Александр Бушков - Ближе, бандерлоги!

— Готово, товарищ Первый.

— Уходим, — сказал Мазур. — Согласно диспозиции.

Диспозиция была нехитрой: большая часть морпехов, разбившись на двойки, тащила хорошо упакованных таможенников, остальные исполняли роль арьергардного боевого охранения. Когда они углубились в лес метров на сто, сапер сказал:

— Товарищ Первый…

— Стой! — скомандовал Мазур. — Груз можно и на землю, не в Арктике…

Впрочем, определенный гуманизм он все же проявил: заранее распорядился взять с собой и оставить в этом именно месте восемь кусков толстого брезента, на который незадачливых бандерлогов, вздумавших, на свою дурь, поиграть в таможенников, и положили. Снега не было, но январь — он и в Прибалтике январь, земля холодная. Схватит который-нибудь обормот воспаление легких — и будут вопли о новых зверствах оккупантов, одного простудившегося превратят в дюжину зарезанных и выпотрошенных: всем ведь известно, советские оккупанты только тем и занимаются, что потрошат и режут мирных страдальцев за независимость…

— Давай, — сказал он саперу.

Тот вынул небольшую черную коробочку, выдвинул антенну и нажал кнопку. В доме, где они погостили, громыхнуло на совесть, подвальные окна на миг озарились багровым сиянием. Бабахнуло еще два взрыва, потише — ага, там все же были гранаты, и они детонировали. Мазур ждал еще несколько минут. Дом стоят целехоньким, и не было никаких признаков, свидетельствовавших бы, что там начался пожар. Все в ажуре. Много чего убедительного, пусть и в абсолютно нетоварном виде, можно будет предъявить журналистам — причем, что характерно, все, что будет предъявлено, в инвентарь любой на свете таможни безусловно не входит. Может, конечно, и в таможне оказаться и оружейная комната — но уж никак не пара сотен трещоток, да еще наверняка гранаты… Точно, пожара нет, иначе в огне стали бы рваться патроны, а они там, есть такое подозрение, должны быть…

Дальше было совсем просто. Мазур велел радисту связаться с «Волком», и, когда тот получил ответ, распорядился уходить к грузовику, оставленному примерно в километре отсюда. Таможенников так и оставили на прежнем месте в прежнем положении — все равно максимум через четверть часа нагрянет с дюжину ребят Плынника, которых предупредили, где будут лежать трофеи.

— Вывеску еще надо было сшибить, — фыркнул Лаврик.

— Время тратить… — сказал Мазур. — Чует мое сердце, приедут «бармалеи», они и вывеску обдерут, и шлагбаум изведут под самый корешок…

Иногда излишняя конспирация, что греха таить, бывает глупой, а иногда без нее попросту не обойтись…

Скрупулезно следуя инструкциям Лаврика, Мазур доехал на автобусе указанного номера до нужной остановки (Лаврик написал ему название на листочке, и Мазур запомнил). Вылезши в январскую слякоть (единственный на этой остановке), он оказался опять-таки единственным прохожим на неширокой улочке, где с двух сторон тянулись казавшиеся бесконечными заводские бетонные заборы. В такой обстановке можно было со всей уверенностью утверждать, что слежки за ним нет — а если и была, ее давно стряхнул немногословный помощник Лаврика, изрядно покрутивший Мазура по городу на таких же, как у Лаврика, неприметных «жигулях» с местными номерами и форсированным движком. Потом — автобусная остановка, минут двадцать езды…

Буквально через минуту рядом с остановкой резко затормозил «зилок» с глухим кунгом и прочно впечатанными в память военными номерами, и человек в морской форме распахнул дверцу еще до того, как машина остановилась. Мазур запрыгнул и тут же прошел в самый хвост, где с улицы его не смогла бы увидеть ни одна живая душа. Самую чуточку рискованно было бы, пребывая в облике фрилансера из страны кенгуру, ехать на базу — но еще неосмотрительнее, тут Лаврик крутом прав, было бы таскать по городу ворох оперативных материалов… И дело тут не только в бандерлогах, отнюдь не в них…

Что интересно, вчера днем, в отсутствие Мазура, его номер в отеле обыскали очень тщательно и квалифицированно. Из врожденного недоверия к человечеству он, как проделывал это не раз (правда, под другими широтами, иногда на противоположной стороне глобуса), оставил с полдюжины «секреток», чему его в свое время учили неплохо. Все до одной исчезли — а сумки с одеждой и аппаратурой он ставил в гардероб ровнехонько на расстоянии трех спичечных коробков от края. А теперь обе стояли примерно на полмиллиметра дальше. Кто-то любопытный пробыл в его номере достаточно долго. И обыск устроил самый тщательный.

Самое забавное, что грешить на бандерлогов вряд ли следовало. Он еще не только не наступил пока что никому на хвост, вообще с ними не пересекался и ничем не мог привлечь их внимания. Да и спецслужба, которую они пытались создавать лихорадочными темпами, еще безусловно не набрала такого размаха и силы, чтобы мастерски обыскивать номер всякого заезжего иностранца, — а для бандерлогов он пока что именно «всякий заезжий иностранец». К тому же с их точки зрения, наверняка иностранец вполне благонадежный — австралиец как-никак, журналист, а к западным журналистам они относятся со всем пиететом.

А вот здешние внучата Железного Феликса в нынешних непростых условиях как раз и могли на всякий случай поинтересоваться, не найдется ли чего-то любопытного в номере «варяжского гостя». Нельзя сказать, чтобы физиономия портье так уж Мазуру не понравилась — встречались рожи и похабнее, — но, как человек с солидным и специфическим жизненным опытом, он знал, что портье сплошь и рядом работают на местные спецслужбы, полицию, а то и на кого-нибудь импортного. Пусть даже дело происходит в маленькой, но гордой республике, возжаждавшей независимости и ненавидящей «оккупантов».

Гипотеза вполне вероятная. Вполне могли и полюбопытствовать профилактики для — вдруг он такой какой-нибудь… Как ни парадоксально, но при нынешнем раскладе от своих приходится таиться почище, чем от чужих. Фоторепортеры дипломатическим иммунитетом не обладают, и обыскивать их можно хоть на каждом углу, пока не надоест. И Лаврик, попади он под случайный обыск с чем-нибудь интересным, чему у иностранного виртуоза объектива быть вовсе не полагается, попал бы в крайне пикантное положение. В конце концов, конечно, выяснили бы, что к чему и отпустили — но это если и не провал, то жуткое неудобство в работе. Так и расшифроваться недолго. Так что, коли уж ты австралиец, то и содержимое карманов-сумок должно соответствовать…

Машина притормозила. Мазур слышал со своего места, как со скрипом разъехались железные ворота. Потом ЗИЛ на невысокой скорости принялся петлять — несомненно, среди строений. Снова скрип ворот, через минуту — еще раз… Ну, конечно, где и обосноваться Лаврику, как не в какой-нибудь спецчасти, надежно укрытой в лабиринтах весьма даже немаленькой военно-морской базы?