Александр Тамоников - Тени прошлого. Восставшие

Над северным перевалом проследовали два вертолета, над ними истребители и ударные «вертушки» американских ВВС.

– Эх, ввалить бы по вам из «Стрелы», суки.

Подошел арычник.

– Прими соболезнования, брат.

– Спасибо, Мустафа.

– Как сам-то сумел выжить?

– Случайно, отошел позвонить. Лучше бы не делал этого и был бы сейчас с семьей.

– Разорванной в клочья.

– Пусть так, но вместе.

– От тебя пахнет спиртным.

– И что? Соберется шариатский суд и приговорит меня к смерти? Но, Мустафа, мертвых к смерти не приговаривают. А я мертв, душа моя погибла под американскими бомбами.

– Не говори так, брат. Мы все с тобой, все селение. И не надо говорить глупостей. Какой шариатский суд?

Файдар осмотрелся. Вокруг мужчины кишлака. Все смотрят сочувственно, и видно, что искренне соболезнуют ему.

– Простите, братья, я хочу побыть один.

– Твое право, – сказал Мустафа, – но после этого, ты знаешь, где найти меня.

– Знаю.

– И еще один вопрос, если позволишь.

– Ты насчет похорон?

– Да!

– То, что осталось от… Иман и Гульры, увезли в Кабул. Когда отдадут, не знаю. Отдадут – похороним. Я скажу.

– Хоп. Держись, брат, ты мужчина, ты должен держаться.

Кивнув собравшимся, Файдар зашел в дом. Там уединился в большой комнате, попросив не беспокоить его. Видад молился.

На следующий день, в пятницу, 22-го числа, состоялась праздничная молитва. Были на ней и Видад с Гафаром, но по окончании сразу же ушли, когда другие сельчане продолжали обсуждать дела, и в первую очередь трагедию в Урдуне, открыто и гневно высказывая свое презрение к подлым убийцам.

В понедельник, 25 августа, когда Файдар собрался к арычнику Мустафе, его сотовый телефон сработал сигналом вызова.

– Да?! – ответил он.

– Это майор Кабульского управления национальной полиции Алим Угламар. Салам аллейкум!

– Ва аллейкум, господин майор.

– Хочу сообщить, что экспертиза тел погибших при проведении авиацией Сил по поддержанию безопасности Афганистана специальной операции антитеррористического характера в районе селения Урдун завершена. Вы можете получить тела своих близких в морге при главном госпитале.

– Что вы сказали? – едва не задохнувшись от гнева, переспросил Файдар. – Американская авиация бомбила террористов?

– Мы не вмешиваемся в дела коалиции, но у нас есть подробный отчет о том, что самолеты США имели задачу уничтожение крупной банды талибов, укрывавшейся в Урдуне. Оснований сомневаться в правдивости их заявлений у нас нет. Да, к сожалению, в ходе операции погибли и мирные жители, но война без жертв не бывает. И вы это, господин Файдар, знаете не хуже меня. Извините, мне надо обзвонить еще много людей. Останки ваших близких в морге главного госпиталя. Можете забрать их и предать земле.

Файдар не успел ответить, майор отключился и на вызовы не отвечал.

Видад выругался:

– Шайтан бы их всех побрал. Ублюдки, твари, бешеные псы.

– О ком это ты, Видад? – раздался голос со стороны виноградника.

Это вышел к селению арычник.

– Ты, Мустафа?

– Кто же еще?

– Салам.

– Салам. Ты в отношении кого так гневно выругался?

– Мне звонил майор национальной полиции.

– Ну и что? Отдают тела?

– Да.

– А чего разозлился?

Файдар передал арычнику суть разговора с майором АНП.

Тут уже выругался Мустафа:

– Какие подонки. Откуда в Урдуне могли быть талибы?

– Шайтан их знает. Поеду в Кабул за Иман и Гульрой, надо похоронить их по-человечески, а то души маются на этом проклятом свете.

– Да, езжай!

– Ты остался один из самых близких моих товарищей, прошу, зайди к имаму и договорись о похоронах.

– Хоронить сегодня будем?

– Думаю, да. Сейчас утро, через час мы с Гафаром будем в морге, еще час на формальности, полчаса назад, к 11 часам ввернемся. На подготовку трех часов хватит, ну пусть четырех. До захода солнца похоронить успеем. А нет, тогда завтра.

– Хоп. Ты езжай, Видад, а я тут все организую, навещу имама, подберу мужчин, они приведут своих женщин, ведь хоронить будем тоже женщин, у имама все необходимое есть. Скажу, что к двум-трем часам вы привезете тела.

– Да, спасибо.

– Только поторопись. Не дело долго держать тела, которые должны лежать в могилах.

– Хоп!

Через полчаса Файдар с сыном выехали из кишлака, а в селении Мустафа поднял людей, начались хлопоты, связанные с похоронами.

В морге они действительно долго не задержались. Останки жены и дочери Файдара были упакованы в гробы. У мусульман не принято хоронить в гробах, ибо тело покойного должно касаться земли. Но в случаях насильственной смерти, когда тело расчленено или разложилось до неузнаваемости, запрет теряет особую силу.

Крышка была открыта, и Файдар увидел лицо жены, голова – это все, что от нее осталось, посмотрел на дочь, у той сохранилась верхняя часть тела. Лица у обеих спокойные, умиротворенные. Гафар плакал.

Файдар попросил сына:

– Надо спешить, Гафар.

Они закрыли гробы, расписались в каких-то бумагах и вынесли гробы. Они были легкими. Уложили в кузов пикапа.

В 10:30 отец и сын вернулись в Кундар.

Около дома толпа. Внутри руководила всем жена Гафара, Гела.

Во дворе распоряжался Мустафа, где насыпать песок, где подготовить место под носилки.

Он помог вытащить гробы, их занесли в дом, куда пришли женщины селения.

Мустафа сказал:

– Законы не запрещают хоронить насильственно убиенных и сильно изуродованных мусульман в гробу, но все же, Видад, это как-то не по-нашему.

– Ты хочешь, чтобы на носилках лежала только голова Иман?

– Мы закроем края носилок. Но все сделаем, как положено. Саваны здесь, лифофы тоже, могилы роют, травы и благовония, розовое масло принесли. Платки – химоры – тоже. Все уже здесь. Имам будет в два часа, но можно и сейчас позвать.

– Зови. Нет сил смотреть на все это.

– Не говори так, Видад. Твоя жена и дочь уходят в лучший мир. Там нет войны, там нет распрей. Вечный покой. Что может быть лучше?

– Ничего, но не так рано.

– Здесь ты прав. Но на все воля Всевышнего.

– Что, ему так потребовались мои близкие?

– Не богохульствуй, брат.

– Нет, ты ответь, и те, что погибли в Урдуне, срочно потребовались Всевышнему?

– Видимо, он наказал нас за что, что ослабили веру, за то, что допускаем отступления от нее.

– Мы отступаем, а талибы нет?

– Все, Видад, не будем об этом. О превратностях судьбы и воли Всевышнего можно говорить бесконечно и так ни к чему не придти. Нам не дано знать, что правит миром, более того, что Создатель сам дозволяет знать. А значит, и споры бесконечны.

– Хоп. Прекратили.

Началась процедура похорон. Останки Иман и Гульру омыли, постелили лифофы, в изоре надобности не было. Накрыли у Гульры грудь хиркой, у Иман просто постелили там, где должна была быть грудь, головы подняли, положили платки – химоры, их подвернули под головы.