Тимофей Костин - Несчастный рейс 1313 (СИ)

Наконец, впереди слева замаячил знакомый ящик электрощита возле прохода, ведущего на лестницу, аналогичную той, по которой они спустились сюда. Крадущийся в голове отряда Тун Тин замер. Поскольку галерея плавно изгибалась, с того места, где стоял Иван с девушками, нельзя было рассмотреть то, что он обнаружил. Мальчишка настороженно прислушался, распластался по стене и осторожно выглянул. Теперь и до их ушей донеслись отдаленные голоса.

Воспользовавшись задержкой, Иван аккуратно уложил майоршу на пол, и забрал у Акеми свой автомат с барабанным магазином, вернув на место ремень и перекинув его через шею, чтобы оружие висело под мышкой в полной боеготовности.

Вздохнув с облегчением, Амико и Кейко встали над Шун Ци, глядя в спину Ивану.

— Что там? — тихо спросила Кейко. — Выход?

— Или враг? — вторила ей Амико.

Он прислушался к перекатывающемуся эху, в котором, казалось, уже можно было разобрать какие-то вскрики и грубый гогот.

— Что-то мне это не нравится. Глядите, — Иван указал вперед, где посреди галереи валялась куча каких-то тряпок, потом одинокий ботинок, судя по размеру, детский. — Идем дальше, но тихо-тихо, на цыпочках.

Не рассчитывая, что девушки смогут тащить раненую достаточно тихо, русский снова поднял ее сам, но теперь постарался сделать так, что большая часть ее веса пришлась на левую руку, а правой, которой он поддерживал ее обтянутые порванными на коленях сетчатыми чулками ноги, сразу взял за пистолетную рукоятку опущенный пока автомат.

— Тихо? — Кейко вдохнула полной грудью.

— Тихо, — Акеми, наоборот, выдохнула. — Вы первый, Иван-сан.

Преодолев еще метров двадцать, они смогли разглядеть, что творится впереди — судя по всему, в том же самом месте, где этажом выше развернулся бой. Здесь к галерее справа подходил ведущий со внешнего металлического мостика коридор, и здесь, видимо, пытались спрятаться беженцы, сумевшие спуститься откуда-то сверху. Но исламисты настигли их.

Группа вооруженных мужчин, потрясающих буйными нечесаными шевелюрами — судя по не слишком окладистым бородам и меньшей монголоидности в чертах, это были не бирманцы, а бангладешцы или даже пакистанцы — устроила там любимый спектакль: геноцид мирных жителей.

Годы, прошедшие с начала «Исламской весны», которая в противоречие с цветисто-оптимистичным названием вылилась в череду кровавых мятежей, переворотов и бесчисленных массовых расправ, сделали такие картины привычными и обыденными, превратив гибель и страдания десятков, если не сотен миллионов людей вместо трагедии в скучную статистику. Но смотреть на это было по-прежнему невыносимо.

— О нет… — Кейко выглядела так, будто ее внезапно затошнило. — Опять.

Амико ничего не сказала. Мысли ее вернулись к тому, с чего начались эти безумные приключения. К ночной темноте, гортанным звукам злых голосов. К боли и страху. Все возвращается на круги своя. Вот и они возвращались к началу своего путешествия — казни бессильных и беззащитных.

На этот раз в роли главного блюда выступали пойманные исламистами буддийские монахи. Наверное, были среди многочисленных бирманских конфессий и такие, кто в свое время выступил гонителем мусульманских меньшинств — например, злополучных рохинджья — но можно было поручиться, что большинство буддистских священнослужителей в жизни не слышали об этом небольшом народе. Увы, пропаганда Исламского Государства — в высшей степени профессиональная, надо признать — сделала из буддистов настоящий жупел, заставив мусульманские общины соседних стран яростно возненавидеть их. Теперь бумеранг вернулся, и за грехи тех, кто обижал рохинджья, отвечали, как водится, совершенно непричастные люди.

С двух подвешенных за руки к потолку обнаженных тел, в которых монахов теперь можно было узнать только по бритым головам, со вкусом сдирали кожу. Под гогот палачей в тусклом свете плафонов взблескивали наточенные кривые ножи, кровавые лохмотья падали в собравшиеся на полу черные лужи; освежеванные тела лишь слабо вздрагивали, уже перейдя порог чувствительности, хотя пытка началась совсем недавно. Сидящие у стенки пойманные беженцы — в основном женщины с детьми и старики, замерли в стекленящем ужасе, не в силах поверить в реальность происходящего. Еще одного маленького монашка поставили на колени в сторонке, и сейчас парочка исламистов деловито возилась, отрезая ему голову и сливая кровь в водосточную канавку.

Судя по тому, как на сцене со стороны поперечного коридора постоянно появлялись новые игиловцы, подходившие посмотреть, на внешнем мостике их было еще больше, поэтому немедленно возникшую мысль внезапно перебить палачей пришлось оставить.

— Что-то меня… тошнит, — прошептала Кейко, вытирая рот.

— Омерзительно, — согласилась с ней Амико, на удивление спокойная.

Кровь и боль, как всегда, заставляли что-то в животе сворачиваться в тугой узел. Но сейчас не хотелось больше закрыть лицо руками и спрятаться. Кровь никуда не денется, нравится тебе это или нет.

Иван, кажется, думал примерно так же. Его глаза горели гневом, но терять головы он не собирался.

— Похоже, гадов там и снаружи, на внешней галерее, полно, — прошептал он, попятившись. — Здесь нам не прорваться; даже если и выскочим наружу, окажемся под огнем со всех сторон, как в амфитеатре. Придется уходить тоннелями, там хоть спрятаться можно. На схеме же настоящий лабиринт был нарисован, верно?

— Она не доживет, — Амико кивнула в сторону Шун Ци. — Мы-то спрячемся, а она и двух часов не проживет, наверное.

— И вообще, — поддакнула Кейко. — Сколько нам прятаться-то? Дальше-то что будет?

Осторожно попятившись, Иван лишь мрачно покачал головой.

— Если бы там, снаружи, стоял эвакуационный вертолет или «скорая помощь», имело бы смысл рваться вперед. Но за плотиной еще хреновы десятки километров до таиландской границы. А если мы сами погибнем, то в любом случае ее не спасем — логично? Сейчас сделаем перевязку и будем надеяться, что важные внутренние органы не задеты. Уходим, потихоньку. Наверх идти смысла нет, придется спускаться — авось, спрячемся и переждем, пока они не успокоятся, или вдруг найдем еще выход. Пусть не наверх, а хотя бы к воде — тогда отправимся вплавь к левому берегу.

Ступая на цыпочках, чтобы не нашуметь, они вернулись к лестничной клетке. Здесь возникла проблема — дверной проем на лестницу был прорезан в левой стене галереи, а они прижимались к правой стене, изгиб которой не позволял врагам заметить их от ведущего наружу коридора. Но чтобы попасть на лестницу, требовалось пересечь галерею, на короткое время оказавшись в поле зрения игиловцев.

Выглянув, Засельцев прищурился, всматриваясь, и махнул рукой.