Александр Тамоников - По свежему следу

— Так и есть, господин полковник.

— Ну, раз я слышу твой голос и вижу сигнал о том, что ты работаешь не под контролем, значит, у вас все хорошо.

— Куда уж лучше. Сидим в подвале как мыши в норе.

— А чего сидим, Томас? У вас есть работа. Кстати, как прошла зачистка?

— Я и хотел доложить об этом.

— Докладывай.

Адамсон сообщил все подробности о входе сирийского спецназа в подвал.

Деби выслушал его и проговорил:

— Странно вел себя этот сириец. Он был обязан осмотреть все помещение.

— Да, но не осмотрел. Поверил словам Карими и Фадела. Семья и документы сыграли свою роль. Тем более что Фадел не отказывался от того, что был с племянником на улице Телал. Рамни считает, что нам повезло.

— В том, что к вам явились сирийцы без русских?

— Именно так.

— Он прав. Русские наверняка обнаружили бы вас. Хорошо то, что хорошо кончается. Хотя для вас все только начинается. Какие мысли по арсеналу?

— В ночь пошлем на улицу Телал сына Карими.

— Того самого, который ходил туда с Фаделом?

— Да, старшего. Еще, полковник, у нас тут старик загнулся.

— Наверняка ему помог Рамни, так?

— Да. Я разрешил похоронить старика утром возле дома.

— Какого черта, майор? Этот Карими начнет долбить грунт и поднимет изрядный шум.

— Да, я как-то не подумал об этом.

— Пусть они тащат труп в подвал соседнего дома, в любой сохранившийся, и там завалят мусором. А захоронят полноценно после того, как вы уйдете.

— Это может вызвать негодование Карими. Он ведет себя тихо, покладисто, но тут похороны отца, которые мы и так отсрочили. Сирийцы — народ воинственный.

— По-твоему, он забудет о семье?

— В горячке можно наделать много глупостей.

— А хоронить возле дома, долбить грунт киркой, это не глупость?

— Не такой уж сильный шум он поднимет. И потом, даже если объявятся солдаты, Карими не выдаст нас по вполне понятным причинам.

— Мнение Рамни?

Адамсон передал трубку лейтенанту.

Тот поддержал майора.

Полковник согласился с ними и спросил:

— Подросток пойдет на разведку с тем же Фаделом?

— Нет, один.

— Пусть так. Решение верное. Никуда этот парень не сбежит. Конечно, если не понимает, что все они обречены.

— Что в таких делах может понять четырнадцатилетний мальчишка?

— Ладно, поступайте так, как считаете нужным. Вам виднее. Мне надо знать, когда вы проведете основную работу.

— Решение по акции будет зависеть от результатов разведки.

— Хорошо. Когда должен вернуться парень?

— Он будет вести наблюдение с полуночи до четырех часов утра, появится в подвале минут через двадцать.

— Вот как вернется, так сразу же доклад мне.

— В это время? — удивился Адамсон.

— Майор, русские наверняка уже обнаружили арсенал. Ты хочешь, чтобы сирийцы вывезли из подвала боеприпасы и химию?

— Я понял. Сеанс связи по возвращению сына Карими.

— Отбой!

Адамсон выключил станцию и передал лейтенанту весь разговор с полковником.

— Ясно. Работать придется днем, — сказал тот.

— Днем?

— А когда еще? Если арсенал обнаружен, то русские наверняка разминировали подходы к нему. Это работа на целый день, но он у них был. Значит, завтра они войдут внутрь и отработают ловушки в подвале. Сирийцам останется подогнать к арсеналу грузовики и пару взводов пехоты. Поэтому работаем завтра с утра. Ориентировочно с девяти часов. Надеюсь, к этому времени Марги успеет похоронить своего отца. Другого выхода у нас просто нет. Забери химзащиту.

— Позже.

— Дело твое.

Адамсон позвал Бакера. Офицеры приступили к планированию операции без расчета по времени. Окончательное решение могло быть принято только после возвращения Вадига.

День тянулся медленно, в подвале было душно. Стал проступать трупный запах, пока еще слабый, но уже заметный.

Это все нервировало Адамсона. Особенно неопределенность. Он смирился с тем, что все его люди погибнут, о сирийской семье совсем не думал. Майор не знал, какой конечный приказ имел хитрый и коварный лейтенант Амир Рамни. Этот тип слишком уж спокойно и легко воспринимал скорую смерть членов группы, не говоря уже о местных жителях. Не должен ли он убрать и самого майора?

Над этим непростым вопросом и ломал голову Адамсон. С одной стороны, он действительно был нужен полковнику. Они прослужили вместе не один год. С другой — майор становился свидетелем и соучастником убийства своих подчиненных.

Да, это можно было оправдать необходимостью, но все же такой свидетель может в дальнейшем принести немало хлопот. Найдется куча журналистов ведущих мировых СМИ, готовых дорого купить информацию о том, каким именно образом был ликвидирован арсенал полевого командира Ибрагима Самара. Окажется, что асадовцы и русские тут ни при чем. Виновны наемники и игиловцы. Налицо факт умышленного, запланированного подрыва контейнеров с отравляющим веществом. В результате — гибель не одного десятка, а то и сотни мирных жителей и солдат правительственной армии. Это самое настоящее военное преступление.

Полковник Деби не мог не понимать, что если данная информация всплывет, то он окажется главным действующим лицом в этой трагедии. Тогда ему не просто не поздоровится. Его упекут за решетку до конца жизни, если не посадят на электрический стул.

Для Деби точно так же опасен и Рамни. Не получится ли так, что полковник сначала руками лейтенанта устранит майора, а потом прикончит и самого Рамни?

С другой стороны, зачем ему затевать такую многоходовку? Проще было выдать лейтенанту костюмы химзащиты, не обеспечивающие безопасность при распространении отравляющих веществ. Или противогазы, пропускающие их.

Полковник мог сделать это легко, без участия посторонних лиц. Никто не помешал бы ему получить химзащиту и лично вывести ее из строя, всего лишь заменить клапан в противогазе или сделать микроскопический надрез на костюме. Тогда вся группа вместе с майором и Рамни навсегда осталась бы здесь, в Эль-Нугуре.

А полковник еще и представил бы ее как подразделение, поддерживающее Асада. На Западе не стали бы разбираться. Обвинили бы в очередной химической атаке кровавого сирийского диктатора Асада и Кремль.

Адамсон потер виски и пробурчал:

— Черт, голова кругом идет.

— Что ты сказал, Томас? — спросил Рамни, лежавший на топчане.

— Я? — Майор изобразил искреннее удивление. — Ничего. Ты, наверное, задремал, и тебе почудилось.

— Я не дремал.

— А я ничего не говорил. Быстрее бы работа, а то мы здесь сойдем с ума.

— Это точно. Но осталось недолго. Костюм и противогаз проверял?

— Осмотрел. Вроде все в порядке. Внешне. А так кто знает. Не одевать же его при всех, да и толку от этого? Надо тогда и газ пускать, которого у нас просто нет.