнула и поправила аккуратно уложенные волосы. Словно заведенная кукла, подумал Шатов. Тщательно отлаженный манекен.

– Возможен и такой вариант, – сказала мадам, – для первого посещения мы готовы предоставить скидку по сравнению с прейскурантом. Но, это только в том случае, если вы будете нашим постоянным клиентом. Можем поступить так, вы оставляете залог в размере полного сеанса, но за второе посещение – платите только половину.

– Ну, – неопределенно протянул Шатов.

– В любом случае вы ничего не теряете, – мадам улыбнулась, продемонстрировав белоснежные зубы.

– Ладно, – махнул рукой Шатов, – согласен. Сколько?

– Это зависит от того, кто вас заинтересует.

– Где смотреть? – Шатов решил, что можно продемонстрировать заинтересованность.

– Тут небольшая проблема, – мадам была просто очаровательна. До отвращения. – Вы хотите обслужиться прямо сейчас?

– А чего тянуть? Или это невозможно?

– Отчего же? Нет ничего невозможного. Вы пройдете на четвертый этаж, в комнату четыреста пять. По дороге передадите сумму, эквивалентную пятидесяти долларам охраннику…

– Вы говорили, что я смогу выбрать, – напомнил Шатов. Возбуждения он не чувствовал, но появилось чувство очень похожее на азарт.

В нем проснулся журналист, и журналист этот предвкушал интересную тему. Только публиковать этот материал ему будет негде, одернул себя Шатов. Вернее, попытался одернуть. Есть тема!

Ради этого чувства Шатов когда-то явился в журналистику, это чувство постоянно подзуживало его, и это же чувство постоянно втравливало его в неприятности. Одной больше – одной меньше.

– Что вы сказали? – переспросил он, поняв, что пропустил что-то из сказанного мадам.