Александр Тамоников - Нацисты в белых халатах

Через город на запад тянулись войска. Тягачи тащили орудия, лязгали гусеницами громоздкие «САУ». По соседству с батальонами расположилась рота войск НКВД по охране тыла действующей армии. Отдел упомянутой организации появился в Злотове. На площадях бывшей фабрики металлоизделий заработали мастерские по ремонту автотранспорта и военной техники. Открывались магазины. Продукты распределялись по карточкам.

В Калинках на территории караульного помещения действовала гауптвахта. Немцы за два года расширили там жилые площади. Теперь это заведение могло вместить до полусотни клиентов. Окна камер, расположенных на первом этаже, были забраны мощными решетками. Заключенные сквозь них хоть изредка видели солнечный свет. Внизу же, в извилистом подвале, освещение было минимальным. От немцев сохранились матрасы, какие-то подобия подушек. Воздух в помещениях был относительно сухой.

Арестантов кормили дважды в день. После обеда их выводили гулять во внутренний двор под жестким присмотром автоматчиков.

Про немцев, привезенных из-под Межеля, все начисто забыли. К ним никто не приходил, их ни разу не вызывали на допрос. Ирония судьбы. Те люди, которые что-то знали про этих персон, были либо далеко, либо мертвы.

Мужчина с глубокими залысинами, назвавшийся Киттелем, сидел в последней камере. За четыре дня он сильно осунулся, в пиджак и пуловер намертво въелась тюремная вонь. Настроение у него было сквернейшее. Он не бунтовал, выполнял все прихоти надсмотрщика, если понимал, чего тот хочет. Послушно принимал пищу, выходил на прогулку, заложив руки за спину.

Его коллега, назвавшийся лаборантом по фамилии Рунгер, сидел в другом конце коридора. Они почти не виделись, и лишь на прогулке могли обменяться взглядами.

Соседние камеры сегодня пустовали. Их постояльцев караульные увели несколько часов назад, обратно не вернули.

Утром в подвал спустился некий ответственный офицер, явно вставший не с той ноги, вызвал начальника гауптвахты и принялся грозно разоряться:

– Какого хрена, товарищ старший лейтенант?! Кто тут у вас сидит? На каком основании вы их содержите и кормите за казенные средства? Полицаи? Расстрелять к чертовой матери! Мародеры? Дезертиры и выпивохи? В штрафную роту! Пусть кровью искупают! Немедленно удалить их отсюда, списки ко мне на стол! А это кто такой?

Начальник гауптвахты что-то пробормотал на ухо офицеру.

Тот недоверчиво хмыкнул.

– И этот тоже?

Они остановились напротив решетки. В лицо заключенного ударил луч света.

– Так точно, товарищ подполковник, – пробормотал старлей. – Доставлены по приказу товарищей из Смерша, до особого распоряжения. Находятся здесь уже четыре дня.

– Надо же, – проворчал посетитель. – А с виду и не скажешь, что важные птицы. Ладно, пусть сидят, ждут своего часа.

Доктор Альфред Штеллер немного понимал по-русски. История была давняя. В начале тридцатых он стажировался на кафедре биологии Московского университета, даже водил приятное знакомство с одной аспиранткой, которая по иронии судьбы оказалась еврейкой.

Глухая депрессия первых дней заключения постепенно отступала. Появлялась надежда. За своего помощника Клауса Эрдмана доктор не тревожился. Тот ничего не скажет. Именно он и предложил выдать себя за других, если не удастся уйти.

Альфред проклинал себя за то, что так увлекся своими изысканиями, отверг голос разума. Ведь предупреждали его, что русские идут! Он не верил и остальных заразил этим чувством.

Отчаяние было зверское. Он всего добился, опередил своих коллег-конкурентов, поднял знамя немецкой науки на новую вершину! И так попасться! Пропало все – карьера, жизнь. Большевики узнают, кто он такой, вытянут всю полезную информацию, а потом повесят!

Но по мере нахождения в камере Штеллер начал сомневаться в этом. По-видимому, никто не подозревает, кто он на самом деле. Про филиал института бактериологии у русских информации нет. Его настоящее имя, Штеллер, им ни о чем не говорит. Их контрразведка молодая и еще неопытная. Военные, взявшие лабораторию, уже далеко. Дай бог, их нет в живых.

Фамилии заключенных в списках гауптвахты значатся, но никому не интересны. Если ты доктор Штеллер – то это проблема. Если же какой-то лаборант, согласный сотрудничать с большевиками, то это гораздо лучше.

Настал вечер. Штеллер лежал на мешковине. Свет был убавлен до минимума. У доктора медицины слипались глаза, он проваливался в сон.

Тут в коридоре кто-то возник, медленно двинулся вдоль решеток. Глухие шаги. Похоже, этот человек располагал свободным временем, решил пройтись, посмотреть, кто тут сидит.

Штеллер приподнялся, вытянул шею. На другой стороне решетки колебалось смазанное пятно. Ни лица, ни фигуры – все съедала темнота. Кажется, у него была фуражка и офицерские погоны. Вряд ли простой смертный мог сюда зайти.

Посетитель включил фонарик. Рассеянный свет мазнул лицо арестанта и пропал. Потом человек удалился. Ком застыл в горле узника. Но нет, тот вернулся, просто убедился в том, что в соседних камерах никого нет.

Незнакомец приблизился к решетке. Альфред тоже подался вперед, обливаясь потом.

– Доктор Штеллер? Очень рад, что с вами все в порядке, вы живы и почти здоровы, – проговорил этот человек по-немецки глухим шепотом.

– Кто вы? – Волнение зашкаливало, голос арестанта срывался.

– Тише, доктор. Мы с вами не одни в этом славном подвале. Я прибыл с той стороны исключительно по вашу душу.

– Вытащите меня отсюда!.. – Доктор тоже вцепился в решетку, чувствовал дыхание незнакомца, но по-прежнему не видел его лица.

– Убедите меня, что я должен это сделать.

– Да как же вы не понимаете!.. – Доктор чуть не задыхался. – Раз вы здесь по мою душу, значит, должны знать, чем я занимался. Я разработал идеальную вакцину. Она действует в ста процентах случаев, что наглядно подтвердили последние испытания. Я опередил всех своих немецких партнеров, да и русских, вакцина у которых не настолько совершенна. Да, когда наступали большевики, мы уничтожили всю рабочую документацию и запасы нового препарата. Но все, что нужно, находится здесь. – Он выразительно постучал себя по голове. – Только тут и больше нигде. Мои слова может подтвердить мой помощник Клаус Эрдман. Он тоже здесь. Мы работали вместе, но формулу готового вещества знаю только я. Уж поверьте и не совершайте непродуманных поступков.

Человек на другой стороне решетки выжидал, думал.

– Вытащите меня отсюда! – настаивал Штеллер. – Сделайте это прямо сейчас, пока тихо.

– Ну что вы, любезный доктор, – проговорил посетитель. – Сейчас я этого никак не сделаю. Я один, а вокруг нас целый полк русских. Гауптвахту охраняют три автоматчика, в караульном помещении еще семеро, за пределами ограды повсюду посты. Как говорят русские, один в поле не воин. Слушайте меня внимательно, доктор. Помощь придет, вас вытащат. Но не сегодня и не завтра. Про вас, похоже, здесь забыли. Если вспомнят и поведут на допрос, стойте на своем. Вы Зигмунд Киттель, второстепенный работник лаборатории. Доктор Штеллер сбежал до начала штурма. Эрдман вас не выдаст. Подтвердить вашу личность некому, русские о вашем центре не знают. Информацию о вас могут иметь службы, связанные с внешней разведкой, либо люди из медицинских кругов, но они далеко и включатся в игру не скоро. За это время вас успеют вытащить. Ведите себя покорно и смиренно, не буйствуйте, изображайте раскаяние. Ждите. Мы будем наблюдать за этим заведением. – Незнакомец растворился во мраке коридора.