Александр Тамоников - Волынская мадонна

– Так-так. Мы очень рады приветствовать вас, дорогие сельчане. – Мужчина выговаривал слова тщательно, с заметным трудом. – По-видимому, здесь собрались все, кому небезразлична судьба советского имущества, у кого сейчас болит душа, кто не может без праведного гнева наблюдать за подобными безобразиями. Остальные спокойно спят в своих домах и в ус не дуют. Кстати, насчет Уса…

– Что тебе надо, Горбацевич? – прорычал тот. – Проваливай обратно в свою берлогу, не мешай людям жить!

Бандеровцы заржали. Кольцо сжалось, люди оцепенели. Испарился призрачный шанс убежать.

Василий Максимович смертельно побледнел, отнял руку от пострадавшего уха. По виску его стекала кровь.

Весельчак Павло Присуха хихикнул и заявил:

– Шикарно смотрится большевик, хоть в кино снимай! «Коммунисты, вперед!», или как там у вас? Назар Иванович, давайте ему второе ухо отстрелим. Для красоты, так сказать.

Прогремела очередь. Стрелок не стал дожидаться приказа Горбацевича.

Василий Максимович согнулся. Пуля развалила ухо, выдрала клок кожи с волосами. Брызнула кровь, залила голову.

Охнул седой мужчина, стоявший сзади, осел на землю. Ему досталась вторая пуля из короткой очереди.

Люди завопили в страхе:

– Не стреляйте!

– Что вы делаете?

– Мы же украинцы!

– Горбацевич, оставь людей в покое, они ни в чем не виноваты, – прохрипел Ус, едва не падая. – Меня стреляй, это я их сагитировал, а селяне ни при чем.

– И тебя стрельнем, если ты сам того хочешь, Василий Максимович, – язвительно проговорил Горбацевич. – Что ж вы, украинцы, с большевиками-то спелись? – с показным укором обратился он к толпе. – И не стыдно вам, сельчане дорогие? Мы за вашу независимость кровь проливаем, ночами не спим, с большевиками до последней капли крови бьемся, а вы!.. Ладно, хватит болтать. Ломарь, командуй! – Он махнул рукой.

– Назар, не стреляйте, подождите! – взвизгнул кто-то в толпе.

– Подождать? – Гаврила Крытник усмехнулся. – Письмецо родным и близким отписать хотите? Может, помолиться?

– Большевики не молятся, им и так хорошо! – заявил Присуха.

– Ну так огонь или как? – рявкнул Ломарь.

Стреляли не сразу, со вкусом, с расстановкой. Если быстро, то не интересно, ощущения не те. Простучали несколько очередей. Из кучки людей вывалились трое, упали, истекая кровью. Остальные истошно кричали, умоляли пощадить, взывали к небесам. Отчаянный мужчина сделал попытку вырваться, свалил зазевавшегося автоматчика. Его пристрелили в спину, не дали пробежать и пары метров.

Горбацевич с усмешкой наблюдал за экзекуцией.

Снова выстрелы – еще три трупа. Люди обезумели, одни ползали по земле, другие впадали в транс, замирали как соляные столбы. Толпа таяла на глазах. Бандиты выщелкивали жителей села по одному, по двое.

Вскоре в живых остался только Василий Ус. В него пока не стреляли. Голова мужчины была залита кровью, лицо тряслось, стучали зубы. Он не мог ничего сказать, хотя и пытался, потрясенно смотрел на груду мертвых тел, судорожно ощупывал себя, недоумевая, почему еще жив.

Тут две пули прострелили его плечи. Он дергался, истекал кровью, но не падал.

Палачи услышали команду и прекратили огонь.

– А теперь посмотри, Василий Максимович, что ты наделал, – прозвучал насмешливый голос главаря банды. – Все мертвы, никого не осталось, даже опереться не на кого. Заметь, товарищ коммунист, это не мы их убили, а ты. Улавливаешь мысль?

Сил стоять уже не было, Василий Максимович опустился на колено, потом завалился боком. Он оставался в сознании, дрожал, давился кровью.

Горбацевич приблизился к нему, поиграл пистолетом и спросил:

– Ждешь, Василий Максимович, что я тебя прикончу? А знаешь, в чем ирония создавшейся ситуации? В том, что не прикончу. Раны у тебя не смертельные, выкарабкаешься, если помощь вовремя подойдет. Забавно я придумал, да? Признайся, не ожидал такого? Живи, Василий Максимович, мне не жалко, тряси оторванными ушами, рви свою большевистскую душу. Как ты теперь людям в глаза смотреть будешь? – Он убрал пистолет в кобуру, плюнул на окровавленного человека и подумал, что такое вот решение действительно отличное.

Но бандеровцы загудели. Не всем оно понравилось.

– Все, хлопцы, достаточно здесь, – заявил Горбацевич. – Давайте по селу прогуляемся. Может, и там что-то интересное найдем.

Дежурная группа сотрудников НКВД и отделение автоматчиков на двух машинах прикатили в Гребеши только утром. Там никто не смог оказать сопротивление бандитам. Хата, в которой размещалось местное отделение милиции, сгорела, в ней обнаружили два обезображенных трупа. Третий страж порядка бесследно пропал.

С некоторых пор все происходящее вокруг Возыря привлекало повышенное внимание оперативников контрразведки Смерш. Они прибыли на место происшествия, когда там уже работали уполномоченные, а село оцепили автоматчики. Настя Кутепова зажала нос платком, покрылась пятнами, но трудилась вместе со всеми.

От здания, в котором располагался цех, уцелела лишь кирпичная кладка, да и то не везде. Руины еще дымились. Воздух был насыщен неприятным прогорклым запахом.

Село казалось вымершим. Люди попрятались.

Милиционеры работали молча. Они осматривали тела, бегло заполняли протоколы, украдкой косились на сотрудников Смерша и отворачивались. Трупы еще не убирали. Они лежали вповалку. В основном молодые мужчины, крепкие, физически развитые, несколько женщин, тоже не пенсионерки. Всех банально расстреляли. Бандитам было лень проявлять фантазию.

– Вот же сволочи, – прошептала Настя, прижимая к носу платок.

Запах разложения с восходом солнца начал забивать все остальные.

– Стас Игоревич, поправьте меня, если я не права. Ведь это же украинское село?

– Украинское, – подтвердил Шелест. – Но когда бандитов останавливали такие мелочи? Похоже, провинились люди, вышли за рамки. Вот и понесли наказание, чтобы другие боялись. Эти убийцы патриотами себя называют.

– Да уж, напатриотили, суки!.. – прошептал Гальперин, сжимая кулаки.

Шелест угрюмо смотрел, как со стороны Возыря приблизился очередной грузовик. Солдаты выпрыгнули, выстроились в две шеренги.

«Святое дело – помахать кулаками после драки», – с досадой подумал он.

Со стороны вымершего села к нему торопливо подошел запыхавшийся молодой мужчина, небрежно козырнул.

– Старший лейтенант госбезопасности Раевич. С кем имею дело?

Шелест показал удостоверение. Раевич не изменился в лице, лишь пожал плечами. Забегался человек.

– Чем порадуете, старлей?

– За хорошими новостями явно не сюда, товарищ майор. В этой штуке вчера ремонт закончили. – Он кивнул на дымящиеся руины. – На днях должны были оборудование завезти, технику подогнать. Планировалось от тридцати до сорока рабочих мест. Бандиты подожгли да еще и гранатами забросали. Народ помчался тушить. Бандиты всех окружили и расстреливали в порядке живой очереди. – Старший лейтенант покосился на скорбные останки. – Только здесь шестнадцать трупов да в селе два милиционера. Потом по домам пошли, народ кое-где постреляли. Там подсчет пока не проводили, слишком много всего. Бухгалтера этой конторы пытали, к столбу привязали и по кусочкам разбирали.