Вячеслав Миронов - Операция «Паритет»

Перед выходом, вместе с командиром, по очереди салфетками для протирки мониторов, прошлись по квартире. Как старательная хозяйка, протёрли пыль. Стёрли все отпечатки пальцев. Как свои, так и чужие. Проще было бы поджечь квартиру, но в наши планы это не входит. Ручку входной двери тоже протёрли.

Медленно спускаемся по лестнице. Слышны голоса в подъезде. Немцы рано встают, рано начинают работать, рано заканчивают.

Плохо, что нас увидят. С другой стороны, добираться в потоке машин проще. Хотя у немцев, если не нарушаешь, то и не будут к тебе цепляться. Фридрих сбоку, я придерживаю его за локоть. Со стороны это выглядит, как придерживаю. Есть в дзю-до хват за одежду – не вырвешься. Вот так я и удерживаю его. Тело болит. В аптечке в квартире нашёл аспирин, принял. Слабое утешение. Скорее психологическое.

На расстоянии три ступени спускается генерал с Инной. Она молчалива. Жаль девчонку. Она-то полагала, что это будет приключение в стиле кино. Раз-два и обеспечен на всю жизнь. Увы, девочка, киношные штампы в жизни не работают. Не работают.

Контейнеры у Потапыча.

Пистолеты у нас наготове. Зачем? Привычка. Так положено.

Голоса внизу. Люди выходят на работу. Среднего возраста. Говорят, что вечером нужно заехать в магазин, купить молока и овощей. Переспрашивают друг друга, выключен ли свет, перекрыта вода. Обычные разговоры людей, которые прожили в браке уже несколько десятков лет. Тембр голосов меняется от каждой фразы. Кашляют оба. Простыли. Ничего удивительного. Весна. Ветер. Вот что-то забыли в квартире, открывают квартиру.

Я дёрнул спутника за рукав, приказывая остановиться, Руку с пистолетом вверх.

Командиру не надо объяснять дважды. Стоим. Почти не дышим. Ждём. Так свою, родную дверь долго не открывают. Открыли, вошли. Зачем вдвоём вошли? Если проверить, выключить что-то дома, одного достаточно. Второй-то зачем?

Вышли. Что-то тихо ворча, спускаются по лестнице. Оттёр пот со лба тыльной стороной ладони. Фридрих подался вперёд. Чуть-чуть. Так собираются к рывку. Группируются. Только специалист сделает это незаметно. Он проработает в голове, как будут работать все мышцы, и что будет делать конвоир. Гражданский будет долго собираться и долго всё делать. Понимаю. Одобряю. Если бы не сделал это сейчас, я бы не поверил. А теперь верю. Ну, что, Ланге, извини. Работа у меня такая. Больно тыкаю стволом под рёбра. Шепчу в ухо:

– Не надо. Будет больно. Потом перевяжу, пулю вытащу, как умею. А тот, что сзади снова ударит в пах. Хочешь?

Было заметно, как он свёл бёдра, защищаясь от удара, сумку переместил вперёд. Это хорошо. Когда сумка впереди, особо не побегаешь. А мне бегать с больным телом нет никакого резона.

Пошли. Тихо. Аккуратно. Дверь в подъезд. Постоим. Послушаем. Вроде обычный шум. Это хорошо, что там есть шум. Если бы была гробовая тишина, значит, что полиция с контрразведкой оцепила три квартала и ждут нас. Тогда вот тихо.

Открываем подъезд. Спокойно. Некоторые машины уехали, некоторые появились. Неподалёку от моей машины появился большой внедорожник. Двигатель заглушён. Тихо? Тихо. Хочется верить, что тихо.

Двигаемся к моей машине.

Не доходя метров пятнадцать, из внедорожника вываливается две фигуры. Одеты в чёрные костюмы. Знаю такие. Они поглощают свет. В темноте почти невидны в приборах ночного видения и инфракрасных датчиках. Жарковато в них. На голове тяжёлые шлемы с пуленепробиваемыми стёклами. Черные бронежилеты. В руках Немецкие винтовки НК-417 с глушителями. Большие магазины. На двадцать патронов. Слышал, но не доводилось в руках держать. Говорят, хорошая "машинка".

Они открыли огонь по нам с близкого расстояния.

Вас-то мы и не ждали.

Я хватаю Фридриха и пихаю его за ближайшую машину. Он стоит как заворожённый. Кино, маму твою, Фридрих! Падай!

У самого от падения сбивается дыхание. Боль красным пламенем в глазах застилает свет. Больно. Охаю. Из-за машины пытаюсь выбрать позицию. Сложно. Из-под машины не выстрелишь, противник далеко. Очень далеко.

Глухо, солидно кашляют две винтовки.

Вот задачка. И чтобы Ланге уцелели. Они – носители информации. И противника отправить в мир иной. Да, и самому хотелось бы уцелеть. Время. Время. Время! Через пять минут появятся очевидцы и вызовут полицию. Те в этот район примчаться быстро. Это – не маленький Афганистан. Тут живут добропорядочные бюргеры. Вот и будут их спасать. Их спасать – нас в плен брать. А моя физия им уже известна. Известный наркоторговец. Не хороший расклад. Не приятный.

Шеф разлёгся за соседней машиной. Он сзади. У него позиция для стрельбы вообще никудышная.

Приподнимаюсь слегка, чтобы увидеть фигуры, желающие моей смерти.

Одна спереди, вторая сзади.

Понимаю, что этих я знаю. Мальчик и девочка. Только они уже более солидно подготовились. Мальчик вот ходить не может. Прикрывает девочку. От машины не отходит. Да, и девочка не стремится идти вперёд. Приставными шагами перемещается, садит в машины, за которыми мы укрываемся пулю за пулей. Сама не выходит под выстрел. И близко не подходит. Чтобы не попасть под огонь снизу. Надо что-то делать. Время. Время. Магазины у них их из полупрозрачного пластика. Видно стрелку когда патроны закончатся. Мне тоже должно быть видно. Выглядываю, рассматриваю. Не может быть, чтобы одновременно они закончились у обоих. Юноша пореже стреляет. Выцеливает. Только вот опоры у него толком нет. А тяжёлую винтовку постоянно держать сложно. Тем паче, что и глушитель имеет свои преимущества, но и вес тоже имеет. Хоть и сбалансированная как надо винтовка, а всё равно – тяжело. Нога, видать, болит. И это хорошо!

Рука у девчушки ещё болит. Она рвёт спусковой крючок. Ствол дёргается вправо и вверх. И это тоже хорошо.

У девочки от дна рожка уже виден свет. И это хорошо. Её надо поторопить.

Плохо, что у меня нет на пистолете ПБС (прибор для бесшумной стрельбы – глушитель). Мои пареные выстрелы раздаются грохотом. Да, уж.

Я стреляю по мальчику. Он мне сейчас не нужен. Нужно, чтобы девочка все патроны отстреляла. Мальчика немного загоним к машине. Ему очень больно. Он, наверное, на болеутоляющих. И каждый шаг для него – подвиг. Дай-то Бог, чтобы ты не дожил до того как кость у тебя срастется. А то, вдруг, неправильно она срастётся. Будешь хромать. Одна нога короче другой будет. Ортопедический ботинок будешь носить. Меня будешь проклинать. А оно мне надо?

Получилось. Встав на колено, пригнувшись, на уровне фар, делаю "двоечку". Два выстрела. Они почти спаренные. Понятно, что шансов попасть в юношу у меня почти нет. Но попробовать следует.

Попасть в бронежилет – опрокинет. Вставать сложно с поломанной ногой. В ногу, в пах, конечно, предпочтительней. Но, не факт, что вообще удастся куда-нибудь засадить. Но надо!