Владимир Черкасов - Опер против маньяка

— Я не рыбак, — недоуменно ответил Гена.

— Будешь. Я тебе — об оперской рыбалке. Вот сейчас надо точно закинуть удочки в омута «Современника» и театра Табакова. Но предварительно требуется промерить глубины, определить, чем местные рыбки дышат, на что клюют. У тебя по этой части что-нибудь есть?!

— Проанализировал я похищенное в театрах. В общем, дело обычное: деньги, золотые кольца, драгоценности. Но внушительный улов, если по-рыбацки выражаться, — коллекционные ордена.

— А откуда в сумочках и карманах актеров были ордена, да еще коллекционные?!

— Не у актеров. Увлеклись в театрах спектаклями, так сказать, по полной системе Станиславского. Это в смысле перевоплощения. Ну и давай носить на сцене настоящие ордена. Причем не только последнего времени, а и царского. Если офицер, ну, скажем, в «Трех сестрах» Чехова, так ему вешали какого-нибудь Святого Станислава или Святую Анну, да еще с мечами. А так как раньше и гражданских лиц награждали, например, чисто военным орденом Святого Александра Невского, то и этот годился для украшения актера в роли старинного вельможи. И вот его-то как раз и увели.

Кострецов озадаченно поинтересовался:

— Такие ордена больших денег стоят. В Москве что, открылась фирма, выдающая их напрокат?!

— Нет, конечно. Помогал театрам крупный московский коллекционер генерал Рузский. Он на театре помешан, как и на орденах. У него огромная коллекция, фигурирует в международных справочниках. Генерал стар, наследников нет, ну и хотел, чтобы его сокровища публику порадовали. Рузский — старого российского рода. Когда увидел, что стали дореволюционных людей с уважением, похоже изображать, не посчитал кощунством на мундиры (пусть и бутафорские) и фраки свои ордена предоставить.

— И большого достояния лишился генерал?

— Десятки тысяч долларов! Я пропавшее точно не оценивал, но суди сам, хотя бы по стоимости советских орденов. Когда-то на черном рынке, например, орден Ушакова 1-й степени стоил двадцать тысяч долларов, а орден Суворова — двенадцать тысяч. Ну, а самый редкостный орден — Андрея Первозванного — оценивался в сто тысяч долларов. Это бывший высший орден империи, за то время его получили немногим более тысячи человек. Сейчас он возрожден: награждены академик Лихачев, конструктор Калашников.

Кострецов с уважением посмотрел на Гену.

— Откуда ты про ордена знаешь? Неужели, когда учился на истфаке, это преподавали?

Топков смущенно отвел глаза.

— Да нет. Но я же хорошим историком хотел стать. Особенно увлекался отечественной историей: генеалогией, русским офицерским корпусом…

— И пошел потом в менты, — продолжил Кострецов.

Гена поправил очки, прямо посмотрел на него и проговорил:

— А в военное училище мне поздно было, да и зрение не первый сорт. Только в милиции мог офицером послужить.

У Кострецова тепло сжалось сердце: такого парня среди новоиспеченных лейтенантиков он видел впервые. Подавляющее большинство из них с первых дней службы больше интересовалось расценками бандитских «крыш» и возможностями заработать на консультациях новых русских.

Но Сергей привык чувств своих не выказывать и деловито уточнил:

— Так значит самая ценная пропажа у Рузского — орден Александра Невского?

— Да. Театр, конечно, обещает часть его стоимости оплатить. Но куда там! Театральных денег и на ремонт помещений не хватает.

— А ты такой орден видел?

Гена кивнул, заблестев глазами.

— Учрежден в 1725 году, первые награждения были произведены после смерти Петра Великого Екатериной Первой. Знак его — красный крест с золотыми орлами между лучами и изображением Александра Невского на коне в центре. К знаку — восьмиконечная, стального цвета, лучевая такая звезда ордена с девизом: «За труды и отечество». Вручались лишь высшим чинам.

— Знак или звезда пропали?

— Знак, — вздохнув, ответил Топков. — Не знаю, была ли у Рузского к нему звезда. Кроме «Александра Невского» похитили еще несколько орденов.

— Ну вот, у тебя уже есть адрес, — с него и начнем. Поговори с генералом. Тут разное можно вытянуть. Как и где хранится его коллекция? Не было ли попыток ограбления? Что за люди Рузского окружают — на предмет наводчиков… Ну, сам сообразишь. А я угнанными машинами займусь. Для начала в «Современник» зайду, этот театр посолидней и с некоторой криминальной предысторией.

— Что ты имеешь в виду?

— Был там лихой администратор. Еще в семидесятые годы занимался активной скупкой и перепродажей ворованных бриллиантов. Было такое знаменитое «бриллиантовое дело» Глода. Я его хорошо знаю, потому что у меня друг опером ФСБ служит, а в то дело КГБ вынужден был вмешаться. Длинная вообще-то история, но могу изложить, раз ты меня просветил на предмет орденов.

— Буду только рад, Сергей! Тем более что ордена и драгоценности всегда связаны. Например, к орденам Андрея Первозванного, Александра Невского и Анны 1-й и 2-й степеней в качестве дополнительной награды могли жаловаться алмазные украшения.

Кострецов улыбнулся, любуясь азартом молодого опера.

— Ну, в том деле награждались попроще… Сбилась шайка на небольшой ювелирной фабрике. Располагалось производство в маленькой церквушке, стоявшей между универмагом «Детский мир» и зданием КГБ на Лубянке. Ювелиры систематически таскали отсюда бриллианты. Воровать было нетрудно, так как никакого досмотра не производилось. Потом переехала фабрика на завод «Кристалл», в район метро «Водный стадион». Там охрана была уже построже, но легко выносили и оттуда. Главарем команды был начальник цеха, подельниками — разметчик, шлифовальщик, несколько мастеров. Ходко шли украденные «брюлики» по Москве-матушке, у нас всегда навалом любителей «камушков». Очень выделялись среди покупателей ворованного известнейшие люди из той самой среды творческой интеллигенции. На этих как раз и работал барыга, он же администратор театра «Современник».

— Ты что, не любишь творческих людей? — серьезно спросил Гена.

— Я сам творческий по роду своих занятий, — веско ответил Кострецов. — Так что талантливых коллег в любой области уважаю, даже в уголовной. Но мастер, профессионал — это одно. И совсем другое — всякая шатия, которая крутится, кормится вокруг умельцев. В художественных, театральных кругах это так называемая богема. Ни хрена сами не умеют, а на всяких тусовках первые. Эта шушера и застит глаза. Ну кем был тот администратор «Современника»?! В лучшем случае — неудавшийся актеришка, режиссеришка. Но он-то в искушение мастеров сцены и вводил. Хотя и те хороши… Ты посмотри: угонят у кого-то из них одну тачку — сразу заводит другую. Систематически обкрадываемый Александр Абдулов сейчас на шикарном «Гранд Чероки» заруливает, не хуже исчезнувшего у Даны Борисовой. Что, в метро западло проехать?! Ну да, под землей-то лишь второсортный народ передвигается.